Сергей Кара-Мурза - Кто такие русские Страница 21

Предупреждения об опасности национализма надо иметь в виду, но возводить в закон нельзя. Принцип «Возлюбите врагов своих», на который упирал Вл. Соловьев, теряет смысл, если враг тебя уничтожает.

Запад как пробный камень для русских

Люди осознают себя как народ именно в сравнении с другими народами («иными»), которые оказывают наибольшее влияние на их судьбу. Начиная с XVI в. главными иными для русских стали народы Запада, в целом — Западная цивилизация. С Запада приходили теперь захватчики, представлявшие главные угрозы для существования России. К Западу же русские относились с напряженным вниманием, перенимая у них многие идеи, технологии и общественные институты. По поводу отношения к Западу в среде самих русских шел непрерывный диалог и возникали длительные конфликты, так что даже возникли два философских течения — западники и славянофилы.

Самосознание русских никогда не включало ненависть к Западу в качестве своего стержня. От такого комплекса русских уберегла история — во всех больших войнах с Западом русские отстояли свою независимость, а в двух Отечественных войнах одержали великие победы. Это укрепило и русское ядро, и ту полиэтническую нацию, которая складывалась вокруг этого ядра в XIX и XX веках.

За исключением части интеллигенции, в сознании русских не было комплекса неполноценности по сравнению с Западом. Не слишком задумываясь об этом, русские считали себя самобытной цивилизацией. Их представления о Западе сложились за два века и отвечали мировоззренческой матрице русских. Да, многое есть у Запада, чем можно восхищаться, но есть и духовная пропасть, возникшая с отходом его от православного представления о человеке. И русские философы видели в этом именно трагедию Европы. Русский националист К.Н. Леонтьев, скорее западник, чем славянофил, высказал глубокую мысль: «И как мне хочется… воскликнуть не от лица всей России, но гораздо скромнее, прямо от моего лица и от лица немногих мне сочувствующих: «О, как мы ненавидим тебя, современная Европа, за то, что ты погубила у себя самой все великое, изящное и святое и уничтожаешь и у нас, несчастных, столько драгоценного твоим заразительным дыханием!»

Таким образом, Запад и его наиболее «чистое» воплощение, США, были для русских важной системой координат, в которой они понимали сами себя. В 70-е годы эта система координат вступила в кризис, который возник в сознании наших западников. Сахаров, их духовный лидер, в холодной войне встал на сторону Запада против СССР категорически и открыто. В 1976 г. он заявил: «Западный мир несет на себе огромную ответственность в противостоянии тоталитарному миру социалистических стран». Он завалил президентов США требованиями о введении санкций против СССР и даже о бойкоте Олимпийских игр в Москве в 1980 г. В 90-е годы демократы этим хвастались, теперь помалкивают, но надо же вспомнить начало большого раскола.

Каждому русскому пришлось делать свой моральный выбор в отношении Запада, например, в момент бомбардировок Сербии и Ирака. Здесь прошел водораздел, часть русских стала жить по принципу «Запад всегда прав». И дело тут не в политике, они душой потянулись к Западу.

Когда от нас потребовали принять Запад как идеал гуманизма, демократии и прав человека, это сразу нанесло большинству русских культурную травму. Рушились ориентиры нравственности и совести, критерии различения добра и зла. То, что люди считали у Запада для нас неприемлемым — без всяких фобий и комплексов — теперь от них требовали считать образцом для подражания. Вся конструкция национального самосознания рушилась — или это самосознание должно было «уйти в катакомбы», что повергает большинство нормальных людей в тяжелый стресс.

Кризис национального сознания был вызван тем, что тот Новый мировой порядок, который США стали строить после 1990 г., был одобрен государством России. Этот порядок был противен совести нашего народа, и возник конфликт между этой совестью и государством, что подрывало роль государства как хранителя народа. Требуя принять Запад за образец для русских, идеологи Горбачева и Ельцина вели демонтаж народа, ибо переделать его мировоззрение они не могли, но подорвать его связность им было по силам.

