Валерий Коровин - Удар по России. Геополитика и предчувствие войны Страница 30

Мы знаем из опыта реализации «цветных» революций, что если революция началась и нестабильность катализирована, то в этих условиях сменить один режим на другой становится довольно просто. Но при этом ни один из политических режимов, приходящих к власти, не может закрепиться в случае, если это не устраивает американцев. Для американских стратегов не так важно, какие лица придут к власти, главное, чтобы они соответствовали заданным параметрам. Если нет – их сразу меняют посредством такой же революции, и так до момента достижения требуемого результата. Например, в Киргизии после «тюльпановой» революции, свергнув Акаева, к власти привели Бакиева, потом Бакиева сменили на Отунбаеву, но и Отунбаеву быстро поменяли на Атамбаева, и в принципе дальше сменить и его – это уже не проблема, так как общество раскачано.

Исламизм – угроза для США?

Возникает вопрос: не получат ли американцы не более новую модель, а некую исламистскую вакханалию в указанных странах, которая вообще воспринимается американскими элитами в качестве некого вируса, а в худшем случае, в терминах упомянутого выше Ледина, как новое издание «фашизма»? Однако в этом вопросе следует разделять пропагандистскую шумиху и холодный расчёт. Если иметь в виду социальную дестабилизацию, которая возникает вследствие череды смен власти, то американским стратегам совершенно безразлично, что будет с обществом, что будет с людьми, с социальным устройством, с их обеспеченностью, стабильностью и с их жизнью вообще. Это их совершенно не волнует. Их даже по большому счёту не интересует, кто именно придёт к власти в этих странах, им это всё равно. Главное, чтобы в целом процессы проходили в заданном ключе и достаточно динамично.

Под вопросом находится и то, что исламизм действительно столь опасен для США, как они хотят это показать всему миру. Прагматичным американцам вполне успешно удаётся использовать его в своих интересах в качестве инструмента для провоцирования своих же «ответных» действий. Одно из главных преимуществ американской внешней политики – «игра двумя руками» – и со своей стороны, и со стороны противника. При этом надо различать ислам, представляющий собой древнюю сакральную традицию, и исламизм – являющий собой облегчённый вариант политизированного социального течения, созданного по мотивам исламской традиции. У исламизма есть формальный автор – Мухаммад ибн Абд-аль-Ваххаб, давший жизнь этой инструментальности, создавший версию политического ислама. Однако теневым заказчиком появления этого учения, стоявшим за процессом политизации ислама, являлись англичане, реализовавшие этот проект ещё в свою колониальную эпоху. Впоследствии вся эта «кухня», вместе с нюансами технологии её применения, была по наследству воспринята американцами. Политический ислам – это и есть тот фактор, который на социальном уровне атомизирует архаичное общество традиционного ислама, которое противопоставляется исламистским течениям: ваххабизму, салафизму, ихванству и другим околоисламским сектам. Известно, что ваххабизм на Северном Кавказе жёстко не приемлет традиционные исламские модели – суфизм или социальные модели, основанные на адате и традиции предков. Ваххабизм их отрицает, отвергает принцип почитания могил, родовые башни – всё то, на чём коренится исламская традиция народов Северного Кавказа.

Таким же образом ваххабистские разновидности исламизма на Ближнем Востоке подрывают именно те традиции или модели традиционного устройства, которые – вот же совпадение – как раз и являются главной целью американских стратегов и главным препятствием для реализации плана переформатирования «Великого Ближнего Востока». Именно исламистские секты самым радикальным образом отрицают всё традиционное и архаичное в исламе и наиболее жёстким образом борются с ним. Примеров тому масса – талибы в Афганистане, «Братья-мусульмане», пришедшие к власти в Египте, многочисленные исламистские секты по всему Ближнему Востоку. Именно исламизм является инструментарием, ускоряющим процессы разрушения исламской традиции изнутри, к чему, собственно, с использованием схожих методов, и стремятся американские стратеги.

