Владимир Соловьев - Русская рулетка. Заметки на полях новейшей истории Страница 34

Во времена Ельцина для меня именно Явлинский воспринимался как основной конкурент действующему президенту.

Один из самых устойчивых и постоянно возвращающихся слухов касался назначения Явлинского то премьер-министром, то просто министром, и вроде даже какие-то переговоры велись, но все оставалось по-прежнему.

Несмотря на небольшую численность «яблочников» в Думах, они всегда были заметны и очень профессиональны. Да и каждый вызывал уважение, можно было быть не согласным с позицией, но по-человечески все производили очень достойное впечатление.

Не случайно после поражения «Яблока» на выборах многие из проявивших себя в Думе получили предложения поработать в правительстве и в иных органах власти: Арбатов, Артемьев, Иваненко, Задорнов, Крашенинников, Митрохин, ну и конечно давшие по части своих фамилий в название партии Болдырев и Лукин.

Только вот почему-то всегда в «Яблоке» было неспокойно, и отцы-основатели разошлись и особо не комментируют причину своего расставания. Некоторые, как Мизулина, говорят о том, что «Яблоко» – это скорее не партия, а секта.

Не думаю, что это справедливо. Убежден, что Явлинский демократ. Правда, у него сложный характер, я, регулярно пытаясь пригласить Григория Алексеевича на передачу, почти всегда уверен, что если мне удастся дозвониться, то он будет предельно корректен, но, скорее всего, откажется. Последнее время его мотивация очень проста – Явлинский борется за свободу слова, требуя прямой эфир, технологические пояснения и особенность сетки вещания в расчет не берутся.

За последнее время в обществе закрепилось мнение, что прямой эфир – это синоним свободы слова, а соответственно запись – чуть ли не страшное зло, идущее рука об руку с цензурой.

О свободных и демократических средствах массовой информации я уже писал.

Хотелось бы отметить, что в 70-х годах в Советском Союзе прямые эфиры были, но вряд ли они кому-либо казались проявлением свободы слова.

На телевидении существует своя технология. Любой телевизионщик обожает прямой эфир. Отработал время, в которое программа стоит в сетке, и идешь домой. При этом есть жанры, где прямой эфир хорош, а есть – где он лишает возможности использовать многие изобразительные средства, достигаемые лишь монтажом.

Телевидение прямого эфира всегда художественно менее совершенно, хотя иногда присутствует больше драйва. Но ведь какое количество передач становятся смотрибельными только благодаря редакторским ножницам.

Вырезать можно по-разному: кто-то будет выкидывать политически острые куски, но к таким во второй раз не придут. А можно и технические оплошности, простой изза отказа техники, что случается сплошь и рядом, оговорки и длинноты участников, так как течение времени в реальной жизни и на экране воспринимается по-разному.

Абсолютный телевизионный гений – автор и идеолог как передачи "К барьеру!", так и "Воскресного вечера" – Гаянэ Самсоновна Амбарцумян, с которой я работаю, дружу и у кого учусь с 1999 года, пользуется абсолютным доверием участников наших программ. Они знают, что ничего сущностного не будет убрано, какими бы жесткими ни были высказывания политиков, а весь мусор уйдет в корзину. Монтаж будет идеальным и передача для зрителя заиграет.

Во время записи одной из передач к нам пришла дама, известный телевизионный критик, хотя точнее было бы сказать, человек, получающий деньги за то, что пишет о том что увидела на экране телевизора. Ее манера безапелляционно судить хорошо известна, мне было очень интересно узнать, отметила ли она, что ее выступление в нашей программе подверглось целительному вмешательству со стороны Гаянэ и из более чем скомканного комментария с перепутанными фамилиями удалось выстроить все ровненько и правильно.

Конечно нет. То же самое произошло, когда многие из редакции «Коммерсанта» присутствовали при разгроме г-на Васильева с г-ном Фридманом. Тогда еще главный редактор, Васильев проиграл по всем статьям и оставил после себя привкус, нахамив Башмету. Но журналисты оказались верны корпоративному долгу и не написали об увиденном ни слова, не о том, что видели зрители, а о том, насколько программа в эфире соответствовала записи. Не написали и не напишут, потому что свобода свободой, а симпатии не подразумевают объективности. Главное – знать в нашей стране, против кого дружить.

Да и кроме всего прочего, Россия – страна, раскинувшаяся на несколько часовых поясов, поэтому, чтобы не нарушать равные права граждан, надо, по логике Явлинского, заставлять в каждом часовом поясе повторять программу в прямом эфире.

