Татьяна Карасова - Израиль и США: Основные этапы становления стратегического партнерства 1948–2014 Страница 26

Британская позиция была более благоприятной. Премьер-министр В. Вильсон пригласил Эбана на заседание своего кабинета, где израильский министр иностранных дел подробно объяснил ситуацию. После этого Вильсон выразил мнение присутствующих, что политика Насера по блокированию пролива является неприемлемой и в случае необходимости Британия, верная своим обязательствам 1957 г., готова присоединиться к действиям для открытия пролива. Он также предложил направить в Израиль боеприпасы к танкам и фрегат «Левиафан». В тот же день из Лондона на секретные переговоры в Вашингтон был направлен министр Дж. Томсон[232].

Следующий визит был в США. Министру иностранных дел поручалось срочно встретиться с президентом (в случае его отсутствия – с госсекретарем) и добиться от них официального заявления, что нападение на Израиль будет приравнено к нападению на США и что американским военно-морским силам в Средиземноморье приказано координировать свои действия с израильскими военными. В преддверии визита Эбана, 24 мая, посол Израиля в Вашингтоне А. Харман встретился с экс-президентом Эйзенхауэром и попросил его публично поддержать израильское требование открыть Тиранский пролив, как это сделал Эзейнхауэр в 1956 г. Экс-президент отказался сделать публичное заявление, но согласился дать интервью, в котором подчеркнул, что Тиранский пролив – это международный водный путь, и нарушение прав свободного судоходства незаконно, что было подтверждено еще в 1957 г.[233]

Прибывший в Вашингтон Эбан активно продолжал свои попытки получить от Вашингтона четко изложенную оценку создавшейся ситуации и обещание предпринять необходимые шаги для обеспечения безопасности Израиля. Встречи с госсекретарем Д. Раском и министром обороны Р. Макнамарой ничего не дали. Раск только повторил свой тезис о том, что войны не будет, так как стороны в ней не заинтересованы[234].

Состоявшаяся беседа с президентом Джонсоном тоже не дала желаемых результатов. Президент отметил, что США по конституционным причинам не могут действовать напрямую в защиту Израиля, не могут организовать военную помощь еврейскому государству. Соединенные Штаты не могут открыть Тиранский пролив самостоятельно и для этого необходимо подключить международные силы. Все, чего Эбан он смог добиться, – это согласие Джонсона обсудить программу открытия пролива четырьмя великими державами и принять декларацию приморских государств, включая Израиль, в которой должен быть поставлен вопрос о соблюдении свободы судоходства. По оценке Эбана, в данном предложении не содержалось детального изложения сроков и методов его исполнения, ничего, что израильское правительство могло бы расценить как поддержку, или наоборот. Но, снова предупредил президент, будет «неразумно», если Израиль «схватится за оружие»[235]. Самый главный результат – Вашингтон по-прежнему считал, что Израиль не должен атаковать арабов. Из рассекреченных в 1990-х гг. документов правительства США видно, что американцы в конце мая 1967 г. все еще были против самостоятельной атаки Израиля, так как это противоречило их региональным, в частности нефтяным, интересам. Из Дамаска, например, израильский посол Смит телеграфировал в Вашингтон, что попытки США открыть Тиранский пролив «будут встречены сопротивлением монолитного арабского народа» и что эти попытки обречены на провал[236]. От имени американского правительства посол США в ООН Артур Голдберг предложил «компромиссный план», который мог бы позволить Насеру одержать «мирную победу», не потеряв лицо: нестратегические израильские грузы будет разрешено провозить через Тиранский пролив в Эйлат под иностранным флагом. К «стратегическим» грузам относились нефтяные танкеры. Предложение не удовлетворило ни одну сторону и не было принято к рассмотрению.

Однако решение о начале военных действий израильское правительство «национального единства», созданное накануне войны, приняло не без колебаний. В новое правительство, возглавленное Эшколом, вошли представители жесткого курса – генерал М. Даян, занявший пост министра обороны (до этого момента Даян с 1965 г оставался в стороне от большой политики), и два лидера оппозиционного правого блока Гахал: глава основной партии этого блока Херут М. Бегин и П. Сапир (лидер Либеральной партии, также входившей в Гахал). Сама идея формирования правительства национального единства принадлежала Бегину. Он считал, что накануне войны правительство должно быть укреплено опытными военными и представителями всех партий. В обстановке крайней нервозности и неопределенности 27 мая происходила встреча расширенного коалиционного кабинета министров – «правительства войны».

