Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №24 от 14.06.2011 Страница 24

- Афиногенов погиб в 1941 году во время налёта немецкой авиации на Москву. И случилось это в здании ЦК, на которое упала бомба. Ясно же, что писатель сознательно выбрал место своей гибели, заранее договорился с немцами, чтобы ещё раз заверить партию, правительство и лично товарища Сталина в своей преданности и любви. А известные строки из дневника Корнея Чуковского? О том, как они с Пастернаком наперебой восхищались Сталиным, увидев его в президиуме съезда комсомола, как они по дороге домой ликовали, что им удалось воочию увидеть его. Да это тоже для КГБ! Вот и ушлый Бушин орудует так же, но идет дальше: чтобы скрыть свой антисемитизм, не в дневнике разводит юдофильскую туфту, а издает целую книгу со стишками, видите ли, о еврейской девочке. Но нет, таких, как я, он не проведёт!

Казалось бы, имея в опубликованном виде такие справочки, можно жить спокойно: ничего интереснее уже не будет. Заклеймили меня, пригвоздили и укокошили. Но не хочу, о други, умирать... Мудрейший С.Г. Кара-Мурза в книге «Евреи, диссиденты и еврокоммунизм» (М., 2002) напоминает: «Антисемитизм – вид национальной нетерпимости, враждебное отношение к евреям как народу». А задолго до этого В.В. Шульгин – в 1967 году я встречался с ним в Гаграх, в Доме творчества, ему было тогда девяносто лет, но, понятно, что он был мне интересен не только этим, – так вот, Шульгин ещё до революции написал книгу «Что нам в них не нравится». Во-первых, если «нам», то как бы всем русским, и если «в них», значит, как бы во всех евреях. Такой взгляд для меня совершенно неприемлем. Хотя, во-вторых, если «что», значит, не нравится не всё в целом, а нечто отдельное, конкретное, определенное и допускается мысль о наличии рядом с этим чего-то и такого, что нравится. Коме того, «не нравится» это еще далеко не враждебность и, следовательно, не антисемитизм. Мало ли что и кто мне не нравится, например, не нравится мне неуместной игривостью манеры говорить и держаться диктор первого канала телевидения Екатерина Андреева, но никакой враждебности к ней у меня, конечно, нет. Другое дело, если уж не выходить из этой сферы, Евгений Киселёв, долгое время бывший ведущим на НТВ, прихвостень Гусинского, или Сергей Медведев, пресс-секретарь Ельцина, а ныне сочинитель лживых антисоветских фильмов, или Алексей Пивоваров на НТВ, сочинитель таких же фильмов о войне, – это мои враги и я их враг.

Так вот, этой моей статье можно дать и другое название - «Кто из них мне не нравится» - отчасти в пику книге В.В. Шульгина: да, не нравится, но не «нам», не всем русским, от лица коих я не имею права говорить, а «мне» лично и не «в них», не во всех евреях, а в конкретных лицах, точнее, в их определённых поступках и писаниях. Но в то же время, если я непримирим по отношению к иным русским, хотя бы к только что названным, то никто не запретит мне так же относиться и к иным евреям. Им нахваливать бы надо таких, как Бушин, осыпать их премиями, даже свечки ставить во здравие их в синагогах, а они по тупости своей изо всех сил стараются сделать из них антисемитов. И теперь пусть Байгушев и Сарнов гадают, как я поступил с их справками, выданными мне принародно.

В.С. Бушин

ИЗ КНЯЗИ В ГРЯЗИ

Не зная родословной талантливого и по заслугам многократно награжденного отечественного кинорежиссёра и актёра Н.С. Михалкова, трудно понять, отчего это вдруг он, сын известнейшего советского поэта Сергея Владимировича Михалкова, автора гимна СССР, где были слова: “Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил”, Лауреат премии Ленинского комсомола, юношей прославившийся исполнением одной из главных ролей и одноимённой песни в фильме “Я шагаю по Москве”, насквозь пропитанной советским духом, причём совершенно искренне, а не показно восхищавшийся на экране ТВ фильмом “Трилогия о Максиме”, сегодня вдруг превратился в яростного антисоветчика, антикоммуниста, подписанта “манифеста” о “десталинизации” и появился в первых рядах лиц, ратующих за восстановление монархии, самодержавия, усиления роли официальной церкви в России. Откуда такой переворот?

И если бы не случай сорокалетней давности, мне было бы не понять это превращение в его-то шестьдесят с лишним лет. Ведь для сохранения личного благополучия в новых исторических обстоятельствах оно совершенно необязательно.

