Чарльз Эндрейн - Сравнительный анализ политических систем Страница 25

Премьер–министр Тэтчер, несмотря на то, что в ее руках сосредоточивалось управление мощным государством с усилившимися централизацией и институтами принуждения, координации и контроля, стремилась к ослаблению роли национализированных предприятий. Правительство полностью или частично распродало пакеты акций предприятий транспорта (авиалинии, компанию по грузоперевозкам, автотранспорт, автобусные линии), средства связи (радио–и телекоммуникации), сталелитейных заводов, а также системы нефте-, газо-, электро– и водоснабжения. Кто же выиграл от этой приватизационной политики? Доля акций частных корпораций, находящихся в руках отдельных лиц, действительно повысилась с 6 в 1984 г. до 25% четырьмя годами позже. Тем не менее в выигрыше оказались в основном британские финансовые институты и иностранные корпорации, скупавшие эти приватизируемые предприятия на бирже по относительно низким ценам. Вместо создания большого числа мелких инвесторов и возвращения конкуренции программа приватизации привела на деле к дальнейшим слияниям и увеличению числа олигополии[72].

Политическое поведение

Резкие различия между Швецией и Великобританией в 80–х годах обусловлены противоположными стилями руководства. Стиль премьер–министров Швеции, особенно Ингвара Карлссона (1986–1991), отличался стремлением к достижению консенсуса, коллегиальностью и прагматизмом. Правительство соглашалось на политические компромиссы с оппозиционными партиями и различными объединениями. В отличие от них Маргарет Тэтчер вела диалог с большим нажимом, демонстрировала силу воли, предлагала целостные политические программы и добивалась поддержки своей политики. В этом смысле она больше походила на харизматического лидера, чем на организатора. Как политик–просветитель она пыталась внедрить свои прокапиталистические взгляды в массовое сознание. Однако своей властью она была обязана не только личной силе, но и слабости своих политических оппонентов. Как и шведские социал–демократы, английские тори имели дело с расколовшейся оппозицией. В 80–х годах СДП объединилась против раскольнического «буржуазного блока». Консерваторы вели кампанию против расколовшейся лейбористской партии, социал–демократов, либералов и регионально–этнических партий Уэльса и Шотландии. Голосование по мажоритарной системе дало консерваторам подавляющее большинство в палате общин. Например, на парламентских выборах 1987 г. они победили, набрав лишь 42% голосов, но при этом получили 60% мест в палате общин. Союз либералов и социал–демократов, имея поддержку избирателей во всех частях страны, получил 23% голосов, но только 3% мест в палате общин главным образом потому, что в большинстве избирательных округов они были вторыми. Лейбористы получили 31% голосов и 35% мест[73].

При всем том, что ее лидерство имело исключительно авторитарный характер, насколько успешна оказалась «революция г–жи Тэтчер»?[74] Своей политикой она добилась некоторых фундаментальных преобразований: ослабления профсоюзов, интенсификации приватизации, проведения рыночной экономики. Вследствие приверженности Тэтчер к монетаристским методам, частный сектор значительно усилился по сравнению с государственным. Если предшествующие правительственные программы пытались стимулировать совокупный спрос с помощью кейнсианских фискальных мер, то политика тори 80–х годов главный упор делала на ограничение роста денежной массы, снижение подоходного налога с состоятельных людей и урезание расходов по социальному обеспечению, в частности, на программы по строительству жилья, образование, пособия на детей и страховые выплаты безработным. Поддержка консервативной партии росла в рядах тех, кто покупал дома и приобретал акции приватизированных предприятий; к таким новым сторонникам тори относились наиболее обеспеченные из высококвалифицированных рабочих. Критика институтов истэблишмента — англиканской церкви, гражданских органов управления, элитарных университетов, Би–би–си и даже монархии — ослабила их легитимность. Уделяя большое внимание личным достижениям и вертикальной мобильности, Тэтчер способствовала ослаблению аристократического влияния в британской классовой структуре.

Несмотря на все эти преобразования, попытки премьер–министра Тэтчер как политического просветителя изменить отношение общественности к правительственному финансированию социальной сферы потерпели неудачу. Исследования общественного мнения в 1987–1988 гг. показывают, что более 50% избирателей предпочитали использовать доходы на создание новых рабочих мест, а не оставлять их в виде увеличения прибыли корпорации. Около двух третей, выбирая между повышением расходов на социальное обеспечение и снижением налогов, предпочитало первое. «Заботе о других» было отдано предпочтение (80 против 16%) перед выделением вознаграждения предпринимателю за то, что он наживает богатство. Общество преимущественно капиталистического типа, поддерживающее свободу предпринимательства, частный интерес и опору на собственные силы, выбрали только 40%[75].

