Йен Маккей - Является ли "анархо"-капитализм разновидностью анархизма? Страница 24

Может ли массовый голод появляться в системе прав, которые морально защищали различные этические теории, включая теорию Нозика? Я считаю что прямой ответ это да, потому что для многих людей единственный ресурс, которым они законно владеют, это их рабочая сила, может оказаться непродаваемой на рынке и человек останется без еды... Если появляются такие результаты как голод, будет ли распределение собственности морально оправданным несмотря на катастрофические последствия? Есть что-то глубоко невероятное в утвердительном ответе". [Resources, Values and Development, стр. 311-312]

Неограниченные права собственности могут иметь серьезные плохие последствия и поэтому существование "честно приобретенной" собственности не подразумевает справедливое или свободное общество - далеко от этого. Неравенство, которое генерирует собственность, может нанести серьезный урон индивидуальной свободе (смотри раздел F.3). На самом деле, Мюррей Ротбард говорил что государство это зло не потому, что оно ограничивает индивидуальную свободу, но потому, что ресурсы, которыми оно обладает не были честно приобретены. Если бы они были, тогда государство могло бы отрицать свободу внутри своих границ как и любой другой владелец собственности. Таким образом, право-либертарианская теория судит о собственности не по влиянию, которое оно оказывает на существующую свободу, но смотря на прошлую историю.

Это имеет интересный побочный эффект, как мы отмечали в разделе F.1, позволяя своим сторонникам смотреть на капиталистические и государственные иерархии, признать их похожие негативные эффекты на свободу подчиненных, но утверждать, что одно легитимно, а другое нет просто из-за их истории. Как если бы это изменило доминацию и несвободу, которая действует на людей, живущих сейчас!

Это вытекает из способа, которым "анархо"-капиталисты определяют свободу, а именно что несвободу вызывают намеренные действия других людей, которые нарушают твои (определенные правыми либертарианцами) права. ("Мы определяем свободу... как отсутствие вторжения другим человеком на личность или собственность". [Rothbard, The Ethics of Liberty, p. 41]) Это значит что если никто намеренно не принуждает тебя, тогда ты свободен. Таким образом, действие капиталистической частной собственности можно отнести к "фактам природы" и игнорировать как источник несвободы. Однако, подумав, мы поймем, что это не так. Оба преднамеренные и непреднамеренные действия могут оставить людей без свободы. Простая аналогия покажет почему.

Предположим (в примере из замечательной книги Алана Хауорта Анти-либертарианство (стр. 49)) что кто-то украл вас и поместил вас в глубокую (естественно сформированную) яму, далеко от людей, и из которой невозможно выбраться. Никто не будет отрицать, что вы несвободны. Давайте предположим дальше, что другой человек идет мимо и случайно падает в яму с вами.

В соответствии с правым либертарианством, в то время как вы несвободны (т. е. подверглись намеренному принуждению) ваш товарищ по несчастью совершенно свободен, потому что он подчиняется фактам природы, а не действию людей (намеренному или нет). Или, возможно, он_а "добровольно выбрала" оставаться в яме, в конце концов, это только факты природы ограничивают ее_его действия. Но, очевидно, вы оба в одинаковом положении, имеете одинаковые выборы и одинаково несвободны! Таким образом, определение свободы, которое утверждает, что только умышленные действия других - например, принуждение - уменьшает свободу, ошибочно. Другими словами, свобода это независимый путь и "силы рынка не могут обеспечить настоящие условия для свободы, так же как силы государства. Жертвы их обоих одинаково порабощены, отчуждены и угнетены". [Peter Marshall, Demanding the Impossible, стр. 565]

Стоит привести длинную цитату Хомского по этой теме:

"Рассмотрим, например, право-либертаринскую теорию юстиции... согласно этой теории, человек имеет право на все, что приобрел честным способом. Если, по счастливой случайности, трудом или изобретательностью, человек приобретает некоторые вещи, тогда он_а имеет право сохранить их и распоряжаться ими, как пожелает, и справедливое общество не будет нарушать это право.

"Можно легко определить, куда может привести такой принцип. Вполне возможно, что законными способами - скажем, удачей, дополненной контрактом, "свободно" принятым под давлением нужды - один человек может получить контроль над жизненно важными вещами. Другие могут продать себя в рабство этому человеку, если он хочет принять их. В противном случае, они могут погибнуть. Без сомнительных дополнительных условий, общество справедливо.

