Юрий Мухин - НЕ наша Russia. Как вернуть Россию? Страница 25

Долгое время сами большевики не решались ее так назвать и называли революцией неизмеримо более кровавый (только полицейских было убито почти полторы тысячи человек) захват у царя власти Временным правительством в феврале 1917 г. Кстати, этот день был официальным праздником у большевиков. А свой приход к власти большевики революцией называть стеснялись и долгое время называли проще — переворотом.

Повторю: пролетариат в этом перевороте не засветился не только в качестве движущей силы революции, но даже в качестве массовки.

Надо же понимать рабочего. На мало-мальски крупном предприятии рабочий находится в цепочке технологического процесса, причем чем более развиты производительные силы, тем глубже он в этой цепочке. Он не только не продает готовый продукт своего предприятия, он часто его и не видит, уж в любом случае не способен вычислить свою долю в прибавочной стоимости, получаемой после реализации готового изделия, и решить, ворует ее у него владелец средств производства или нет. Рабочему глубоко наплевать, кому принадлежит его станок, кому принадлежит все предприятие: права торговать ими он все равно не имеет, да и не стремится к этому. Но он понимает, что, получив в собственность тот же станок, он обязан будет думать о его текущем и капитальном ремонтах, а после полного износа — о замене этого станка на современный. Оно рабочему надо? Не стремится рабочий и к руководству предприятием, понимая, что это ему не по уму. Рабочему важна зарплата, ее уровень. А от кого он будет зарплату получать — от чиновника или хозяина — какая ему разница?

Массовкой «пролетарской революции» в России, как позже в Китае, были крестьяне. А ведь, по Марксу, крестьяне — это мелкая буржуазия, владеющая таким средством производства, как земля. И мелкая буржуазия, по Марксу, обязана сопротивляться пролетарской революции, уничтожающей собственность на средства производства, в том числе на землю самих крестьян.

Но именно эта «мелкобуржуазная» крестьянская массовка, воодушевленная мыслью о земле себе и своим детям, была массовкой большевиков, а затем выиграла и гражданскую войну в России. Причем эти «мелкие буржуа», вместо того чтобы требовать землю (средство производства) в свою собственность, требовали и свою землю сделать общественной собственностью.

А рабочие?

В день открытия Учредительного собрания антибольшевистские и антиэсеровские силы устроили демонстрацию в его поддержку и против Советов. Большевики эту демонстрацию расстреляли и разогнали, убив 21 человека и сотни ранив. Но!

Максим Горький возмущался этим расстрелом потому, что «в манифестации принимали участие рабочие Обуховского, Патронного и других заводов, что под красными знаменами Российской с.-д. партии к Таврическому дворцу шли рабочие Василеостровского, Выборгского и других районов». Именно этих рабочих расстреливали вожди пролетариата, поскольку в тот момент не имели на рабочих влияния и не смогли отговорить от участия в демонстрации. А поручили они расстрел латышским стрелкам и лейб-гвардии Литовскому полку.

В Гражданской войне пролетариат массово воевал и на стороне противников коммунистов; скажем, только Пермь дала Колчаку дивизию из рабочих.

И дальше не лучше. Единственный мятеж в тылу Красной армии во время Великой Отечественной войны затеяли не голодные крестьяне СССР, его затеял рабочий класс. Бунтовал пролетариат в 1941 г. против эвакуации оборудования в тыл ввиду наступающих фашистов. Бунтовал потому, что собирался работать на немцев, а без оборудования работа на фашистов не получится. И бунтовала гордость рабочего класса России — иваново-вознесенские ткачи. Пришлось вернуть оборудование в цеха, провести аресты заводил, кое-кого шлепнуть, чтобы пролетариат вспомнил, что он «передовой».

Обязательное оружие вождей

Да, большевики верили в Маркса, но они были народные вожди, а народный вождь не может не переживать за народ, который ему доверился, а этот народ приходится посылать на смертельные дела, и народ в этих делах гибнет. Поэтому все, что может уменьшить потери своего народа, для вождя годится и является правильным. Любые союзники годятся, если это уменьшает потери доверившегося народа.

Дезертиры? Годятся и дезертиры!

Есть возможность поднять на революцию крестьян (мелкую буржуазию, по Марксу и Ленину)? Поднимаем!

