Август Бебель - Женщина и социализм Страница 29

Всего хуже обстояло дело в двух главных немецких городах, в Вене и Берлине. В Вене, этой немецкой Капуе, царствовала, правда, большую часть столетия строгая в нравственном отношении Мария-Терезия, но она была бессильна по отношению к выходкам богатого, погрязшего в чувственных наслаждениях дворянства и подражавших ему бюргерских кругов. Учрежденные ею комиссии целомудрия, при помощи которых была организована целая система шпионства, вызывали отчасти раздражение, отчасти и смех. Успех был равен нулю. В беззастенчивой Вене во второй половине XVIII столетия ходили поговорки вроде таких. «Должно любить своего ближнего, как самого себя, то есть должно любить жену другого, как свою собственную»; или: «Если жена идет направо, муж может идти налево. Если она берет себе ухажера, он ищет себе подругу». Как беззастенчиво-легкомысленно думали в то время о браке и о нарушении супружеской верности, видно из письма поэта фон Клейста, которое он в 1751 году послал своему другу Глейму. Там мы читаем следующее: «Вы знаете уже авантюру маркграфа Генриха. Он послал свою супругу в деревню и хочет с ней развестись, так как он застал у нее в постели принца голштейнского… Маркграф сделал бы лучше, если бы промолчал об этом происшествии, вместо того чтобы заставлять говорить о себе весь Берлин и полсвета. Кроме того, не следует сердиться на такую естественную вещь, в особенности таким, как маркграф, который и сам не так тверд в вере. Отвращение совершенно неизбежно в браке, и все мужчины и женщины своим воображением о других милых лицах принуждаются к неверности. Как можно наказывать за то, к чему человек принуждается?» О нравах Берлина английский посланник лорд Мальмсбери писал в 1772 году следующее: «Полная нравственная развращенность охватила оба пола всех классов, к этому присоединяется еще нужда, которая необходимым образом вытекает отчасти из того, что нынешний король увеличил податное обложение, отчасти из того, что он унаследовал от своего деда любовь к роскоши. Мужчины с ограниченными средствами ведут расточительную жизнь, а женщины — гарпии без всякого стыда. Они отдаются тому, кто лучше платит, чувство нежности и истинная любовь им неизвестны».

Хуже всего дело обстояло в Берлине при Фридрихе-Вильгельме II, царствовавшем с 1786 по 1797 год. Он показывал своему народу самый худой пример. Его придворный священник Цёльнер унизился даже до того, что при жизни первой жены повенчал его с его любовницей Юлией фон Фосс. Когда последняя вскоре после этого умерла от родов, Цёльнер снова повенчал его с другой любовницей, графиней Софьей фон Дёнгоф. Подобные же вещи еще до Фридриха-Вильгельма II позволяли себе и другие немецкие государи. В конце июля 1706 года герцог Эбергард-Людвиг Вюртембергский при живой первой жене приказал повенчать себя со своей любовницей Гревениц, которую еще до сих пор называют в Вюртемберге «развратительницей страны». Брак заключил молодой священник Пфелер из Мюлена. Двоюродный брат Эбергарда-Людвига, герцог Леопольд-Эбергард Мемпельгардский, пошел еще дальше: у него были одновременно три жены, из которых две, сверх того, были сестрами. Из своих тринадцати детей двух он повенчал между собой. Поведение этих отцов страны вызывало, правда, большое негодование в среде их подданных, но этим дело и ограничилось. Только по отношению к герцогу Вюртембергскому императорское вмешательство в 1708 году заставило признать брак с Гревениц недействительным. Но она вскоре затем вступила в фиктивный брак с одним опустившимся графом Вюрбенским и оставалась потом еще двадцать лет любовницей герцога и «развратительницей страны» для швабов.

2. Меркантилизм и новое брачное законодательство

Начавшийся с XVI столетия рост власти князей, положивший начало эре более крупных государств, повел к образованию постоянных войск, которые не могли содержаться без значительного обложения населения налогами; огромных сумм требовала и расточительная жизнь большинства княжеских дворов.

Эти расходы могли быть покрыты лишь многочисленным и способным к платежу налогов населением, поэтому различные правительства, в особенности правительства больших государств, начиная с XVIII столетия принимают соответствующие меры, чтобы по возможности поднять численность населения и его податную способность.

Путь к этому был расчищен социальным и экономическим переворотом, который вызвали открытие Америки, объезд морским путем Африки, открытие морского пути в Индию; ему способствовало каждое новое кругосветное плавание. Переворот охватил сначала Западную Европу, а затем и Германию. Новые пути сообщения создали новые торговые отношения небывалых размеров. Таким изменением вещей воспользовались прежде всего португальцы, испанцы, голландцы, англичане, а затем также Франция и, в конце концов, Германия. Религиозные войны и политическая раздробленность сильно повредили Германии, и она значительно отстала от других стран в экономическом отношении. Новые потребности мирового рынка, вызванные открытием все новых областей для сбыта европейских ремесленных и промышленных изделий, революционизировали не только ремесленный способ производства, но также и взгляды, чувства и мысли европейских народов и их правительств.