А случай следующий. В те стародавние времена я снимался в фильме Свердловской киностудии “Кочующий фронт”, по съёмочной необходимости оказавшись в одной из гостиниц города Читы. И вот однажды, когда киногруппа “загорала” в ожидании ясной погоды (съёмки были натурные), засиделся за “рюмкой чая” вместе с товарищами по “несчастью” в номере П.П. Глебова, игравшeго одного из главных героев картины. Обстановка располагала к лирическим повествованиям, и Петр Петрович поведал о том, как чистая случайность подарила ему, до этого уже немолодому и безвестному актёру, роль Григория Мелехова в “Тихом Доне”, сыграв которую он обрёл мировую известность. А потом как-то между прочим заметил, что его фамилия происходит от cтаринного боярского рода князей Глебовых и находится в родстве со знаменитым советским писателем, классиком детской литературы Сергеем Михалковым. Что его родственница, в прошлом княгиня Ольга Михайловна Глебова, была женой Владимира Михалкова, отца Сергея Владимировича, т.е. его матерью и бабушкой Никиты Сергеевича. Что Михалковы тоже были князьями, только чуть пониже Глебовых по родословной, и фамилия их читалась несколько иначе: не МихалкОвы, а МихАлковы. Однако с приходом Советской власти им пришлось забыть о своей родословной.

Думал ли я тогда, что эти признания Петра Петровича, скромнейшего во всех отношениях человека, вдруг припомнятся мне через сорок лет, в те минуты, когда “энтэвэшники” буквально “раздевали” Никиту Сергеевича.

И тогда я подумал. как отличается он от тех своих собратьев по сословию - тех дворян-декабристов, что вышли некогда на Сенатскую площадь навстречу верной смерти, делом подтверждая верность призыву своего друга, как и они, выходца из старинного боярского рода Пушкиных, Александра Сергеевича, в восемнадцать лет писавшего: “Самовластительный злодей! Тебя, твой трон я ненавижу, Твою погибель, смерть детей С жестокой радостию вижу”. Сегодня, вопреки памяти о дворянской чести, не запятнав которой четверо из пяти вождей-декабристов, повешенных Николаем I, были из потомственных дворянских семей (пятый – Кюхельбекер – был разночинцем), чести, невольником которой “погиб поэт”, по словам такого же дворянина М.Ю. Лермонтова, тоже погибшего невольником той же чести, той чести, что заставила Александра Ульянова отказаться от помилования и пойти на казнь, потомственный дворянин Никита Сергеевич, забыв призывы Александра Сергеевича, через 200 лет вновь призывает на трон “самовластительного злодея”. Эти “непонятки” в мышлении и поведении Никиты Сергеевича очевидно объясняются скорее всего не ко времени взыгравшими “голосом крови” и “зовом предков”. Так же, как и его барские замашки – русской поговоркой - “из грязи в князи”, дворянско-крепостнические замашки, какими прославился он за последние годы, споря с известной наоборот - “из князи в грязи”. И как здесь не вспомнить родича Никиты Сергеевича и завидную скромность боярина, князя, народного артиста СССР Петра Глебова! Думал ли о княжеской чести Никита Сергеевич, ногами пиная поверженного человека? А стоило бы подумать!

Потомок бабушки и деда - кухарки и прапорщика царской армии, матери и отца - рабочего и крестьянки, ставших врачами в СССР, по законам дворянства не имевших права на честь, волею Постановления Исполкома Съезда граждан СССР

ЧЕСТЬ ИМЕЮ!

народный артист СССР Е.А. Новиков

КРЕСТЬЯНИН И ЛИСИЦА

“Скажи мне, кумушка,

что у тебя за страсть

Кур красть? -

Крестьянин говорил Лисице,

встретясь с нею. –

Я, право, о тебе жалею!

Послушай, мы теперь вдвоем,

Я правду всю скажу:

ведь в ремесле твоем

Ни на волос добра не видно.

Не говоря уже, что красть

и грех и стыдно

И что бранит тебя весь свет,

Да дня такого нет,

Чтоб не боялась ты за ужин иль обед

В курятнике оставить шкуры!

Ну, стоят ли того все куры?”

“Кому такая жизнь сносна?

Лисица отвечает. -

Меня так все в ней столько огорчает,

Что даже мне и пища не вкусна.

Когда б ты знал, как я в душе честна!

Да что же делать? Нужда, дети;

Притом же иногда, голубчик кум,

И то приходит в ум,

Что я ли воровством одна живу на свете?

Хоть этот промысел

мне точно острый нож”.

“Ну что ж? –

Крестьянин говорит.

– Коль вправду ты не лжешь,

Я от греха тебя избавлю

И честный хлеб тебе доставлю;