Таким образом, большинство сетевых групп сложившегося на сегодня «исламистского интернационала», вольно или невольно, действуют синхронно с американцами, когда речь идёт о переустройстве как мира традиционного ислама, так и мира традиции в целом. Другое дело, что некоторые автономные сетевые исламистские группы при этом зачастую бросают вызов самим американцам, выходя из-под контроля и демонстрируя неповиновение, но это лишь побочные издержки, которые только придают достоверности заявлениям со стороны американских властей об угрозе ислама и усилиях, которые американское государство прилагает для борьбы с ней. Не случайно тот же Каддафи обвинял в происходящем в Ливии «Аль-Каиду», а авангардом сопротивления режиму Мубарака было движение «Братья-мусульмане». «Аль-Каида» же бросила вызов Башару Асаду, оказав вооружённое сопротивление.

«Аль-Каида» – это инструмент американской политики в исламском мире, американский молоток, это постпозитивистский миф. Её опасность относится к категориям веры, и если перестать верить в то, что «Аль-Каида» угрожает Америке, то в ту же минуту она становится никакой не антиамериканской, а напротив – проамериканской силой.

Версия о том, что плодами революции в арабских странах воспользуются радикальные исламисты, также не более чем миф. Именно США вскармливали Бен Ладена и «Талибан» ещё во времена советской военной операции в Афганистане. Небезынтересен и тот факт, что, с точки зрения арабской этимологии и смысловой нагруженности, понятие «Аль-Каида» ничего не значит. Это что-то типа «священная организация» или «структура». Действительно, какая подлинно исламская структура может назвать себя просто «структура» или просто «организация». Это как газета «Газета», журнал «Журнал» – чисто постмодернистское явление. Мусульмане, даже исламисты, – так не мыслят. Здесь не обошлось без западного логоса. «Аль-Каида» – это исключительно постмодернистское явление, представляющее собой сеть исламистских ячеек, созданных англичанами и американцами в разные периоды времени в разных частях исламского мира. К этой же сети были подключены также небольшие исламистские секты, возникшие самостоятельно, уже в процессе некой самоиндукции, когда уже запущенный однажды искусственным образом процесс создания исламистских групп порождает возникновение всё новых и новых автономных групп на основе схожих принципов, объединяющихся и координирующих свои действия сетевым образом, преследуя политические цели через ислам. Всё это явление в целом и называется «Аль-Каидой». Какие-то из этих ячеек были созданы англичанами, какие-то позже американцами, часть из них то выходит из-под их контроля, то заключает новые соглашения на базе общих целей, что-то позже возникло самостоятельно. «Аль-Каида» – это не партия, эти люди не имеют партбилетов, они не предъявляли их тому же Каддафи – «мы – “Аль-Каида”, созданная в США». Это сетевая структура, существующая на основе сетевых принципов, типичная ризома, которая то возникает, то затухает, разрушается и вновь возникает уже в новых местах.

Иран и Турция: попытки оседлать исламский сегмент

И всё же главной мишенью Америки на Ближнем Востоке является Иран. Попытки оседлать волну революций и нажить политический капитал на этих процессах со стороны Ирана есть не что иное, как стремление сохранить хорошую мину при плохой игре. Понимая, что вся эта инициатива, безусловно, направлена против самого Ирана, политическое руководство этой страны пытается демонстрировать, что, являясь исламским государством, Иран контролирует часть этих процессов, выраженных в шиитских структурах. В аэропорту ливанской столицы, к примеру, была выделена даже отдельная взлётная полоса для «Хизбаллы», которая целыми самолётами направляла своих людей на «стажировку» в Иран. Во многих странах, где происходят волнения, шииты являются большинством, а в некоторых – значительной частью населения. Поэтому усилия Ирана можно сравнить с тем, что в своё время Советский Союз любые коммунистические и социалистические инициативы во всех частях света приписывал себе.

Это попытка продемонстрировать частичный контроль над происходящими процессами. Запущен маховик социальных трансформаций, который американцы, конечно, не регулируют в режиме ручного управления, они не модерируют каждое действие или каждую вспышку активности. Они запустили целый сценарий с граничными параметрами, который дальше развивается в значительной степени непредсказуемо и для самих американцев, что касается деталей, но в целом движется в заданном изначально направлении. А Иран, понимая, к чему всё идёт, просто пытается сохранить хладнокровие и продемонстрировать, что всё под контролем. Предполагается, что как минимум шиитские группы не доставят головной боли иранскому государству, выступив в лучшем случае на стороне Ирана, в худшем – как самостоятельные силы.