Борис Шапталов - Изнанка российско-украинского конфликта, или Как поссорились соседи Страница 29

«Хотел бы привести цитату из выступления Генерального секретаря НАТО господина Вернера в Брюсселе 17 мая 1990 года. Он тогда сказал: «Сам факт, что мы готовы не размещать войска НАТО за пределами территории ФРГ, дает Советскому Союзу твердые гарантии безопасности». Где эти гарантии?»

«…Нам пытаются навязать уже новые разделительные линии и стены — пусть виртуальные, но все-таки разделяющие, разрезающие наш общий континент».

«…До 26 процентов добычи нефти в России — вот вдумайтесь в эту цифру, пожалуйста, — до 26 процентов добычи нефти в России приходится на иностранный капитал. Попробуйте привести мне пример подобного широкого присутствия российского бизнеса в ключевых отраслях экономики западных государств. Нет таких примеров!»

«…Мы не раз слышали слова о свободе слова, о свободе торговли, о равных возможностях, но почему-то исключительно — применительно к нашему, российскому рынку».

«…На программы помощи беднейшим странам выделяются финансовые ресурсы — и подчас немаленькие финансовые ресурсы. Но по-честному, и об этом здесь многие тоже это знают, зачастую — под «освоение» компаниями самих же стран-доноров. Но в то же время, с другой стороны, в развитых странах сохраняются субсидии в сельском хозяйстве, ограничивается для других доступ к высоким технологиям. И давайте называть вещи своими именами: получается, что одной рукой раздается «благотворительная помощь», а другой — не только консервируется экономическая отсталость, а еще и собирается прибыль».

«ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе. — Б. Ш.) пытаются превратить в вульгарный инструмент обеспечения внешнеполитических интересов одной или группы стран в отношении других стран. И под эту задачу «скроили» и бюрократический аппарат ОБСЕ, который абсолютно никак не связан с государствами-учредителями. «Скроили» под эту задачу процедуры принятия решений и использования так называемых «неправительственных организаций». Формально, да, независимых, но целенаправленно финансируемых, а значит — подконтрольных».

Эта речь стала «прощанием славянки» с иллюзиями горбачевско-ельцинских времен. Капитулянтская политика прежних лет оказалась зряшной попыткой расположить к себе бывших противников. Только дальше-то что? По логике выступления, должны были последовать соответствующие шаги в экономической сфере, которые обезопасили бы Россию от эгоистической политики западного блока. Но почему-то таких мер не последовало. Как Россия была финансово и технологически зависимой от западных центров влияния, так и осталась. Выходит: понимание есть — возможностей нет? И куда они делись?

Смысл речи: с Россией и мной, как ее руководителем, обращаются как со второразрядными субъектами мировой политики, — с нами не считаются. Возмущение президента России понятно. Но следовало бы взглянуть на ситуацию глазами западных политиков и задать обратный вопрос: а почему они должны считаться с современной Россией? Ее правящий класс разрушил одно из самых могучих государств, потом порушил экономику и науку страны. Разве человека, проматывающего наследие своих предков, уважают? В таком случае надо было произносить не обидчивые речи, а всерьез заняться восстановлением промышленной и научной мощи страны. На это легко возразить: так ведь Путин много сделал для прекращения экономического спада, возрождения потенциала оборонного комплекса государства и т. д. Это так. По сравнению с ельцинскими временами, когда «во имя свободы» по сути целенаправленно разрушалась промышленность и сельское хозяйство, а научный потенциал сводился к возможностям «обычной страны», сделано много, но намного меньше, чем того требовалось. Россия так и не вышла на уровень РСФСР по промышленному производству и лишь в 2014 году «догнала» советские времена по жилищному строительству. Более 20 лет топтания на месте! После Великой Отечественной войны разрушенное восстановили за несколько лет и двинулись дальше, а тут… Или война продолжается? На этот раз своих со своими.

«Уважуха» на мировой арене определяется не желанием, чтобы тебя любили, а реальной силой (экономической, финансовой, технологической). Если она есть — начнут считаться и без призывов.

А до мюнхенской речи была еще одна знаковая речь.

25 сентября 2003 года в Санкт-Петербургском инженерно-экономическом университете один из строителей «неуважаемой» России А. Чубайс выступил с неожиданной речью, в которой заявил о необходимости проведения политики «либерального империализма»!

