Сергей Кургинян - Суть Времени 2012 № 10 (26 декабря 2012) Страница 3

Заключив этот договор в феврале 1922 года, большевики затем побеждают на Генуэзской конференции и уже к лету 1922 года создают специальную комиссию Оргбюро ЦК РКП(б) под предводительством Валериана Куйбышева. Комиссии поручено подготовить предложения по воссоединению большой России к октябрьскому пленуму 1922 года. Резолюцию по вопросу о воссоединении поручено подготовить Сталину как наркому по делам национальностей. Сталин поддерживает Чичерина и Склянского. И вот тут «план автономизации» атакуется с двух сторон. Да-да, именно с двух сторон.

Одной, наиболее известной стороной, являются грузины, назвавшие Орджоникидзе, восторженно поддержавшего «план автономизации», сталинским ишаком. Конкретно об этом сказал А. Кобахидзе. Пощечина, которой на это ответил Орджоникидзе… Снятие М. С. Окуджавы, еще одного врага Орджоникидзе и «плана автономизации», с должности секретаря ЦК КПГ… В ответ на это в отставку подает весь ЦК Компартии Грузии. Сталин как секретарь ЦК РКП(б) принимает вызов, соглашается на эту отставку и начинает формировать новый ЦК КПГ. И вот тут наносится еще один удар.

Обнаруживается, что автономиям придется придать достаточно высокий статус. И что если он будет придан, то это распространится на автономии, входящие в состав РСФСР. Обнаруживается также, что грузины не просто упражняются на тему о том, кто именно является сталинским ишаком, но и требуют себе конфедеративного статуса…

Вам это ничего не напоминает? А ведь фактически речь идет о повторении всего того, что происходило в ходе поединка Горбачева и Ельцина. Либо развал РСФСР и хлипкое увязывание распавшейся малой России с какими-то остатками большой России. Либо обособление малой России.

Что реально помешало в 1922 году аналогичному развитию событий? Якобинская страсть большевиков, наличие у них масштабнейшей накаленной идеи и гениальность тяжело больного Ленина, фактически, конечно же, разделявшего позиции Сталина, но сумевшего в 1922 году пройти между Сциллой и Харибдой. Отбив атаки конфедератов и автономистов, Ленин еще раз продемонстрировал, что политика — это искусство возможного. Будем же помнить об этом и сегодня. И остерегаться хлестких противопоставлений, противоречащих историческим фактам и неумолимой политической логике. Ленин очень ценил Сталина. Сталин бесконечно почитал Ленина.

Поздравляем всех с 90-летием СССР!

Политическая война

Слепые

Чем больше скажут и напишут о политике люди, пренебрегающие необходимостью творить «волшебство», тем больше будет слепых. Слепым объявят политическую войну. Слепые схватят дубины и станут ими размахивать. Слепых безжалостно уничтожат

Сергей Кургинян

«Уяснить задачу, оценить обстановку, принять решение и отдать боевой приказ»… Если вместо этого командир очертя голову кидается в бой — дело плохо. Он становится слепым, ведущим за собою слепцов.

Для того чтобы оценить обстановку, надо сориентироваться на местности. Даже если у тебя нет под рукой карты — ты все равно ориентируешься на местности. Но без карты может сориентироваться (да и то с трудом) командир взвода. Максимум — роты.

Что же такое карта? Это топографическая (от слова «топос» — пространство) модель среды, позволяющая тебе сориентироваться, то есть установить, где именно находится противник, которого ты должен атаковать, и который, в свою очередь, собирается атаковать твои боевые порядки.

Для ведения обычной войны достаточно обычной карты. Для ведения политической войны нужна политическая карта, то есть модель политической среды, в которой разместились и твой противник, и ты.

Нельзя вести политическую войну без соответствующей карты. То есть, не сориентировавшись в политическом пространстве, которое может оказаться гораздо более сложным и коварным, чем обычное пространство, картографируемое топографами. Нельзя воевать, не сориентировавшись вообще, — вот та вполне очевидная констатация, которую слишком многие игнорируют. Увы, слишком многие и впрямь хотели бы воевать, не ориентируясь в пространстве и времени, не соотнося свои действия с окружающей их политической средой, не установив, где находится противник и как именно он в пространстве перемещается.

