Владимир Жириновский - Иван, запахни душу Страница 29

Мы упорно продвигаемся к политической власти.

Она нужна нам не для личного обогащения. Наша политическая цель – восстановление и расцвет Русского государства, создание должного уровня материальной и культурной жизни для нашего народа.

Путь к власти нелёгок. Нам противостоят захватившие обманом власть средства массовой информации, пользующиеся до сих пор, несмотря на колоссальные провалы по всем направлениям развития страны, поддержкой Запада лже-демократы.

Но они обречены. У них нет в нашей стране, как во всём остальном мире, никакого будущего. Красть в России больше нечего. Пора, наконец, показать себя в реальной работе, на конкретных делах, наглядной отдачей от тех программных целей, за которые голосовали наши русские и другие избиратели.

Говорят, развалился СССР, потому что пережил рамки союзного государства, на местах появилась своя политэлита, которой оказались тесными рамки совместной государственности. Но, дескать, Россия – совсем другое дело, она не развалится на куски.

Нет, Ваня, ещё как развалится! Если упустить из вида те центробежные тенденции, которые дают о себе знать каждый день. Это – местный национализм, чеченская рана, региональная автономность и прочие подводные и надводные камни и кирпичи.

Как их убрать? Дать больше власти Центру и конкретно – президенту. А Государственная Дума своих полномочий не только не лишится, а наоборот, обретёт при сильном президенте новое, дополнительное дыхание и источники законотворчества.

Я за укрепление центральной вертикали при усилении региональной стабильности. Политические вопросы надо решать в Центре, в Москве. Экономические и социальные – на местах, в регионах при жёстком контроле центра. Иначе всё разнесут по кускам.

А единственные гарантии для такого контроля – сильная президентская власть при сильной Государственной Думе и развитой системе политических партий.

Реально в стране существует почва для 3,4, максимум 5 политических партий. Остальные – виртуальность, данная в ощущение избирателям сугубо на бумаге.

В 2003 году на выборах в Думу пройдут партии 2-3, не больше. В их числе, безусловно, окажется и наша Либерально-демократическая партия России. На чём основана моя уверенность? На той стратегии и тактике, которые проводим мы на протяжении последнего десятилетия.

Глава 7. Скромное обаяние русского либерализма

У меня, Ваня, часто спрашивают:

- Пик популярности Жириновского с ЛДПР прошёл с выборами в Госдуму первого созыва, то есть в декабре 1993 года. Тогда вы были первыми. В Думе имели самую массовую фракцию. Но уже на выборах-95 ваши акции резко снизились. А на выборах-99 вы едва перевалили за пятипроцентный барьер. Выходит налицо тенденция к снижению, чтобы не сказать падению, авторитета Жириновского и либерал-патриотической доктрины в целом.

Я отвечаю на эти наскоки просто:

- Это вовсе не тенденция, затрагивающая меня лично и ЛДПР. Это – общая для страны линия. Как может укрепляться чьи-то авторитет и влияние, если на протяжении последних десяти лет положение в стране всё время ухудшается. Кривая развития до недавнего времени всё время ползла вниз, превратившись как мне представляется из кривой развития в прямую регресса. Ведь, всё разрушается. Люди живут не лучше, а хуже. Почему же ЛДПР должна быть исключением? Что, разве КПРФ усилила свои показатели? Единство не в счёт. Эта организация создавалась с расчётом влияния Путина как новой фигуры на политической сцене России. Пройдёт время и ещё неизвестно, что станет с этим Единством. Может быть то же самое, что стало с «Нашим домом Россией» Черномырдина.

Или возьмите КПСС. На начало 1990 года её численность равнялась чуть ли не 20 миллионам человек. И что? Была ли она действительно самой влиятельной в обществе? Если, да, то почему её никто не стал защищать в августе 1991 года? Мы, я и моя партия - ЛДПР выступили единственными политическими защитниками обанкротившейся КПСС! Это ли не показатель несрабатываемости в качестве критерия политической влиятельности количества членов данной партии? По-моему, очень даже наглядный пример.