«…Я считаю, что идеология России — и я глубоко в этом убежден — на всю обозримую историческую перспективу должна стать идеологией либерального империализма, а целью Российского государства должно стать построение либеральной империи. Очень хорошо понимаю, насколько болезненно воспринимается слово «империя» очень многими, очень хорошо понимаю, насколько непросто к нему сегодня отношение и насколько сильно оно было скомпрометировано».

Заявление — сенсационное, полностью расходящееся с идеологией исконно-кондового российского либерализма. Чубайс, по сути, предлагал создать мутанта из двух несовместимых частей — слабого, зависимого от западных идеологических и финансовых центров российского либерализма и наступательного, обреченного на конфронтацию с западными державами «империализма». Ну какие из российских либералов «империалисты»? Все равно что из слепых снайперы. Можно, конечно, объяснить выступление Чубайса иначе — как не слишком расчетливое душевно-умственное движение патриота России (а спроси Чубайса — патриот ли он, ответит — еще бы!).

До 2014 года заявление Чубайса выглядело любопытной конструкцией и не более того. Иначе звучит призыв к «либеральной империи» после крымской истории. Означает ли, что Путин внял призыву?

Есть еще один вариант трактовки. Это провокация Чубайса в расчете на то, если Россия оправится после компрадорских реформ 1990-х годов, превративших Россию в бессильный придаток глобальной экономики (а в 2003 году такая возможность появилась), то любое движение за пределы границ можно трактовать как возрождение «русского империализма». Получается отличный аргумент в пользу санкций и создания антироссийского фронта. Так оно и вышло.

Как понять то, что не поддается понимании?

Киевские пропагандисты на все лады изобличали желание Путина овладеть Украиной. Можно было бы согласиться, если бы нашлись приметы такого желания. Казалось бы, возразить легко: а Крым? А Донбасс? В том-то и дело, что Крым — далеко не Украина, и не вся Украина, даже если свято верить в ее право на полуостров. Чтобы овладеть Украиной, нужна внятная стратегия, а ее-то не было видно ни под каким углом. Более того, действия Кремля выглядят весьма странными и противоположными тому, о чем говорили в Киеве. Если что и есть, то пресловутый «либеральный империализм» — синтез лебедя и рака.

Казалось бы, если хочешь овладеть соседним государством, то не надо укреплять его. Если соглашение с ЕС вело к серьезным проблемам для украинской экономики, так надо было тихо порадоваться сему обстоятельству. Выгоды очевидны: катящееся в пропасть государство легче подобрать, а невыгодный договор с ЕС — отличный пропагандистский материал для разворота украинского общества с Запада на Восток. Неужто в Кремле не знали о существовании украинской хрустальной мечты? Вместо этого Путин бросился спасать Украину. Сначала раскрыл ее руководству глаза на невыгоды ассоциации, затем предложил 15 миллиардов валютой, чтобы стабилизировать положение. Деньги же надо было предлагать не до, а после раскручивания экономического кризиса с великодушным предложением присоединиться к честному Таможенному союзу и выйти из невыгодного договора с ЕС. Но Путин делал все то же, что и его предшественники — максимально заботился об Украине. За что и получил от украинских националистов по полной. Впрочем, как везде и всегда, где Россия бросалась помогать, спасать, финансировать сирых и убогих…

А как же Крым? Но как было обставлено возвращение полуострова? Оно было сделано так грубо, что вызвало мощный национально-патриотический подъем на (в) Украине. И рассыпающееся государство воспрянуло, а рыхлый народ на глазах стал приобретать черты полноценной нации. А с Донбассом вообще получилось странное. Эта история похоронила желание «русскоязычных» в Украине искать союза с Россией. Следствием этой «политики» стали злорадные статьи в украинских СМИ.

«Не успели стихнуть крики «Россия!» и «Референдум!» в некоторых городах Донбасса, как на смену им пришли новые лозунги — «Украина» и «Пожрать!». И если любовь к еде не вызывает сомнений в искренности, то внезапное желание вернуться в украинскую семью выглядит подозрительно. Чего вдруг передумали. Скорее всего, дело в новой методичке из Кремля, которую получили не слишком самостоятельные командиры ДНР и ЛНР. Москва категорически настаивает — нам это добро не нужно, забирайте. И министр иностранных дел России Сергей Лавров снова повторяет, что так называемые ДНР и ЛНР должны стать частью Украины. «На всех уровнях, устами президента России, в других форматах говорим, что мы — за то, чтобы ДНР и ЛНР стали частью Украины», — говорит он»[75].