Процесс принятия политических решений и его результаты

Администрации Тэтчер не удалось решить поставленные ею конкретные экономические задачи. Правда, инфляция была уже не такой высокой, как в 70–х годах. Реальные темпы роста действительно увеличивались, особенно с 1985 по 1988 г. Вместе с тем после 1988 г. объем ВНП упал. Потребительские цены вновь подскочили чуть ли не вдвое. В Англии началась стагнация. Рост безработицы, а также неравенство в доходах ослабили народную поддержку «культуры предпринимательства». Крестовый поход по изгнанию социализма с Британских островов захлебнулся, несмотря на то, что приверженность капитализму вызвала уважение к Тэтчер в странах Восточной Европы и у разочаровавшихся в социализме лидеров Чили.

Такой экономический итог правления отчасти объясняется проводившейся ею внутренней политикой, ее организационным курсом и положением Великобритании в мировой капиталистической системе. Высокие темпы экономического роста и низкий уровень инфляции в период с 1983 по 1988 г. являлись следствием незначительного повышения стоимости труда в обрабатывающих отраслях. Высокая почасовая производительность вкупе с умеренным уровнем зарплаты дали в Англии на данный период более низкую, чем в Швеции, цену труда на единицу продукции. Обострились проблемы, связанные с безработицей и неравенством в распределении доходов. Между 1981 и 1987 г. количество безработных осталось на уровне 10—11%.

Различия в соотношении труда и капитала являются причиной разных показателей Великобритании и Швеции в 80–х годах. В шведских профсоюзах состояла большая часть рабочих; они поддерживали довольно тесные отношения с СДРПШ. Капитализм в Швеции объединил промышленный и финансовый сектора. Банки не обладали таким влиянием, как промышленные предприятия, занимавшиеся экспортом продукции, передовой в технологическом отношении (электронного оборудования, автомобилей, средств телекоммуникаций) на международные рынки. Благодаря альянсу СДРПШ и профсоюзов шведское правительство выделяло щедрые ассигнования службе занятости населения, курсам профессиональной переподготовки, на создание рабочих мест для инвалидов и общественному непроизводственному сектору. Частные транснациональные компании извлекали выгоду благодаря низким корпоративным налогам, а также с помощью инвестиционных фондов, стимулировавших технологический прогресс. Рос экспорт промышленных товаров. Программы переобучения, предлагаемые службой занятости, помогали рабочим приходящих в упадок отраслей найти новую работу, поэтому уровень безработицы в Швеции оставался низким. Британские профсоюзы в период правления Тэтчер имели незначительное влияние. Их руководство распространялось на разрозненные организации, власть профсоюзов проявлялась лишь в пределах предприятий. Между лидерами лейбористской партии, желающими декларировать классовые интересы перед всем электоратом, и профсоюзными лидерами, выступающими за сохранение высоких зарплат в таких убыточных отраслях, как угледобыча, судостроение, автомобилестроение, возник конфликт. Капиталисты разделились на производителей и финансистов; последние заняли господствующее положение в британской политике. В качестве ведущего мирового финансового центра капиталистической экономики Лондон стал также центром транснациональных капиталовложений финансового и физического капитала. Вместо того чтобы инвестировать средства в отечественную промышленность, Банк Англии предоставлял займы коммерсантам и промышленникам, которые вели операции за рубежом. Банк Англии и министерство финансов определяли экономическую политику, в частности особо высокие процентные ставки на недвижимость и завышение валютного курса. Это затрудняло британским промышленникам экспортировать свои товары. С 1979 г. экспорт промышленных товаров как часть общего экспорта резко упал; возрос импорт промышленных товаров. В условиях деиндустриализации британские рабочие имели все меньше шансов получить работу в обрабатывающих отраслях. Росла безработица, особенно в таких бывших промышленных северных регионах, как Йоркшир, Северо–Запад, Уэльс и Шотландия. Правда, в южных районах, окружающих Лондон, безработица была не столь велика; они являлись центрами банковско–финансового дела, страхования, деловых услуг, лизинга, оборонной и электронно–коммуникационных отраслей. Следуя политике «культуры предпринимательства», правительство тори заложило меньший процент ВНП на финансирование общественных служб занятости, профессиональной подготовки на рынке труда и создания рабочих мест в общественных/непроизводственных сферах в отличие от социал–демократической администрации Швеции. Из–за этого уровень безработицы в Великобритании оказался в четыре раза выше, чем в Швеции.