Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков - Леонид Михайлович Млечин Страница 21

Касым-Жомарт Токаев:

«В 18-летнем возрасте попав на фронт, он закалил свой характер, получил полное представление о сути человеческого бытия, о добре и зле, о жизни и смерти.

Отец, будучи выходцем из сельской глубинки, практически не знал русского языка. По стечению суровых обстоятельств война стала его первым жизненным университетом, где он получил уроки мужества и основные навыки общения на русском языке. Сохранились его личные блокноты, куда он своим красивым почерком вписывал грамматические примеры. Конспектировал и художественные произведения выдающихся русских писателей, заучивая наизусть целые абзацы».

21 января 1945 года Кемель Токаев вновь был ранен в ногу — уже на территории Польши, освобожденной Красной армией от немцев. Ногу хотели ампутировать, но обошлось. Лежал в госпиталях в Белоруссии, в Омске и в Алма-Ате. Медкомиссией был признан «негодным к дальнейшему несению воинской службы, группа инвалидности — вторая».

Война закончилась, надо было начинать новую жизнь, а у молодого человека ни жилья, ни образования, ни работы.

А его старший брат Касым, дядя президента, погиб в бою на Калининском фронте.

Касым-Жомарт Токаев: «Уже будучи студентом, я спросил у отца о самом трудном периоде его жизни. Отец сказал: “Самыми трудными для меня были минуты, когда я получил ‘қарақағаз’ — известие о смерти брата”. Отец бережно хранил его письма и фотографию, на которой Касым изображен в форме лейтенанта Советской армии. На обратной стороне снимка его рукой написано карандашом: “Брату Кемелю на память”».

Кемель Токаев рассказывал сыну, как старший брат часто приходит к нему во сне, о чем-то говорит, что-то советует, будто пытаясь уберечь младшего от жизненных напастей.

«Иногда мне казалось, — вспоминает президент Токаев, — что отец надеялся на чудесное воскрешение старшего брата. Он с надеждой говорил: “Может быть, он потерялся в госпиталях после тяжелого ранения или контузии, ведь на войне всякое бывало”».

Старшего сына он назвал двойным именем. Первое имя в честь погибшего на фронте дяди — Касым, второе — Жомарт, что по-казахски означает «щедрая и широкая душа».

Президент Токаев: «Много лет спустя удалось найти материалы, связанные с гибелью старшего Касыма Токаева. В архивах была обнаружена докладная записка “о потерях политсостава Калининского фронта”. В приложении к докладной записке обнаружен Касым, который, оказывается, “был убит в бою 22 февраля 1942 года”.

Он носил воинское звание младшего политрука, занимал должность политрука транспортной роты 290-го стрелкового полка 186-й стрелковой дивизии.

Свой последний приют на земле он нашел в братской могиле, расположенной в деревне Трубино Ржевского района Тверской области. Я взял землю с могилы отца в Алматы, поехал в Трубино, меня сопровождал мой сын. И там, над братской могилой, я рассыпал эту землю с могилы отца. А затем взял горстку земли с могилы своего дяди и привез в Алматы».

Кемель Токаев вернулся в родные края. В 1945 году его приняли на 1-й курс филологического факультета Казахского государственного университета им. С. М. Кирова. Поступал он в военной форме и на костылях. Его приняли, и это был счастливейший момент в его жизни.

Попробовал себя в качестве журналиста в джамбульской областной газете, редактировал республиканскую пионерскую газету, но его тянуло к литературному труду.

Президент Токаев: «Наша семья жила в очень стесненных жилищных условиях — мы все умещались в одной комнате коммунальной квартиры. Я просыпался и видел отца, склоненного под скудным светом настольной лампы над листами бумаги. В левой руке он держал дымящуюся папиросу, а правой выводил своим каллиграфическим почерком одно слово за другим. Затем он о чем-то задумывался, закуривал новую папиросу и, макая ручку в большую чернильницу, продолжал писать».

Писал книги, посвященные деятельности работников милиции и сотрудников органов контрразведки, — «Последний удар», «Солдат ушел на войну», «Таинственный след», «Меченое золото», «Ночной выстрел».

Кемеля Токаевича Токаева называют основоположником детективного жанра в казахской литературе. Он издал девять сборников рассказов и повестей, которые удостаивались первых премий на конкурсах, объявленных Министерством внутренних дел и Союзом писателей республики. Писал и пьесы. В 1966–1977 годах работал главным редактором «Ведомостей Верховного совета Казахской ССР».

Друзья будущего президента вспоминали, что жили Токаевы очень скромно. Отец был сдержан и немногословен. Мама гостеприимно угощала друзей сына чаем с пирожками.

В 1952 году Кемель Токаев женился на студентке Турар Шабарбаевой. Она поступила в медицинский институт, но не доучилась, потому что родила первого ребенка — мальчика… Потом она преподавала в Алма-Атинском педагогическом институте иностранных языков (ныне Казахский национальный педагогический университет им. Абая).

Касым-Жомарт Токаев: «Хорошей успеваемостью в школе, университетскими дипломами мы — я, мой брат Бакытбек, сестры Салтанат и Ляля — обязаны нашей маме, уделявшей огромное внимание нашему образованию. То, как любила своих детей наша мама, передать своими словами просто невозможно. Жизнь и судьба детей и внуков стали, по существу, ее судьбой».

Президент свободно говорит на пяти языках: казахском, русском, английском, китайском и французском. Английский выучил в алма-атинской школе № 25.

Построенная напротив здания республиканского Наркомата иностранных дел, школа поначалу носила имя союзного наркома внутренних дел генерального комиссара государственной безопасности Николая Ивановича Ежова. Он вскоре попал в опалу… Школа получила имя создателя органов госбезопасности Феликса Эдмундовича Дзержинского.

Руководитель алматинского аналитического центра «Наше Дело» Нуртай Мустафаев, который тоже учился в этой школе, рассказывал:

— Школа № 25 располагалась на углу улиц Дзержинского и Калинина (ныне Наурызбая-батыра и Кабанбая-батыра). Присвоение имени главного чекиста было далеко не случайным. Парадная дверь школы была прямо напротив парадной двери МВД, в актовом зале которого и выдавались нам, выпускникам, аттестаты зрелости. Как помнится, почти у всех одноклассников родители были из силовых структур — МВД, прокуратуры, КГБ. Либо, как минимум, из среды юридического сообщества. МВД являлось шефом школы, и в этом были огромные плюсы.

Помимо акцента на иностранные языки (английский, французский), особый упор делался на физическую подготовку. Уроки физкультуры железно — два раза в неделю. Причем пацаны и девчонки не бегали как неприкаянные по школьному двору или вокруг школы, а тренировались через дорогу на стадионе «Динамо». Там отрабатывались прыжки в высоту и ряд других дисциплин легкой атлетики, зимние виды, бег на коньках, плюс плавание в открытом зимнем бассейне. Иногда в помощь учителям физкультуры придавались известные мастера, тренеры клуба «Динамо». И уроки физкультуры все любили! Многие из нашего, параллельных и чуть старших классов играли в основном и дублирующем составах алма-атинского «Динамо» по хоккею с мячом на льду и на траве. Среди выпускников 25-й школы