После включения Даяна в состав правительства сторонники решительных действий получили большинство. Эшколу и Даяну были даны полномочия установить дату и время начала наступления. Даян немедленно взял ситуацию в свои руки. Обсуждался один вопрос: начинать военную акцию сразу или подождать. Глава кабинета Эшкол и начальник генерального штаба Рабин сомневались в эффективности превентивного удара Израиля по арабским позициям без внешней поддержки. На немедленной атаке против арабов вместе с Даяном настаивал генерал А. Шарон. Он представил оперативный план действий. Его позицию поддержали Бегин и генералы Вейцман, Таль, Яффе и Пелед, которые убедили правительство, что Армия Израиля – ЦАХАЛ – способна самостоятельно одержать победу без помощи внешних сил.

Бегин настаивал на необходимости захвата у Иордании («освобождения», по Бегину. – Т.К.) Восточного Иерусалима, в первую очередь Старого города, и Голанских высот у Сирии. По свидетельству его биографа Цви Гурвица, Бегин в первый же день войны обошел всех министров, убеждая их проголосовать на заседании кабинета за предложение об оккупации Старого города[237]. Даян имел серьезные возражения против вторжения в египетский сектор Газа: «Газа – это гуманитарная бомба, – заявил он, – мы увязнем в ее песке. Мы должны обезвредить бомбу, а не захватывать ее!»[238]. Однако правительство «национального единства» не прислушалось к его предостережению. В ходе ожесточенной дискуссии выяснилось, что мнения разделились поровну: 9 министров высказались в пользу немедленного начала военных действий (включая И. Рабина, который ранее сомневался), и 9 – против, настаивая на продолжении дипломатических шагов. Поскольку в свое время американский посол У. Барбур информировал израильское правительство о том, что Соединенные Штаты и Британия готовы принять решение о посылке в район пролива международных военно-морских сил – «международной флотилии» (это решение поддержали Канада и Голландия), Эшкол решил, что таким образом, как будто, отпадала надобность в немедленных военных действиях, и предложил подождать две недели, чтобы оценить возможности международной политической поддержки.

Вернувшись из Вашингтона 28 мая, Эбан прямо с самолета попал на это совещания правительства. Он изложил содержание своих бесед в Париже, Лондоне, Вашингтоне. При этом он не упомянул, что Джонсон не вызвался немедленно организовать эту «международную флотилию» и не обещал открыть пролив своими силами. Умолчание Эбана о некоторых нюансах его встречи в Вашингтоне привело некоторых министров к мысли, что с помощью Америки все еще можно решить без войны. Между тем Вашингтон продолжал отказываться от официальной политической поддержки Израиля в случае превентивного удара последнего по арабским государствам. Вскоре из Вашингтона поступило письмо с уточнением, что «президент Джонсон не обещал принять все меры для открытия канала».

После закрытия Насером пролива, Джонсон потребовал от руководителей спецслужб анализ перспектив надвигающейся войны. Администрации было необходимо, наконец, принять решение о степени своей вовлеченности в возможные будущие военные действия. Уже через четыре часа директор ЦРУ Ричард Хелмс представил президенту два документа – «Сведения о египетской угрозе» (US Knowledge of Egyptian Alert) и «Всеарабский и израильский военный потенциал» (Overall Arab and Israeli Military Capabilities). К ним прилагался доклад с анализом сиюминутной ситуации на Ближнем Востоке (Situation Report – SITREP)[239]. Во втором документе содержался ответ на главный вопрос президента – кто победит? Ответ был таков: Израиль «может отразить совместные атаки арабов по всем фронтам… или сдерживать атаки на трех фронтах, пока победоносно не отразит главное нападение на четвертом фронте». Разведка считала, что израильским войскам потребуется 4–7 дней, чтобы занять Синай и победить в войне[240].