Максим Лебский - Курды. Потерянные на Ближнем Востоке Страница 32

Через год во многих городах юго-восточной Турции произошли массовые выступления курдов в поддержку РПК. Главным требованием большинства демонстраций было прекращение дискриминационной политики против курдского населения[454]. Так началась «Serhildanên» (курд. – восстание) – курдская интифада, серия народных восстаний и волнений, которые сопровождались ожесточенными столкновениями с полицией и десятками жертв.

Массовые выступления на юго-востоке Турции позволили РПК постепенно наращивать свои силы, успешно отражая ожесточенные атаки турецкой армии. Начало 90-х годов стало пиком активности РПК. Сотни юных новобранцев приходили на вербовочные пункты партии. Количество желающих присоединиться к вооруженной борьбе было настолько велико, что руководство РПК приняло вынужденное решение с 1991 г. закрыть несколько вербовочных пунктов ввиду отсутствия возможности обучить огромное количество новобранцев. Али Кемаль Езжан описывает даже случай голодовки 50-ти парней и девушек в долине Бекаа по причине отказа им в принятии в ряды РПК[455]. К началу 90-х годов РПК обладала хорошо обустроенными базами в горах (Кандиль, Брадость, Хинере, Хакурк, Гаре, Зап и отдельные районы Бадинана)[456]. На постоянных базах устраивались склады оружия, имелись собственные пекарни и помещения для собраний. Были налажены надежные каналы поставки продовольствия, оружия и обмундирования. Немаловажным фактом было наличие у партизан противоздушной обороны, которая состояла из переносного зенитно-ракетного комплекса «Игла», а также «Стингеров»[457]. С ослаблением контроля иракской границы, после начала военной операции коалиции сил во главе США, торговля оружием в этом регионе стала очень динамичной. Один из курдских повстанцев метко отметил, что после войны в Персидском заливе цена на оружие настолько упала, что стоимость автомата Калашникова сравнилась со стоимостью пачки «Мальборо»[458].

Летом 2007 г. турецкий генштаб опубликовал данные о захваченном у партизан оружии (за период с 1984 по 2007 гг.).

Поводом для курдских демонстраций в 1991 г. стало празднование Навруза – праздник Нового года у многих ближневосточных народов, в том числе и у курдов. Навруз имеет очень древние корни, уходящие в зороастризм. Он отмечается ежегодно 21 марта[459]. Подчеркнуто нетюркское, неисламское происхождение данного праздника служит определенным культурным маклером для национальной самоидентификации курдов.

Таблица 1.3[460]. Данные турецкого генштаба о захваченном оружии у партизан

Так, в 1991 г. на празднование Навруза в Стамбуле собралось около 15 тыс. человек. Этот праздник обрел роль символа единства курдского народа, несмотря на формальное разрешение, в дальнейшем власти неоднократно устраивали провокации на мероприятиях, посвященных Наврузу. 21 марта 1992 г. войска открыли огонь против праздничных демонстраций в городах Джизре и Ширнак (92 человека были убиты и 341 ранен[461]). Турецкое правительство до 1991 г. запрещала публичное празднование Навруза. И поэтому реакция Анкары на празднование в 1991 году была однозначной – усиление репрессий против гражданского населения и военного присутствия на юго-востоке страны. Наряду с этими шагами в 90-е годы число насильственно переселенных курдов с юго-востока в другие регионы страны достигло 2-х миллионов[462].

Был принят закон № 3713 «О борьбе с терроризмом». В его первой статье давалась крайне широкая трактовка понятия террора: «Террором являются совершаемые членами какой-либо организации либо отдельными лицами различные действия, имеющие целью путем давления, принуждения, насилия и жестокости, запугивания и угроз изменить характер Турецкой республики и провозглашенный в ее конституции политической, правовой, социальной, светский, экономический строй; разрушить нерушимое единство государства, страны и нации; поставить под угрозу само существование Турецкого государства и Республики; ослабить, либо разрушить, либо захватить власть в государстве; ликвидировать фундаментальные права и свободы; разрушить внутреннюю и внешнюю безопасность государства, общественный порядок и благополучие нации»[463].

На практике под эту статью можно было подвести всякого человека, не согласного с ассимиляторской политикой турецкого государства по отношению к курдскому народу. Интересно отметить что, 6-ая статья нового закона очень строго регламентировала освещение со стороны СМИ деятельности организаций и лиц, «подрывающий государственный порядок». В статье было прописано следующее: «За публикацию, выпуск передач, содержащих заявления либо декларации террористических организаций, устанавливается денежный штраф в размере от пяти до десяти миллионов лир» (по среднегодовому курсу 1991 г. = примерно от 1,2 тыс. долл. до 2,5 тыс. долл.)[464].

