Коллектив авторов - Нравственность капитализма. То, о чем вы не услышите от преподавателей Страница 26

Две истории нашего континента

Пожалуй, Латинская Америка может служить самым наглядным примером искусственности и абсурдности любых попыток установить коллективную идентичность. Какой должна быть культурная идентичность Латинской Америки? Что следует включить в связный набор верований, обычаев, традиций, практик и мифов, наделяющий этот регион единым «характером», уникальным и неповторимым? Написание истории Латинской Америки сопровождалось научной полемикой – порой яростной – в попытке ответить на этот вопрос. Наибольшую известность приобрела дискуссия, развернувшаяся с начала XX века и прокатившаяся эхом по всему континенту, – в ней схлестнулись «испанисты» и «почвенники».

По мнению «испанистов», например Хосе де ла Рива Агуэро, Виктора Андреса Белаунде и Франсиско Гарсиа Кальдерона, Латинская Америка родилась тогда, когда в результате открытия Нового Света и Конкисты она присоединилась к испано– и португальскоязычному сообществу и, приняв христианство, стала частью западной цивилизации. «Испанисты» не пытаются принизить культуру коренных народов континента, но считают ее лишь одним из «слоев» – и не самым важным – социально-исторической реальности, которая окончательно обрела собственное лицо только благодаря оживляющему влиянию Запада.

«Почвенники», напротив, с благородным негодованием отвергали тезис о благотворном влиянии европейцев на Латинскую Америку. По их мнению, корни и «душу» нашей идентичности надо искать в доиспанском периоде, культурах и цивилизациях, чье развитие и модернизация были грубо и насильственно прерваны, чье своеобразие замалчивалось, подвергалось гонениям и вытеснению не только в течение трехсотлетней колониальной эпохи, но и в дальнейшем, после торжества республиканского строя. По мнению теоретиков-«почвенников», подлинный «лик нашего континента» (позаимствуем название произведения Хосе Лесамы Лимы) состоит из культурных проявлений – от языков коренных народов до верований, ритуалов, искусства и народных обычаев, – устоявших в период «культурного угнетения» со стороны Запада и сохранившихся до наших дней. Видный историк, представлявший это же течение, перуанец Луис Валькарсель даже требовал сжечь церкви, монастыри и другие памятники архитектуры колониальной эпохи, поскольку они представляют собой «анти-Перу», «самозванцев», отрицающих первозданную латиноамериканскую идентичность, которая может иметь исключительно коренной характер. А один из самых оригинальных латиноамериканских писателей – Хосе Мария Аргедас – в своих произведениях, полных как изящества, так и страстного нравственного протеста, рассказывал о том, как культуре индейцев кечуа удалось сохраниться в Андах, несмотря на удушающее и искажающее воздействие Запада.

«Испанистское» и «почвенническое» течения породили ряд первоклассных исторических трудов и интереснейших художественных произведений, но с позиций сегодняшнего дня обе эти доктрины выглядят «сектантскими», упрощенческими и ложными. Обе концепции представляют собой попытки втиснуть пышное многообразие латиноамериканской действительности в узкие идеологические рамки и к тому же отдают расизмом. Кто сейчас осмелится утверждать, что только «испанское» или «индейское» наследие легитимно представляет Латинскую Америку? Тем не менее попытки слепить и отграничить нашу своеобразную «культурную идентичность» продолжаются по сей день – с политическим и интеллектуальным рвением, заслуживающим лучшего применения. Навязывать народу культурную идентичность – все равно что запереть его в тюрьме, лишив самой ценной из всех свобод: права самому выбирать, кем он хочет быть. У Латинской Америки не единственная культурная идентичность, их много – и ни одна из них не вправе претендовать на особую легитимность и «чистоту».

Конечно, «латиноамериканскость» включает в себя до-испанское наследие и его культуры – которые в Мексике, Гватемале и Андских странах до сих пор представляют собой мощную социальную силу. Но Латинская Америка – это и испаноязычное, и португальскоязычное население, за которым стоит пятисотлетняя традиция, чье присутствие и воздействие сыграли решающую роль в формировании сегодняшнего «лица» континента. И разве нет в Латинской Америке еще и африканского элемента – ведь африканцы прибыли на наши берега вместе с европейцами? Разве их присутствие не оставило неизгладимый след на цвете нашей кожи, на нашей музыке, нашем темпераменте, нашем обществе? Культурные, этнические и социальные ингредиенты, из которых состоит Латинская Америка, связывают нас практически со всеми регионами и культурами планеты. Иметь столько культурных идентичностей – все равно что не иметь ни одной. И эта реальность, вопреки мнению националистов, и есть наше самое большое богатство. Кроме того, она – великолепное «удостоверение личности», позволяющее нам чувствовать себя полноправными гражданами нашего глобализованного мира.