Вы говорите им о необходимости политической карты. Они отмахиваются. Берут политическую дубину и с ревом кидаются туда, где, по их мнению, должен находиться противник. Даже если речь идет об обычной войне, обсуждаемой нами в рубрике «Классическая война», последствия подобного поведения, несомненно, будут крайне плачевны. Но человек с обычной дубиной всё же как-то ориентируется. Ну, пусть без карты, а «на глазок». Человеку же с политической дубиной, по определению, необходимо не обычное, а политическое зрение, позволяющее ориентироваться в очень специфическом политическом пространстве. Природа не дает человеку такого зрения. Такое зрение он получает, лишь накапливая собственный опыт и глубочайшим образом осваивая тот опыт, который собрало и определенным образом оформило человечество. Человечество же оформляет подобный опыт, создавая своеобразные политические карты как средство ориентации в политическом пространстве.

Вывод — не располагая политической картой и не умея читать такую карту, человек политический представляет собой именно слепца. Нельзя забывать об этом! Надо время от времени вглядываться в великую картину Брейгеля «Слепые», вспоминать при этом о распаде СССР и расстреле Дома Советов и говорить себе: «Это не должно повториться».

Политическое пространство — это достаточно сложная категория. Обсуждая перестроечный взрыв и порожденную им «зону Ч», я самим этим обсуждением и вводимым в оборот понятием о «Ч» задавал и «пространство Ч», и «время Ч», и параметры «среды Ч», и характеристики «процессов Ч», и многое другое. Разумеется, я делал это «на глазок», как и подобает в публичных обсуждениях подобных вопросов. Обсуждениях, не заточенных, так сказать, на выполнение сложнейших политических операций. Одно дело — понимать, как ведутся боевые действия, совершенно другое — вести эти действия, участвовать в них в роли солдат, офицеров и генералов. Тем, кого прельщает участие в политической войне, будут предоставлены все возможности. Сначала — общие представления, так сказать, вводный курс. А потом — детализация с соответствующим профессиональным уклоном.

В рамках общих представлений (а именно формированию общих представлений и их сопряжению с нашей реальностью посвящена газета «Суть времени») крайне важно понимать, что такое «система политических координат».

Когда я говорю «зона Ч», то уподобляюсь волшебнику, который произнесением двух слов порождает целый мир. То есть систему координат, пространство, время, среду, динамику изменений среды и многое другое. Несогласие с моей оценкой нынешней ситуации как «ситуации Ч» не избавляет несогласных от необходимости творить иное «волшебство». То есть произнесением других слов сотворять другую систему координат, другое пространство, другое время, другую среду с другой динамикой и так далее.

Все профессионалы, обсуждающие политику, — это «волшебники», которые произнесением определенных слов создают пространство, время и все остальное. Иногда такие «волшебники» не произносят слов потому, что используемый ими язык не позволяет сомневаться, какие именно «волшебники» разговаривают о политике.

Я, например, называю Российскую Федерацию «зоной Ч». А какой-нибудь мой оппонент скажет, что мы живем в буржуазном государстве и буржуазном обществе. Между нами завяжется дискуссия. Я буду обращать внимание оппонента на то, что слишком многие уже говорят о нашем серьезном крене в сторону неофеодализма. А также о том, что в определенных частях нашего государства формируются зоны дофеодальные, то есть рабовладельческие. Оппонент мне скажет, что я обращаю внимание на досадные частности. И что на самом деле наше общество все же буржуазное, и государство наше, конечно же, буржуазное.

Меня объединяет с таким оппонентом статус «волшебника». И я, и он «работаем волшебниками» (была такая песня в исполнении Марка Бернеса). Но он творит одно «волшебство», а я — другое. Возможно, мой оппонент даже не будет говорить в своем конкретном исследовании о том, что РФ — это буржуазное государство, и мы живем в буржуазном обществе. Но он будет так описывать процесс, что для всех и для меня, в том числе, будет очевидно — сотворяется определенное «волшебство», которое нельзя перепутать ни с каким другим. А сотворяющий его «волшебник» просто не хочет быть банальным и потому выводит за скобки очевидное. А именно — буржуазный характер нашего общества и нашего государства.

Итак, необязательно творить «волшебство» явным образом — можно и неявным. Но его нельзя не творить. Тот, кто не сотворил подобное «волшебство», обрек на слепоту и самого себя, и идущих за ним. Он рассуждает о политической ситуации, его слушают, и все это — буквально, как на картине Брейгеля.