В Эскишехире была создана специальная тюрьма для курдских революционеров, которая «была объектом постоянной критики со стороны борцов за права человека»[465]. По информации министерства юстиции Турецкой Республики: в 1991 г. в тюрьмах по обвинению в терроризме содержалось 900 человек, а в 1994 г. уже 7 тыс. человек[466]. Такое огромное число заключенных объяснялось тем, что под уголовную ответственность за пропаганду и оправдание «терроризма» мог попасть любой человек, поддерживающий право курдов на собственную национальную идентичность. К примеру, 1 августа 1991 г. был арестован за «пропаганду терроризма» известный ученый – Исмаил Бешикчи. Причиной для этого стала публикация его научной работы «Вынужденные переселения курдов». За эту работу он уже просидел в тюрьме 11 лет. Общий срок его приговоров составил 67 лет[467].

Политической активизации курдов в Турции сопутствовала американская компания «Буря в пустыне». Военные силы США закрепили фактическое существование Курдской Автономии на севере Ирака, что сделало из Талабани и Барзани весомых политических субъектов. В 1991 г. Т. Озал (президент Турции), пригласил лидера ПСК и помощника Барзани (Мохсена Дизали) в Анкару для переговоров. Предложение Анкары было крайне простым по формулировке: Турция должна оказать экономическую помощь курдским элитам Ирака, они же со своей стороны должны отказаться от какой-либо поддержки РПК, в том числе и от предоставления убежища на своей территории. Курдские политики заявили о своем согласии принять данные условия. В феврале 1992 г. уже сам Масуд Барзани встречался с Т. Озалом. В ходе встречи М. Барзани попросил у Турции экономической помощи и ограничения операций турецкой армии против РПК на иракской территории[468].

Важно отметить, что еще с 1982 года Турция и Ирак пришли к соглашению, позволяющему военным силам двух стран вторгаться на сопредельную территорию для борьбы с курдскими повстанцами. Турция этим правом активно пользовалась. Для начала военной операции на Севере Ирака турецким военным даже не требовалось согласия ВНСТ. В приграничной зоне с Ираком, на постоянной основе была развернута группировка турецких войск численностью до 30 тыс. человек. Она защищала магистральную дорогу из Мосула в Турцию и проложенный параллельно ей нефтепровод. Через этот нефтепровод иракская нефть шла в средиземноморские турецкие порты, и данный маршрут пользовался особенным вниманием со стороны РПК[469]. В августе 1991 г. в районе деревни Чукурджи были убиты 11 пограничников. Это стало поводом для вторжения в Северный Ирак на глубину до 10 км 20-тысячной группировки турецких войск и 1 000 «сельских стражей» при поддержке 132 самолетов. Отряды РПК стремились отойти к ирако-иранской границе, авиация Турции преследовала партизан, осуществляя бомбардировки на территории другого суверенного государства[470].

В этой сложнейшей ситуации РПК удалось договориться с ПСК о прекращении огня. Базы РПК были перенесены в район Зале. ДПК же в свою очередь продолжала наращивать свое сотрудничество с Анкарой. На иракской стороне границы было выстроено 170 пограничных застав, материальное обеспечение которых взяла на себя Турция. Осенью 1993 г. Турция перечислила ДПК 13 млн долларов для постройки и оборудования на иракско-турецкой границе контрольно-пропускных пунктов. На территориях, подконтрольных М. Барзани, активно действовала турецкая разведка. В районе Дохука были созданы бюро, в котором работали офицеры турецкой Национальной разведывательной организации (МИТ)[471].

На протяжении 90-х годов в политике Анкары в курдском вопросе произошли определенные подвижки в сторону разграничения понятий «курд» и «террорист». Таким образом, правительство Тургута Озала инициировало процесс легализации реформистского крыла курдского национального движения. В 1990 г. Социал-демократическая партия подготовила доклад для ВНСТ о положении на юго-востоке страны. В этом тексте были прописаны рекомендации турецких социал-демократов по преодолению «проблемы юго-востока», под данной формулировкой имелась в виду курдская проблема. Было выдвинуто три предложения: 1) Снятие запрета с использования курдского языка; 2) Прекращение режима чрезвычайного положения; 3) Отмена системы «сельских стражей»[472]. В начале 1991 г. Т. Озал вынес на рассмотрение парламента пакет документов, в которых предлагалось разрешить использование курдского языка в быту и прослушивание курдской музыки[473]. Позднее, в 1994 г., начали издаваться легальные курдские газеты «Денге Азади» (запрещена 10 марта 1995 г.), «Навруз», «Рохани» (выходит с мая 1995 г.), «Жина ну», «Рож»[474].