Валерий Аграновский - Разведчик «Мертвого сезона» Страница 28

«Гейне» к этому времени был (для немцев) прикомандирован к воинской части, расположенной в местечке Березино, недалеко от места, где «скрывался» Шорхорн. Он «сумел» связаться с подполковником, сообщить немцам его местонахождение. Была подобрана удобная площадка для сброса грузов и посадки самолетов. Об этом «Гейне» информировал Берлин.

В ночь с 15 на 16 сентября по указанным координатам немцы выбросили трех радистов. Их встретили и доставили к Шорхорну. Они сообщили, что о части Шорхорна было доложено Гитлеру и Герингу, которые велели передать, что для ее спасения будет предпринято все возможное. В часть будут направлены врач и офицер из авиачасти, который должен подбирать площадку для посадки самолетов. Двух немецких радистов удалось завербовать, и они включились в «игру», подтверждая существование части Шорхорна.

Немцы продолжали выбрасывать грузы с продовольствием, снаряжением, медикаментами. 21 декабря сбросили двух радистов-немцев и четырех белорусов, окончивших немецкую разведшколу. Радисты-немцы также были завербованы и использовались в «игре». Немецкое командование предложило Шорхорну разбить свою «часть» на группы, чтобы они самостоятельно шли к линии фронта. Это было «выполнено». Теперь немецкому командованию приходилось опекать уже не одну, а три «воинские части».

После того как группы двинулись в путь на Запад, они получали значительное количество грузов с немецких самолетов. Продовольствие (шоколад, галеты, глюкоза, которой наша армия вообще на довольствии не имела) проходило лабораторную проверку, потом его давали собакам и лишь после этого употребляли люди. А немцам все время сообщали, что задержки в пути происходят из-за отсутствия продовольствия и боеприпасов.

Иногда сообщалось о диверсиях в тылу Красной Армии, которые якобы совершают части Шорхорна.

С конца октября 1944 года немецкое командование все настойчивее стало требовать от Шорхорна подготовки условий для посадки самолетов. Исходя из того, что это могло привести к провалу, НКГБ СССР принял все меры к тому, чтобы затянуть оперативную игру, а затем под предлогом преследования «части» Шорхорна подразделениями Красной Армии заявить немцам о невозможности принятия самолетов.

Войска Красной Армии стремительно продвигались на Запад, и «часть» Шорхорна никак не могла их «догнать» — бои шли уже на территории Германии. 1 мая 1945 года немцы сообщили Шорхорну, что Гитлер погиб, а 5 мая по всем радиостанциям, участвовавшим в игре с противником по делу «Березино», немцы передали последнюю телеграмму: «Превосходство сил противника одолело Германию. Готовое к отправке снабжение воздушным флотом доставлено быть не может. С тяжелым сердцем мы вынуждены прекратить оказание вам помощи. На основании создавшегося положения мы не можем также больше поддерживать с вами радиосвязь. Что бы ни принесло нам будущее, наши мысли всегда будут с вами, которым в такой тяжелый момент приходится разочаровываться в своих надеждах».

Это был конец игры. Советская разведка блестяще переиграла разведку фашистской Германии.

Результаты игры? О них дает представление справка из архива Службы внешней разведки Российской Федерации от 8.03.1947 г. по этому агентурному делу.

«Агентурное дело «Березино» заведено в сентябре 1944 года в целях радиоигры с немецкими разведорганами и Верховным командованием германской армии о наличии якобы крупных соединений немецко-фашистских войск в районе Березино Белорусской ССР.

Для поддержания морального и боевого духа своих солдат и офицеров в советском тылу германское главное командование систематически перебрасывало в указанный район с самолетов свою агентуру и различные грузы.

Так, с сентября 1944 года по май 1945 года немцами в советский тыл было совершено 39 самолето-вылетов и выброшено 22 германских разведчика, которые были арестованы Четвертым управлением НКГБ СССР, 13 радиостанций, 255 мест груза с вооружением, боеприпасами, обмундированием, медикаментами, продовольствием и 1 777 000 рублей советских денег».

1.4. О Рудольфе Абеле

— Вадим Алексеевич, вы были с Абелем лично знакомы?

— Слово «знакомы» — самое точное. Не более. Встречались в коридорах, здоровались, обменивались рукопожатиями. Вы же учтите разницу в возрасте, да и работали мы на разных направлениях.