У большевиков совершенно нет программы для крестьян? Без разговоров берем Закон о земле, разработанный эсерами!

Есть возможность предотвратить разгорание гражданской войны, пригласив в правительство Корнилова и Деникина? Приглашаем!

Анархист Махно, вообще отрицающий государство, а вместе с ним и большевистское правительство, начал драться с немцами и белыми? Ему орден Красного Знамени № 2!

Для большевиков в каждый момент истории не существовало никакой «чистоты идеологии», тем более, Марксовой. Задача — делать то, что требует момент, то, что нужно народу; идеология — потом.

Мудрость видна и в том, как использовали большевики любую возможность. Ведь если бы либералы позаботились о том, чтобы придать хоть какую-то законность Временному правительству, победа большевиков была бы невозможна. Если бы большевики опирались на пресловутый пролетариат, о них уже через год никто бы не вспоминал. Большевики дураками не были; они что любые сложные дела делаются этапами, понимали, что ради сегодняшней цели полезно на время замолчать о конечной цели, что без сегодняшней цели никогда не будет и конечной.

К примеру, большевик Сталин в ходе последовавшей Второй мировой войны это понимал. «Было бы смешно отрицать разницу в идеологии и в общественном строе государств, входящих в состав англо-советско-американской коалиции. Но исключает ли это обстоятельство возможность и целесообразность совместных действий?.. Безусловно, не исключает. Более того, создавшаяся угроза повелительно диктует членам коалиции необходимость совместных действий для того, чтобы избавить человечество от возврата к дикости и к средневековым зверствам.

…Логика вещей сильнее всякой иной логики».

Современным мудрецам-политологам подвиг понимания логики вещей не по силам. Они видят только разницу в идеологии.

А вы оцените вот эту реакцию на приведенную выше мысль Сталина: «Думали ли вы тогда, что эти лорды будут вашими союзниками и друзьями, что с толстыми банкирами Нью-Йорка и Лондона вы будете бороться плечом к плечу. Думали ли, что вы, трудящиеся Советского Союза, вы, первые свалившие своих капиталистов, помещиков и буржуев, будете проливать свою кровь за интересы и барыши международных капиталистических фирм!»

Или: «Черчилль был более спокоен и уверен в завтрашнем дне (а это было еще год тому назад), он так отозвался о большевизме: “Большевизм — не политика, это болезнь. Это не мировоззрение, а эпидемия”.

О своем сегодняшнем друге Сталине он говорил еще определеннее: “Сталин и его приспешники — коммунистический преступный мир, по своему развитию ниже, чем дикие звери”.

Лорд Черчилль, конечно, и сегодня не переменил своего мнения, но… не все ли ему равно, кто его защищает, дикие звери, так дикие звери. Главное, чтобы Англия сохранила свою империю, рабовладельческие плантации в колониях и капиталы. Тем более что она, Англия, за последние полтораста лет уже привыкла обороняться до последней капли крови… русского солдата. Так что Черчилля можно понять, а вот Сталина?»

Вы полагаете, что это критиковал Сталина какой-то марксист? Нет, это тексты гитлеровских листовок, сбрасываемых немцами в 1941 г. на наши войска. Но от этой пропаганды спасала уже мудрость народа.

Практика марксизма

Марксисты тем, что большевики осмелились взять власть вопреки учению Маркса, были предельно возмущены. Один из наиболее авторитетных меньшевиков, Аксельрод, даже в 1920 г. злобно писал Мартову об изменивших марксизму большевиках:

«…И все это проделывалось под флагом марксизма, которому они уже до революции изменяли на каждом шагу. Самой главной для всего интернационального пролетариата изменой их собственному знамени является сама большевистская диктатура для водворения коммунизма в экономически отсталой России в то время, когда в экономически наиболее развитых странах еще царит капитализм. Вам мне незачем напоминать, что с первого дня своего появления на русской почве марксизм начал борьбу со всеми русскими разновидностями утопического социализма, провозглашавшими Россию страной, исторически призванной перескочить от крепостничества и полупримитивного капитализма прямо в царство социализма. И в этой борьбе Ленин и его литературные сподвижники активно участвовали. Совершая октябрьский переворот, они поэтому совершили принципиальную измену и предприняли преступную геростратовскую авантюру, с которой их террористический режим и все другие преступления неразрывно связаны, как следствие с причиной.