На место до сих пор исключительно ремесленного производства, работавшего только для удовлетворения повседневных потребностей данного места и его ближайших окрестностей, выступила мануфактура, то есть массовое производство с применением большого числа рабочих при наивозможно развитом разделении труда. Руководителем этой новой формы производства сделался купец, располагавший большими финансовыми средствами и более широким кругозором. Мануфактура отчасти заменила ремесло, отчасти вытеснила его и разрушила цеховую организацию. Вместе с тем наступил период, когда и женщина получила возможность применить свои силы в промышленной деятельности. Домашняя или фабричная промышленность в полотняном, шерстяном, ткацком, вязальном, позументном и других производствах открыла для ее деятельности широкое поле. К концу XVIII столетия в прядильных, ткацких и набивных мануфактурах Англии и Шотландии было занято уже 100 тысяч женщин и 80 тысяч детей; условия их работы, если говорить о заработной плате и длительности рабочего дня, нужно охарактеризовать как возмутительные. Таково же было положение во Франции, где примерно в то же время десятки тысяч женщин работали на многочисленных фабриках.

Это экономическое развитие требовало больше людей, и так как в завоевательных войнах XVI, XVII и XVIII столетий народонаселение в Европе и по ту сторону морей сильно уменьшилось, а с начала XVIII столетия началась еще и эмиграция в заокеанские области, то более прогрессивные правительства почувствовали необходимость облегчить заключение браков и поселение внутри страны.

Испания, где население слишком быстро сократилось благодаря проводимой политике мировой державы, уже в 1623 году была вынуждена издать закон, по которому все лица, вступившие в брак в возрасте между 18 и 25 годами, на целый ряд лет освобождались от всех налогов. Несостоятельным лицам выдавалось даже из общественных касс приданое. Родители, имевшие в живых по крайней мере шесть законных детей мужского пола, совершенно освобождались от уплаты податей. Кроме того, Испания покровительствовала переселению в ее пределы и колонизации.

Во Франции Людовик XIV счел необходимым противодействовать обезлюдению, вызванному его войнами, тем, что освободил всех плательщиков налогов, которые составляли огромное большинство населения, от податей на четыре или пять лет в тех случаях, если они вступали в брак до 21 года или до 20 лет. От податей совершенно освобождались и все те налогоплательщики, у которых было десять живых детей, если из этих детей ни один не делался ни священником, ни монахом, ни монахиней. Дворяне, имевшие такое же число детей, из которых никто не становился духовным лицом, получали ежегодную пенсию от тысячи до двух тысяч ливров, а горожане, не платившие тальи, получали при тех же условиях половину этой суммы. Маршал Мориц Саксонский советовал Людовику XV допускать заключение браков лишь на пять лет.

В Пруссии распоряжениями 1688, 1721, 1726, 1736 годов и соответствующими государственными мероприятиями старались способствовать иммиграции, в особенности лиц, преследуемых во Франции и Австрии за их религиозные убеждения. Теория народонаселения Фридриха Великого находит себе яркое выражение в письме к Вольтеру от 26 августа 1741 года, где он писал, между прочим: «Я рассматриваю людей как стада оленей в парке крупного помещика, задача которых состоит исключительно в том, чтобы населять парк». Своими войнами он, конечно, создал необходимость вновь населить свой парк. Точно так же в Австрии, Вюртемберге и Брауншвейге покровительствовали иммиграции и точно так же, как в Пруссии, запрещали эмиграцию. В XVIII столетии Англия и Франция устранили все препятствия к заключению брака и к поселению, и их примеру последовали и другие государства. В течение первых трех четвертей XVIII столетия как экономисты, так и правительства считали большое народонаселение причиной величайшего благополучия государства. Лишь в конце XVIII и начале XIX столетий начался поворот в другую сторону, вызванный крупными экономическими кризисами, а также революционными и военными событиями, которые продолжались в течение первой половины XIX столетия, особенно в Южной Германии и Австрии. Теперь снова повысили возраст, в котором допускалось заключение брака, и требовали доказательства, что вступающие в брак имеют определенное имущество или обеспеченный доход и определенное жизненное положение. Для неимущих заключение брака сделалось невозможным; в особенности общинам предоставлено было огромное влияние на установление условий для приема в них граждан и заключение брака. В некоторых местах крестьянам запретили даже постройку так называемых домов для поденной работы и приказали, как, например, в Баварии, где еще до сих пор очень отсталое законодательство о праве поселений, срыть все дома для поденной работы, построенные без разрешения курфюрста. Лишь в Пруссии и Саксонии брачное законодательство оставалось сравнительно либеральным. Человеческую природу трудно подавить, и следствием всех этих ограничений брака было то, что на зло всем препятствиям и запрещениям возникла масса свободных половых связей и в некоторых маленьких немецких государствах число незаконных детей почти достигло числа детей законных. Таковы были последствия отеческого режима с его моралью и христианством.