Я знал, конечно, что это «тот самый Абель». Думаю, в свою очередь, Рудольф Иванович знал, кто я, мог знать должность (на тот момент — начальник африканского отдела). Но, в общем, у каждого — свой участок, по профессиональным делам мы не пересекались. Это было в середине шестидесятых. А потом я уехал в загранкомандировку.

Позднее, когда Рудольфа Ивановича уже не было в живых, меня неожиданно отозвали в Москву и назначили начальником нелегальной разведки. Тогда я получил доступ к вопросам, которые вел Абель. И оценил по достоинству — Абеля-разведчика и Абеля-человека…

В профессиональной биографии Абеля я бы выделил три эпизода, когда он оказал стране неоценимые услуги.

Первый — военных лет: участие в операции «Березино». Тогда советская разведка создала фиктивную немецкую группировку полковника Шорхорна, якобы действующую у нас в тылу. Это была ловушка для немецких разведчиков и диверсантов. В помощь Шорхорну Скорцени сбросил более двадцати агентов, всех захватили.

Операция строилась на радиоигре, за которую отвечал Фишер (Абель). Он провел ее виртуозно, командование вермахта до самого конца войны так и не поняло, что их водят за нос; последняя радиограмма из ставки Гитлера Шорхорну датирована маем 45-го, звучит примерно так: мы больше не можем вам ничем помочь, уповаем на волю Божью.

Но вот что важно: малейшая ошибка Рудольфа Ивановича — и операция была бы сорвана. Дальше эти диверсанты могли оказаться где угодно. Понимаете, как это опасно? Сколько бед для страны, сколько наших солдат поплатились бы жизнью!

…Дальше — участие Абеля в охоте за американскими атомными секретами. Возможно, наши ученые создали бы бомбу и без помощи разведчиков. Но научный поиск — это затрата сил, времени, денег…

Благодаря таким людям, как Абель, удалось избежать тупиковых исследований, нужный результат был получен в кратчайшее время, мы просто сберегли разоренной стране немалые средства.

Ну и конечно, — вся эпопея с арестом Абеля в США, судом, тюремным заключением. Рудольф Иванович тогда реально рисковал жизнью, при этом с точки зрения профессиональной держался безупречно. Слова Даллеса, что он хотел бы иметь в Москве трех-четырех таких же людей, как этот русский, комментариев не требуют.

Конечно, я называю самые известные эпизоды работы Абеля. Парадокс в том, что немало других, очень интересных, и сейчас остаются в тени.

— Засекречены?

— Не обязательно. Гриф секретности со многих дел уже снят. Но есть истории, которые на фоне уже известной информации смотрятся рутинно, неброско (а журналисты, понятно, ищут что поинтересней). Что-то уже просто трудно восстановить. Летописец-то за Абелем не ходил!

Сегодня документальные свидетельства его работы распылены по множеству архивных папок. Свести их воедино, реконструировать события — кропотливая, долгая работа, у кого дойдут руки? Жаль только, что, когда нет фактов, — появляются легенды…

— Например?

— Например, мне приходилось читать, что в войну Абель работал в глубоком немецком тылу. На самом деле, на первом этапе войны Вильям Фишер был занят подготовкой радистов для разведгрупп. Потом участвовал в радиоиграх. Он тогда состоял в штате Четвертого (разведывательно-диверсионного) управления, архивы которого нуждаются в отдельном изучении. Максимум что было — одна-две заброски в партизанские отряды.

— В документальной книге Валерия Аграновского, написанной по рассказам другого знаменитого разведчика, Конона Молодыя, описана такая история. Юного бойца разведгруппы Молодыя сбрасывают в немецкий тыл, вскоре его хватают, приводят в деревню, там в избе — какой-то полковник. Он брезгливо смотрит в явно «левый» аусвайс, слушает сбивчивые объяснения, потом выводит арестованного на крыльцо, дает пинка под зад, швыряет аусвайс в снег… Через много лет Молодый встречает этого полковника в Нью-Йорке: Рудольф Иванович Абель.

— Документами не подтверждается.

— Но Молодый…

— Конон мог обознаться. Мог что-то рассказать, а журналист его не так понял. Могла быть сознательно запущенная красивая легенда. В любом случае Фишер мундир вермахта не носил. Только во время операции «Березино», когда в лагерь Шорхорна сбрасывались с парашютом немецкие агенты, и Фишер их встречал.