Анна Ки - Выбить фашизм. Анархистский антифашизм в теории и на практике Страница 21

KB: Фашизм — это динамичная политическая идеология, которая стремится привлечь все классы, чтобы объединить их в сильном государстве под контролем иерархически построенной элиты. Обычно раса является ключевым компонентом фашизма, и он всегда предполагает яростный антисоциализм и выступает против любых независимых организаций рабочего класса. Фашизм, как правило, выступает против интернационализма, кроме случаев, когда этот интернационализм основан на расе.

БКШ: Каково нынешнее состояние фашизма в СевернойАмерике?

БЗФ: Обсуждая фашистское движение в Северной Америке, я, прежде всего, должен сказать, что оно сейчас меняется, и в нём имеется несколько конкурирующих политических тенденций. Чтобы дать ответ, я их разобью на три основные категории. Надо признаться, что категории, которые я использую, являются упрощёнными и, соответственно, преувеличивают некоторые тенденции и игнорируют другие фракции, более мелкие, более идеологизированные, представляющие более сектантский фашизм. Эти группы — это то, что мы могли бы назвать «третьей позицией». Более подробные объяснения потребует целой книги. Но, тем не менее, я думаю, что нижеследующий анализ даст какое-то представление о том, что здесь творится.

Первая категория — это то, что я бы назвал блоком европейского / белого фашизма. Он включает Национальный альянс, Движение созидательности (ранее называвшееся Мировой Церковью Творца), «Арийские нации», различные группы наци-скинхедов, современный ку-клукс-клан и т. д. По сути, они происходят от белого и европейского фашизма и гитлеровского национал-социализма.

В этих тусовках сейчас происходят самые разнообразные расколы. Некоторые из видных вождей в последние несколько лет умерли, и происходит борьба за власть. Мне кажется, что есть основания полагать, будто правительство США развернуло против фашистов кампанию по предотвращению восстания, включающую убийства кадровых нацистов ментами при неясных обстоятельствах и заключение фашистов в тюрьму по надуманным обвинениям. В нацистских кругах продолжается активность, но, как мне кажется, многие группы сейчас проходят через процесс перегруппировки.

Второй блок не является явно «фашистским» (и благодаря своему американизму некоторые фракции могут заявлять о своём «антифашизме» и иметь антирасистскую платформу, основанную на христианском фундаментализме), но он основывается на более популярной ультраправой, консервативной, религиозной и проамериканской националистической политике. Могут существовать пересечения с бескомпромиссными фашистами, однако этот блок уникален в том, что его часто можно определить как ультраконсервативное движение, которое стремится сохранить Соединённые Штаты как единую страну, хотя и христианскую страну с доминированием белых. Ещё одной значительной политической характеристикой этого блока является то, что он склонен к изоляционизму и желает ограничить участие США в мировых делах. Я бы сказал, что в США это довольно значительный блок. Если возникнет углубляющийся социальный кризис, этот блок может оказаться самой сильной из организованных политических тенденций, находящихся в оппозиции нынешней двухпартийной избирательной системе. Сюда же должны быть отнесены группы, выступающие против иммиграции, организации линчевателей, сельские ополчения и секции активистского движения против права на аборт. Одним важным различием между этим блоком и оголтелыми фашистами является отношение к революции. Большинство неонацистов выступает за социальную революцию и разрушение США, что противоречит желаниям ультраконсерваторов. Хотя при соответствующих социальных обстоятельствах консерваторы могут увидеть нужду в том, что, по сути, сводится к радикальному авторитарному «восстановлению» общества США. Политические идеологи вроде Пата Бьюкенена и его журнала «Американский Консерватор» («The American Conservative») могут считаться ясным голосом этого блока, хотя не обязательно доминирующим.

Последний блок — это не разыгранная ещё карта, и он пока не материализовался на сколько- нибудь массовом уровне, хотя условия для его появления и присутствуют. Прежде чем я буду это излагать, я хочу уточнить, что в данной ситуации огульное навешивание ярлыка «фашизм» несколько проблематично. Тем не менее, определённые характеристики сходны с фашизмом, и любая дискуссия требует серьёзного внимания и анализа авторитарной природы данного блока. Я считаю этот блок основанным на дезорганизованных и маргинализированных массах бедняков и рабочих. Я бы сказал, что это может привести к появлению ультраавторитарных общественных движений, которые ставят мужчин во главу угла, милитаризированы, основаны на религии и повстанчестве.