Конечно нет, скажет Григорий Алексеевич, зачем же так топорно. Можно пускать передачу в прямом эфире на Москву, а в записи на регионы. Тогда это будет означать, что передача "К барьеру!", выходящая на канале НТВ в 22.40 по московскому времени в четверг, во всех остальных регионах пойдет в пятницу.

Учитывая, что сетка программ выходного дня отличается от рабочего, то любая политическая программа, выходящая в эфир московским вечером, может появиться на Дальнем Востоке в лучшем случае в субботу, а может, и через неделю, что вряд ли актуально.

Для политиков, ориентирующихся на Москву и Питер, это не важно, а вот для живущих в других часовых поясах принципиально.

Конечно, когда идет активная избирательная кампания и в прямом эфире устраивают дебаты, то политики готовы прийти и четыре раза на дню, но это всего лишь один из телевизионных жанров, причем попробуйте заставить себя спорить с одними и теми же людьми, на одни и те же темы четыре раза в день – не завидую жителям Москвы, им достанется осетринка не первой свежести.

Отсутствие прямого эфира в Англии не воспринимается как трагедия, в целях борьбы с терроризмом англичане приняли решение давать изображение с небольшой задержкой, и никто не считает, что тем самым ставится крест на свободе слова.

Мера свободы телевидения определяется мерой свободы людей, работающих на нем.

Несвободные люди и в прямом эфире найдут способ избежать острых углов. Это делается очень просто: большинство ведущих работает с портативным принимающим устройством связи, которое вставляется прямо в ушную раковину, поэтому и называется «ухо». Именно через него осуществляется связь с аппартной, помещением, где во время эфира кипит жизнь, именно там сидит режиссер, командующий операторами, какой план взять, там же находятся и редакторы, которые могут в любой момент подсказать что-либо ведущему.

Качество передач многих ведущих резко падало, когда уходили с канала профессионалы, зачастую именно "в ухо" делавшие все программы. Ведущий был говорящей головой, а реальным мозгом оказывался человек из аппаратной. Так было и во времена работы Олега Добродеева на НТВ, когда он практически вел «Итоги», а зрители видели Киселева. Говорят, что фирменное заикание появилось, когда в аппаратной появился новый человек, через слово говорящий «э-э-э». Так же, командуя в ухо, можно потребовать предоставить слово одному или другому, в случае если передача начинает идти не в том направлении, как планировалось, приказать оператору взять другой план, убавить громкость микрофона одного из участников, вывести ведущего и дать ему команду уйти на рекламу, а в паузе уже разбираться. Способов множество, а самый эффективный вообще не имеет никакого отношения к телевизионной технологии. Просто люди работают, все понимая с полуслова. Их не заставишь произнести крамольные слова, потому что в их головах нет крамольных мыслей, да и они умеют считать. Замечательная, тонкая, умная и абсолютно «яблочная», Светлана Иннокентиевна Сорокина в передаче "Основной инстинкт" на Первом канале, когда все говорили только о приговоре, вынесенном Ходорковскому, проявила гражданское мужество и вышла с передачей о семейных докторах. Потом можно своим друзьям все объяснить, многозначительно вздыхать и говорить: не дало начальство.

Свобода не может быть дарована сверху, ни начальством, ни президентом, ее можно только завоевать своим ежедневным трудом, осознанным усилием. Но зачем, ведь так удобно списывать собственную несвободу на наличие или отсутствие прямого эфира.

Несколько раз передача "К барьеру!" шла в прямом эфире, на Дальний Восток. Брака не было, поэтому точно в том же виде и по всем остальным орбитам. Критики этого не заметили, но продолжали кричать.

"Свобода слова" при выходе в прямой эфир на Москву для регионов шла на неделю позже. Да и на Москву было бы интересно пустить звуковую дорожку с командами Герасимова Шустеру.

Меня проблема свободы слова очень волнует, так как я замечаю, как большинство политиков делает такое многозначительное лицо и говорит, дескать, если бы у вас был прямой эфир, то я бы сказал.

Во время передачи "Воскресный вечер", на которую, как обычно, не пришел Григорий Явлинский, мы позвали его заместителя, господина Иваненко. Он говорил замечательно и жаловался на притеснения в информационном поле, и я предложил ему вот прямо сейчас на всю страну сказать то самое важное, что ему никак не дают донести до россиян. Пообещал, конечно, ни секунды не вырезать, и обещание свое сдержал. Иваненко очень эмоционально выпалил: "Да власть мы хотим взять".