Если бы ЛДПР не отражала интересов части нашего общества, уверяю вас, она бы уже давным-давно исчезла с политической арены. Партийное строительство штука сама по себе весьма сложная и непростая. Самый массовый класс в России крестьянство. А какие партии выражали его интересы? Эсеры? Чёрта с два! Сегодня Михаил Лапшин силится представить себя выразителем крестьянской России. Ну, и что? Самостоятельно он и его Аграрная партия на выборах в Думу второго созыва провалились хуже некуда. А кто сегодня выражает интересы рабочего класса? КПРФ? Профсоюзы продажные во главе со вчерашним партноменклатурщиком Шмаковым? Кто, я вас спрашиваю? Никто! Нет таких выразителей. У меня в ЛДПР больше рабочих, чем во всех остальных партиях вместе взятых.

Представители правящей коммунистической элиты, пришедшей к власти в результате октябрьского переворота, вступили в революцию, как правило, из идейных соображений. Одних толкало на этот путь чувство сострадания с угнетенным народом, других – ненависть к самодержавному строю, третьих – увлеченность марксистскими и другими социалистическими доктринами. Личные цели преследовали немногие. Обладавшие хорошими способностями, а то и просто талантливые, целеустремленные, энергичные, не робкого десятка, они могли добиться успеха и на других поприщах. Революционная же борьба была сопряжена с риском, лишениями, опасностью для жизни, здоровья, семейных отношений.

Конечно, свою роль играли и азарт, и надежда сделать революционную карьеру, прославиться, стать известным политиком, а в случае успеха – занять высокий пост в правительственном аппарате. Но все это было несопоставимо с тем риском, которому каждодневно подвергал себя человек, вставший на путь борьбы с правящим режимом. Решающую роль в сохранении революционной первозданности кадров играла жесткая, почти драконовская дисциплина в партии, делавшая ее диктатуру невыносимой не только для народа, но и для самих коммунистов.

В первые годы пребывания у власти революционеры старой закалки довольствовались минимальным. Ленин громко смеялся, когда прочитал в одном из зарубежных изданий материал о беседе автора с «первой дамой «Советской России Н. Крупской. «Да она же первая оборванка», - говорил Ленин. И действительно, Надежда Константиновна по старой революционной привычке сама стирала свои вещи и нередко делала это так старательно и многократно, что они становились почти что прозрачными и потому легко рвались.

Сталин до конца жизни сохранил привычку довольствоваться минимальным гардеробом, а когда комендант его дачи хотел заменить прохудившиеся бурки вождя, тот распорядился новую вещь не приобретать, а поставить заплатку на старой.

Черчилль вспоминает, что обед у Сталина был вкусный и сытный, но простой: борщ, макароны по-флотски, компот, естественно, с добавлением горячительных напитков, в которых знал толк британский премьер, и традиционной для званых приемов икры.

Полуаскетический образ жизни вели и другие первые советские руководители. Чахоточный Дзержинский голодал, нарком продовольствия Цюрупа падал в обморок от недоедания, Киров считал большим праздником дни, когда жена угощала его испеченными ею пирогами. Полуаскетический образ жизни, характерный для многих представителей правящей элиты, был удобным средством идеологической легитимации диктаторских порядков, противоречивших идеалам, которые вдохновляли народ на участие в революции.

Но постепенно правящая партноменклатура стала обрастать привилегиями. И за получение тепленького местечка в партийном или советском аппарате стали бороться, порой, не останавливаясь и перед применением недозволенных методов.

Как только партийная или советская работа стала выгодным делом, революционный энтузиазм стал уменьшаться. К высоким должностям устремились беспринципные карьеристы, а то и казнокрады, которые вольготно чувствовали себя под защитой диктаторского режима.

Постепенно стал искажаться и демократический принцип подбора руководящих кадров, из которых формировалась партийная элита. Вместо людей идейных, преданных революционному делу, пользующихся доверием народа, стали выдвигать хватких хозяйственников, способных провернуть любое дело, или велеречивых демагогов, для которых революционная идея была лишь средством прикрытия обывательской пустоты своего мировоззрения.

Сталин и его ближайшее окружение пытались приостановить этот процесс самораспада революционной элиты с помощью террора, направленного уже не против контрреволюционеров, а против бывших революционеров, стремившихся к обогащению, продвижению по службе, обзаведению различными рычагами личной власти. Но и террор мало что менял, так как осуществляли его такие же далекие от коммунистической идейности или потерявшие ее деятели.