Голоса с мест звучат на весь мир

Страх перед американизацией скорее отражает идеологическую паранойю, чем реальность. Конечно, в процессе глобализации английский несомненно стал для нас «общим» языком – как латынь в Средневековье. И его распространение будет продолжаться, поскольку английский – незаменимый инструмент международных трансакций и общения. Но означает ли это, что он неизбежно развивается в ущерб другим великим языкам? Ни в коем случае. Все обстоит с точностью до наоборот. Размывание национальных границ и рост взаимозависимости в мире создают у молодежи стимулы для познания других культур и погружения в них – не только в качестве хобби, но из необходимости: ведь владение несколькими языками и способность комфортно себя чувствовать в разных культурах стали ключом к профессиональному успеху. Возьмем, к примеру, испанский язык. Полвека назад люди, говорящие по-испански, представляли собой интровертное сообщество: за пределами своего лингвистического ареала мы пользовались лишь весьма ограниченным влиянием. Сегодня же испанский язык обрел новую динамику и энергию, он завоевывает «плацдармы» и даже обширные «делянки» на всех пяти континентах. Испаноязычных граждан США сегодня насчитывается от 25 до 30 миллионов: этим объясняется тот факт, что на недавних президентских выборах два кандидата – губернатор Техаса Джордж Буш-младший и вице-президент Эл Гор – вели предвыборную кампанию не только по-английски, но и по-испански.

Сколько миллионов юношей и девушек из разных стран мира в ответ на вызовы глобализации начали изучать японский, немецкий, китайский, русский или французский? Мы не знаем, но, к счастью, можем с уверенностью сказать, что в будущем эта тенденция неизбежно станет набирать силу. Поэтому лучший способ защитить наши языки и культуры – это их энергичное распространение в новом мире, а не наивные попытки делать им «прививки против английского». Те, кто предлагает подобные рецепты, пространно говорят о культуре, но на деле они невежественные люди, скрывающие свое истинное ремесло: ведь они подвизаются на ниве национализма. И если на свете существует нечто, противостоящее всечеловеческому потенциалу культуры, то это местечковая, узколобая и путаная концепция культурной жизни, навязываемая националистами. Самый ценный урок, что преподает нам история культур, заключается в следующем: чтобы сохранить жизненную силу и энергию, не нужна защита бюрократов или комиссаров, не нужно ограждать решеткой или изолировать предписаниями таможенных служб. Напротив, подобные меры лишь иссушают и даже примитивизируют культуру. Она должна жить свободно, постоянно соприкасаясь с другими культурами. Это позволяет культурам обновляться, развиваться и адаптироваться к бесконечно изменчивой жизни. В античные времена распространение латыни не погубило греческий: напротив, римская цивилизация была пронизана художественной самобытностью и интеллектуальной глубиной эллинской культуры – через Рим поэзия Гомера, философия Платона и Аристотеля распространились по всему миру. Глобализация не приведет к уничтожению «местных» культур: в рамках всемирной открытости все ценное и достойное сохранения в этих культурах найдет плодородную почву для расцвета.

Именно это сейчас происходит по всей Европе. Особенно примечательна ситуация в Испании, где с новой энергией возрождаются региональные культуры. Во времена диктатуры генерала Франсиско Франко они подавлялись и загонялись в подполье. Но когда в стране вновь утвердилась демократия, культурное многообразие Испании вырвалось наружу во всем своем богатстве, получило возможность для свободного развития. В рамках системы автономий местные культуры пережили настоящий бум – особенно в Каталонии, Галисии и Стране Басков, но и в других регионах Испании тоже. Естественно, этот региональный культурный ренессанс – явление позитивное и обогащающее – нельзя ставить на одну доску с феноменом национализма, угрожающим культуре свободы.