Эти движения возникают не только в белой / европейской культуре, скорее наоборот. За пределами США «Хамас», садристы в Басре и сеть «Аль-Каиды» являются наиболее вопиющими примерами несоциалистических, неосвободительных движений с идеологической мотивацией. «Хамас», сильно развитый в секторе Газа, обладает конкретным географическим пространством, которое он может определять и контролировать. Он также располагает массовой поддержкой из-за своей готовности сражаться с Израилем и из-за развития собственных программ социальной помощи на контролируемой им территории. Ну, упомянутые только что группы возникли в собственной уникальной сфере, но я думаю, что здесь могут развиться не слишком отличающиеся ситуации. Если в Штатах не материализуется революционная «левая» оппозиция, состоящая из угнетённых и определяемая ими, тогда в этой пустоте возникнут более реакционные формы. Эта позиция вызывает споры, поскольку она отрицает тот взгляд, что угнетённые обязательно создадут левую оппозицию государству.

Здесь в Штатах существуют крупные преступные ассоциации, которые действуют в сообществах бедняков и людей с отличным от белого цветом кожи. Эти организации могут быть связаны с определёнными элементами среди властей и ментов, но они всё же обладают сравнительной автономией, которая, как мне представляется, может послужить основой для повстанческой и авторитарной реакции против государства, если произойдёт социальный сдвиг, при котором на карту будут поставлены ресурсы и власть.

Поскольку я дал определения трёх основных (и упрощённых) блоков, я хочу добавить — это означает, что к каждому из них надо подходить особо. Мы не можем обращаться с этими движениями одинаково. Фашизм — и более широкий авторитаризм — сложен, и наши взаимодействия с ним не могут быть статичными.

БКШ: Ты можешь немного рассказать об идее «борьбы на три фронта»? Насколько я понимаю, она заключается в том, что фашисты не обязательно являются орудием нынешнего правящего класса.

БЗФ: В какой-то степени я это уже затронул. Идея «борьбы на три фронта» состоит в следующем. Во-первых, есть государство и капиталистические правящие классы. Во-вторых, есть низовые повстанческие силы, которые сражаются за свои собственные цели и автономны от государства. Здесь это разделяется. Одна сила — это сторонники авторитаризма. Сюда относятся фашисты и авторитарные социалисты. В другом углу находимся мы, революционные антикапиталистические и либертарные левые.

Однако границы здесь не всегда ровные и чёткие. Подобная перспектива не предполагает, что марксисты и ленинисты являются фашистами. И не утверждает, что либертарные и антиавторитарные левые свободны от ошибок и противоречий. Мы просто думаем, что нашей стороне придётся соревноваться — и идеологически, и физически — не только с государством. Мы не считаем, что существует простая дихотомия — «мы и они», это намного более сложно. Авторитарные левые во многом лишились доверия после распада СССР, и с подъёмом «антиглобализационного» движения накатила новая волна радикальной и народной антиавторитарной политики. Однако всё это может измениться. Нет оснований полагать, что авторитарные и сталинизированные политические взгляды не смогут вернуться, точно так же как нет оснований быть уверенными в том, что антиавторитарная политика будет развиваться и станет доминирующей политической тенденцией в борьбе против государства.

Нам следует заниматься практической деятельностью и предлагать перспективы, которые укоренены в радикальном либертарном и социалистическом видении мира. Не то чтобы на всём, что мы делаем, должна быть большая буква «А» в круге, но нам надо критически относиться к стратегии и политическим тенденциям. Как я сказал ранее, если не будет революционной антиавторитарной тенденции, то в подобной пустоте разовьётся более авторитарная политика.

Можно подумать, что подобные представления очевидны в анархизме, однако мне так не кажется, по крайней мере, на Северную Америку это не распространяется. Фашизм в качестве оппозиции часто недооценивают, или же революционеры думают, что если дела пойдут плохо и если государство столкнётся с серьёзными трудностями, то это, в конечном счёте, приведёт к объединению оппозиции. Я не разделяю подобных взглядов, мне кажется, что история указывает на появление чего-то гораздо более разнородного.