Россия: страна, которая хочет быть другой. Двадцать пять лет – взгляд изнутри - Хайс Кесслер Страница 21

То, что браки в позднем СССР заключались в таком раннем возрасте, не означало, что молодожены в этом же возрасте приобретали самостоятельность. В стране царил колоссальный дефицит жилья, потому что в условиях экономики, постоянно ориентированной на военные нужды, строительство жилья финансировалось по остаточному принципу. Поэтому молодые пары обычно жили с родителями, как правило, с родителями мужа.

И это подводит нас ко второму фактору, объясняющему постоянное снижение брачного возраста. Если в квартире проживало более одной семейной ячейки, состоящей из мужа, жены и детей, шансы на получение жилья для молодой супружеской пары возрастали. Если в среднем количество квадратных метров на человека было ниже установленного стандарта, человек получал право на «улучшение жилищных условий». Но даже при этом на практике все оставалось непросто, и лишь после многих лет совместного проживания в родительском доме у «молодой семьи» появлялись виды на отделение.

При этом проживание с родителями давало определенные преимущества. Работа была правом и долгом каждого советского гражданина – работали все, как мужчины, так и женщины. Детскими дошкольными учреждениями государство обеспечивало, но и здесь действовали законы «военной экономики», в силу которых такие социальные «завоевания» финансировались по остаточному принципу. Родители предпочитали доверять присмотр за своими детьми бабушкам и дедушкам, что было, конечно, гораздо легче организовать, если вы составляли одну семью и вели общее хозяйство.

В конце 1950-х годов Советский Союз ввел универсальную пенсионную систему – мужчины выходили на пенсию в шестьдесят, а женщины в пятьдесят пять лет. Благодаря этому у старшего поколения, главным образом у бабушек, появлялось время, и их систематически привлекали к воспитанию внуков. Но и здесь оказывала свое влияние мужская смертность, потому что бабушки 1960-х, 1970-х и 1980-х в Советском Союзе часто были вдовами, потерявшими мужей во время войны, или одинокими женщинами, не нашедшими себе партнера после развода. И это в свою очередь способствовало распространению семей из трех поколений, тем более что проживание с одинокой пожилой матерью, тещей или свекровью, как правило, более приемлемо, чем совместное проживание двух полных семей разных поколений, где всегда остро стоит вопрос авторитета.

Для пожилых людей совместная жизнь с детьми становилась привлекательной, когда старшие начинали нуждаться в уходе. Несмотря на то что в Советском Союзе существовали дома для престарелых, в обществе было принято заботиться о своих родителях без участия государства. Это имело сразу два преимущества. С одной стороны, необходимость помощи родителям делала совместное проживание с ними более удобным, а в долгосрочной перспективе это открывало возможность либо получить отдельную от родителей квартиру, либо в итоге «унаследовать» родительскую квартиру.

Таким образом, в этом послевоенном городском обществе возникла форма семьи, во многом напоминающая традиционную русскую крестьянскую семью с тремя или даже четырьмя поколениями под одной крышей. Разумеется, это была очень урезанная версия. Хотя браки заключались в молодом возрасте, значительное число разводов и высокая смертность среди мужчин приводили к тому, что женщины могли остаться вдовами в раннем возрасте. Кроме того, в семьях рождалось гораздо меньше детей, чем раньше. В конце XIX века женщины в среднем имели семь детей на семью, но в XX веке в России произошла очень быстрая демографическая трансформация, вероятно, в том числе и по причине урбанизации, прошедшей ускоренными темпами. К 1960-м годам семья с двумя детьми была нормой, но многие семьи в России не шли и не идут дальше одного ребенка. Вот типичная советская семья: бабушка с единственным сыном или дочерью, ее невестка или зять и единственный внук. И хотя некоторые переменные в этом уравнении несколько изменились, в принципе, эта структурная закономерность все еще продолжает сохраняться и в современной России.

Недоверие

Доверие в российском обществе – дефицитный товар, и трудно не узреть в этом прямого наследия Советского Союза. Источник недоверия также очевиден – недоверие исходит сверху. Большевики с первого дня испытывали недоверие к своему народу, потому что полагали, что большинство населения априори, по причине классовой принадлежности, враждебно отнесется к рабочему государству. Это недоверие распространялось как на представителей предшествующего режима – дворянство, жандармов и капиталистов, так и, например, на крестьян и ремесленников, которых рассматривали как «потенциальных капиталистов». Доверие заслуживали только рабочие, но, как мы говорили раньше, они были довольно малочисленны.

Это базовое недоверие власть предержащих к собственному населению усугубилось Гражданской войной, бушевавшей три года, в ходе которой всевозможные группы общества пытались противиться новому режиму. Большевики смогли сломить сопротивление, но недоверие к реальным и предполагаемым врагам оставалось отличительной чертой их мировоззрения. В особенности это относится к Сталину, который, по всем приметам, не питал никаких иллюзий относительно лояльности своего народа. Уже во время Гражданской войны под Царицыном, чтобы подавить сопротивление в зародыше, он распорядился расстреливать каждого десятого жителя сел, в которые заходила Красная армия. Следующей конфронтацией стала принудительная коллективизация сельского хозяйства в 1930-х годах. Благодаря обширным отчетам из секретной службы (ОГПУ) Сталин хорошо знал, как сильно крестьянство ненавидит колхозы. Устроенный в селах террор, с помощью которого преодолевалось сопротивление крестьян, лишь еще больше настроил население против режима[22]. Похоже, мало хорошего ожидал Сталин и от рабочих, и от городских жителей. Индустриализация и модернизация страны, которых он добивался, требовали огромных жертв от населения, которое систематически и нещадно эксплуатировалось «во имя высшей цели». Популярности на этом не заработаешь, и Сталин прекрасно это понимал.

Хотя вместе со Сталиным исчезло и его параноидальное безграничное недоверие к реальным и предполагаемым врагам, власть предержащие и в последующие годы по-прежнему не особенно доверяли собственному народу. Возможно, такое недоверие – неотделимая черта диктатуры как формы политической системы, которая навязывает свою волю людям, не принимает в расчет их мнения и поэтому не может быть уверена в их поддержке. Во всяком случае, отношения между государством и обществом в Советском Союзе были пропитаны глубоким взаимным недоверием, пережившим Советский Союз, в значительной степени сохранившимся в России и по сей день. Те, кто находится у власти, не доверяют народу, и народ испытывает глубоко укоренившееся недоверие к намерениям тех, кто находится у власти.

В свою очередь, это проявляется в том, как взаимодействуют государство и граждане. Это взаимодействие основано почти без исключения на том, что я назвал бы «механизмом 100-процентного контроля»: всегда предполагается, что человек действует недобросовестно. Отличным примером этому является паспортный контроль в московском аэропорту. В то время как