"Аргумент имеет все достоинства доказательства, что 2+2=5... Предположим, что выдвинута некоторая концепция "справедливого общества", которая не признает только что описанную ситуацию справедливой... Тогда можно прийти к одному из двух выводов. Мы можем заключить, что концепция просто неважна, не представляет интереса как руководство мысли и действия, потому что она не может быть правильно применена даже в таком элементарном случае, как этот.

«Или же мы можем прийти к выводу, что выдвинутая концепция должна быть отклонена, потому что не соответствует предварительному теоретическому понятию, которое она намерена охватить в очевидных случаях. Если наша интуитивная концепция справедливости достаточно ясна, чтобы управлять социальным устройством, описанным выше как очень несправедливым, тогда единственный интерес в демонстрации того что этот результат может быть справедливым при данной теории справедливости и мы приходим к логическому выводу reductio ad absurdum, к выводу что эта теория безнадежно неадекватна. Хотя это может захватить некоторую частичную интуицию в отношении справедливости, она, очевидно, пренебрегает другими.

«Настоящий вопрос, который должен быть поднят насчет теорий, которые полностью проваливаются охватить концепцию справедливости в его важном и интуитивном смысле, это почему они вызывают такой интерес. Почему они не отвергаются на основе своей неудачи, которая поражает в очевидных случаях? Возможно, ответ дал, частично, Эдвард Гринберг в дискуссии о недавней работе о правовой теории юстиции.

«После обзора опытных и концептуальных недостатков, он отмечает, что такая работа «играет важную роль в процессе обвинения жертвы и защите собственности от эгалитарных натисков различных групп, не имеющих собственности.» Идеологическая защита привилегий, эксплуатации и частной власти будет приветствоваться, независимо от своих достоинств.

"Эти вопросы играют немаловажную роль для бедных и угнетенных здесь и по всему миру". [The Chomsky Reader, стр. 187-188]

Воспевание прав собственности всегда больше всего защищалось теми, у кого есть большая часть собственности в обществе. Это понятно, потому что у них есть наибольшая выгода от этого. Те, кто хочет повысить свободу в обществе, будут достаточно мудры, чтобы понять это и отвергнут права собственности.

Защита капиталистической собственности имеет один интересный побочный эффект, а именно что появляется необходимость защищать неравенство и авторитарные отношения, которые создает неравенство. Из-за (капиталистической) частной собственности, наемный труд будет все еще существовать при "анархо"-капитализме (в конце концов это капитализм). Это значит, что необходима защитная сила, государство, чтобы защищать эксплуатацию, угнетение, иерархию и власть от тех, кто страдает от них. Неравенство делает посмешище из свободного соглашения и согласия, как мы продолжительно подчеркиваем. Как указывал Кропоткин давно:

"Когда работник продает свой труд нанимателю... это посмешище называть это свободным контрактом. Современные экономисты могут называть его свободным, но отец политической экономии - Адам Смит - не был виноват в таком неправильном названии. Пока три четверти человечества вынуждены вступать в такие контракты, конечно, необходима сила, чтобы обеспечивать предполагаемые контракты и поддерживать такое положение вещей. Сила - много силы - необходимо, чтобы предотвратить захват трудящимися собственности, которую несправедливо апроприировало меньшинство...

Партия Спенсера (прото правые либертарианцы) прекрасно понимала это; и в то время как они предлагают не применять силу, чтобы поменять существующие условия, они поддерживают еще большую силу, чтобы сохранить их. Анархия очевидно не совместима с плутократией, так же как и с другой формой -кратии". [Anarchism and Anarchist Communism, стр. 52-53]

Из-за необходимости защищать привилегии и власть, "анархо"-капитализм лучше всего называть капитализмом частного государства. Как утверждают анархисты Стюарт Кристи и Альберт Мельцер, "американский нефтяной барон, который насмехается над любой формой государственного вмешательства в его способ ведения бизнеса - то есть в эксплуатацию людей и природы - также может отменить государство в определенной степени. Но он должен построить собственную репрессивную машину (армию шерифов, чтобы защищать свои интересы) и берет на себя, насколько он может, функции, обычно исполняемые государством, исключая любые тенденции государства, которые могут стать препятствием в погоне за богатством". [Floodgates of Anarchy, стр. 12]