Для нашего будущего важен тот факт, что не произошло слома тех главных устоев русской культуры, для которых пробным камнем был Запад. В декабре 2006 г. Центр Ю. Левады провел большой опрос на тему «Россия и Запад». На вопрос «Является ли Россия частью западной цивилизации?» положительно ответили 15 %. Большинство, 70 % опрошенных выбрали ответ «Россия принадлежит особой («евразийской» или «православно-славянской») цивилизации, и поэтому западный путь развития ей не подходит». Затруднились ответить 15 %.

Теперь эти 70 % русских должны «вернуть» в народ тех, кто слишком поддался соблазну Запада или пока что затрудняется найти свое место.

Какой национализм нужен русским

Это — одна из самых тяжелых тем. Тут надо говорить осторожно. Не поддаваться на провокации, слабонервных удалять. Здесь — центральный нерв народной жизни. С библейских времен отработаны способы растравлять этот нерв и раскалывать народы, «разделять и властвовать». Мы должны обсуждать разные варианты, как обсуждают план операции в штабе армии — там же не кричат о ненависти к фашизму и верности родной партии. Там думают: «Что будет, если?..»

Не будем спорить о терминах, возьмем их главный смысл. И сразу утвердим вещь очевидную: национализм — необходимый срез сознания любого народа. Без него народа просто не может быть, а только племена. Есть чеканная формула: «Национализм создает нации, а не нации — национализм». Поэтому крики «ах, русский национализм, русский национализм», — это напускная истерика, как у базарной хулиганки. Спокойно! Не впадать в такую же истерику самим.

Национализм — это особая точка зрения на все бытие, такой духовный аппарат, когда ты все видишь через призму судьбы своего народа, его прошлого и будущего, его интересов и идеалов, его достоинств и слабостей. Видишь с любовью и заботой, как к своей огромной родной семье. Когда большое число сограждан так же смотрят, народ собран и силен.

Как часть сознания, национализм подвержен «болезням», в том числе заразным. Были моменты, когда он был у нас здоров, был великой силой, сплачивал народ для Отечественных войн. Но иногда воспалялся и заводил в тупик. Сто лет назад черносотенцы собрались для спасения монархии. В движение вошли видные деятели культуры и Церкви. Но не справились — движение это загнали в ловушку, прилепили ярлык антисемитов, повязали с погромщиками и морально уничтожили.

Противник оказался опытным и умелым. Русский национализм тогда возродился уже в обличье советского, и высшим его проявлением стал сталинизм, за что и ненавидят Сталина русофобы лютой ненавистью (ненавидит и часть патриотов, по другим причинам).

Наш национализм ослаб и заболел в 60-е годы. Это было время кризиса всего нашего мировоззрения — Россия из крестьянской страны превратилась в городскую, и это надо было переболеть. Такой возможности нам не дали, к болезни примешалась инфекция — влиятельная часть интеллигенция опять повернулась на Запад, прильнула ухом к «Голосу Америки» и впала в космополитизм. «Немытая Россия» опять стала ей ненавистна.

Советский национализм сумели демонтировать уже мастера из команды Горбачева — Яковлева, и первым делом в столичных городах РСФСР. Империю развалили второй раз за столетие. Было ясно, что сохранение уцелевшего ядра бывшей империи, теперь под именем Российской Федерации, возможно лишь при пробуждении национализма русского. Это было ясно и тем, кто стремился сохранить и восстановить Россию, и тем, кто стремился ее ликвидировать. Тут и возникла «горячая точка».

Основные идеи доктрины борьбы против русского национализма выявились уже в первый срок Ельцина. За последние десять лет она дорабатывалась, внедрялись новые технологии, готовились новые кадры. Это особая большая тема. Сейчас мы только определим главный вопрос для нас самих.

Уже в древности, когда складывались большие народы, возникли два конфликтующих национализма (точнее, «народнизма»). Один можно назвать объединительным. Он стягивал родственные племена в народы, а народы — в цивилизации. Так возникли, например, Китай и цивилизация Древней Греции. Другой национализм — племенной, этнический. Он растаскивал народы, побуждал к вражде с соседями, к замкнутости «своих». Так оно и идет поныне.

Какой национализм укреплять, а какой тормозить — вопрос политики. Сегодня антироссийские силы взяли курс не просто на удушение русского объединительного национализма, а на то, чтобы направить его энергию в коридор национализма племенного, разделяющего и народ России в целом, и каждый из наших народов в отдельности.