Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №14 от 01.04.2014 Страница 21

Читатель заметил, что журнал регистрации посетителей сталинского кабинета здесь используется как надежный исторический источник. Несомненно, подавляющее большинство представленных читателям его записей – подлинные. Однако есть основания считать, что в части записей за ночь 22 июня журнал подкорректирован под «Воспоминания и размышления» Г.К. Жукова, сами по себе, мягко говоря, не очень правдивые.

Выше мы говорили, что журналу противоречат практически все основные участники событий, оставившие свидетельства о том дне. К примеру, Молотов и Микоян помимо прочего показали, что они находились в кабинете в третьем часу ночи. Это же подтверждает  П. Судоплатов – в том плане, что одновременно там (у «Хозяина») находились его начальники Берия и Меркулов:

“21 июня я оставался у себя в кабинете всю ночь… По нашим правилам мы могли уйти с работы только после того, как позвонит секретарь наркома и передаст разрешение шефа идти домой…

На этот раз я не получал разрешения уйти с работы ни от секретаря Берии, ни от Меркулова и остался у себя в кабинете…

Я знал, что ни Берии, ни Меркулова нет на месте, но секретариат ожидает их в любую минуту: они были вызваны к Хозяину. Я оставался в кабинете, просматривая бумаги. Меня одолевали тревожные мысли…

В три часа ночи зазвонил телефон — Меркулов потребовал, чтобы я немедленно явился к нему в кабинет. Там я застал начальников всех ведущих управлении отделов. Меркулов официально объявил нам, что началась война: немецкие войска перешли нашу границу”. (Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997.)

На первый взгляд, сведения Судоплатова вызывают сомнение – будто Меркулов уже в три часа знал, что началась война. Но массовые нарушения немцами наших границ в Западном округе начались еще во втором часу ночи! («Дуэль» №7(253) 12 февраля 2002 г, с.6.) Так что тут всё правильно – руководители НКВД-НКГБ первыми узнали об этом и сразу прибыли  с ним к руководству страны.

Далее, Жуков сообщает, что они с Тимошенко прибыли туда тоже довольно рано – около 4-30 утра (по Молотову еще раньше – около трех часов). То есть, с небольшими перерывами люди находились в кабинете практически всю ночь. Это понятно –  в те тревожные часы сталинский кабинет даже без Сталина стал пунктом оперативного управления страной, что собственно свидетели практически единогласно, при всех их прочих разногласиях, и показывают. А согласно журналу, кабинет  полностью пустовал с 23-00 до 5 часов 45 минут утра, когда туда якобы вошли первые посетители. Но ведь война шла практически с двух часов ночи – невероятно, что высшему руководству страны и армии потребовалось  более трех часов, чтобы собраться по столь экстраординарному поводу! Можно ли все противоречия свидетелей журналу объяснить только их плохой памятью? Нет, в данном случае скорее всего врет и сам журнал.

Вот выписка из журнала посетителей, присутствовавших в кабинете Сталина во второй половине 21 июня:

1. т. Молотов                         18.27 – 23.00

2. т. Ворошилов 19.05 - 23.00

3. т. Берия                               19.05 - 23.00

4. т. Вознесенский                19.05 - 20.15

5. т. Маленков                       19.05 - 22.20

6. т. Кузнецов                         19.05 - 20.15

7. т. Тимошенко 19.05 - 20.15

8. т. Сафонов                          19.05 - 20.15

9. т. Тимошенко 20.50 - 22.20

10. т. Жуков                            20.50 - 22.20

11. т. Буденный 20.50 - 22.20

12. т. Мехлис                         21.55-22.20

13. т. Берия                            22.40 - 23.00

Последние вышли                23.00

(Исчезнувшая империя… )

Что здесь не так? Согласно записям журнала, В.М. Молотов с 18.27 до 23.00 не покидал кабинета Сталина:

“1. т. Молотов            18.27 – 23.00

...

Последние вышли        23.00”

Однако именно в этот вечер нарком иностранных дел Молотов принимал у себя германского посла В. фон Шуленбурга, и на это есть документальное свидетельство. Сразу после визита к Молотову Шуленбург послал в германский МИД отчет о встрече, начав телеграмму словами:

“Срочно! №1424 от 21 июня 1941г. Секретно!

Молотов вызывал меня к себе вечером в 9.30. После того, как он упомянул о якобы повторяющихся нарушениях границы германскими самолетами…” (Оглашению подлежит. СССР – Германия 1939-1941. Документы и материалы. М.: Московский рабочий, 1991, с.346).

Граф Шуленбург в числе посетителей кабинета Сталина не отмечен, следовательно, Молотов принимал его в другом месте. А для этого незадолго до 21.30 он должен был покинуть сталинский кабинет.

Могут возразить, что Шуленбург указал час встречи по берлинскому времени. Но в данном случае это неважно. Обычная разница во времени между Москвой и Берлином, живущим по среднеевропейскому времени, составляет два часа. А в апреле 1940 г. немцы перешли на среднеевропейское летнее время с переводом стрелок на 1 час вперед, и регулярно делали так до 1945 года включительно. Таким образом, 21 июня 1941 года разница между Москвой и Берлином составляла всего один час, и потому уже не имеет значения, по какому времени отчитывался Шуленбург. В любом случае приблизительно около получаса, необходимого для беседы с послом, либо в промежутке с 21 до 22-х, либо с 22 до 23 часов по московскому времени Молотов не мог присутствовать в сталинском кабинете, и Поскребышев или другой секретарь должен был это зафиксировать. Однако Молотов чудесным образом раздвоился и одновременно находился в кабинете Сталина и принимал в своем офисе Шуленбурга!

Но это чудо в сталинском кабинете за тот вечер оказалось не последним. Одновременно то же самое произошло и с Л. П. Берией:

3. т. Берия                  19.05 – 23.00

...

13. т. Берия                 22.40 - 23.00

Выходит, в 22.40 он еще находился в кабинете, когда туда вдруг вошел… еще один Берия! То-то, видать, все удивились! Решив свои дела, в 23.00 оба Берии удалились вместе со всеми другими посетителями.

А ведь выход кого-либо из соратников даже на несколько минут сразу фиксировался в журнале. Вот как, к примеру, отражались там перемещения того же Берия в кабинет и обратно 7 июня 1941 г:

тов. Берия вход в 20.45 м.   выход 21.00 м.

…

т. Берия вход в 22.05 м.  выход 22.35 м.

…

т. Берия вход в 22.40 м.   выход 23.25 м.

Обратите внимание – в 22.35 Берия вышел всего на 5 минут, и секретарь все равно отметил это в журнале.

Итак, что фальсификаторы скорее всего сделали с журналом перед его публикацией, когда в эпоху гибели Советского Союза у кого-то возникла идея все же немного «капнуть» на товарища Сталина при  сохранении в тайне его отсутствия в Кремле? В основу, безусловно, были положены подлинные записи за тот день – так и работы фальсификаторам меньше, и самое главное, меньше риск вызвать подозрения. Но оттуда прежде всего убрали записи вроде «прием велся в отсутствие товарища Сталина». И тогда картина за 21-22 июня стала выглядеть так, словно Сталин находился в кабинете и принимал посетителей, включая Молотова, а не Молотов всех остальных. То есть очень легко достигался эффект присутствия Сталина при его там отсутствии. Кроме того, убрали все записи посещений кабинета за ночь с 23.00 до 5.45 – показать, что Сталин, будучи при исполнении и в добром здравии, все же проспал начало войны в прямом смысле. А когда технический специалист по заданию фальсификатора выкидывал «лишнее», то не учел перемещений Молотова и допустил (возможно – и специально) ошибку с Берия.

С выходом «Воспоминаний и размышлений» Г.К. Жукова стало аксиомой, что причиной появления «Директивы №1», которой впервые дали команду привести войска в боеготовность, стало сообщение немецкого перебежчика о предстоящем утром 22 июня нападении Германии. После всего, что мы здесь узнали о событиях 18-21 июня, подобные откровения Георгия Константиновича, смахивающие на ахинею, стыдно читать. Тем не менее, прежде чем выяснить истинные причины появления директивы, давайте все же посмотрим его труд еще раз, поскольку Тимошенко воспоминаний о войне не оставил, а другие свидетели – Кузнецов, Молотов и Микоян – либо ничего об этом не сказали, либо предельно кратко повторили озвученную Жуковым версию ЦК КПСС. (Правда, Н.Г. Кузнецов пару раз все же сильно от нее отклонился, сообщив в числе прочего, что вверенный ему флот он хоть и по своей инициативе, но все-таки привел в боеготовность 19 июня).

Давайте сначала посмотрим, есть ли в его книге что-то еще, что обосновывало бы необходимость принятия именно “Директивы №1”. Как сообщает Жуков, последний раз перед 21.06.41 Сталин принимал их с Тимошенко 13-го июня. Тогда Сталин якобы в очередной раз категорически запретил приводить войска в боеготовность. И до последнего предвоенного вечера никаких важных событий в книге не отмечено. Только один раз за всю неделю Генштаб с наркоматом обороны как бы встрепенулись, порекомендовав командующим округами “…проводить тактические учения соединений в сторону государственной границы, с тем, чтобы подтянуть войска ближе к районам развертывания по планам прикрытия”. (Жуков,  Т.1, с.369.)