Максим Калашников - Наперекор Страница 34

Понимаю теперь, что из нас делали буквально надежду белой расы, разносторонне развитых и умных людей. Теперь я понимаю, зачем нас водили работать на фабрики Одессы: мы должны были увидеть и понять, как создается наша цивилизованная жизнь.

А если вспомнить более младшие классы? Миллионы младших школьников в СССР изводили неимоверные объемы пластилина, бумаги, карандашей, клея, акварельных красок. Мы делали, пожалуй, миллиарды неуклюжих поделок, смешных зайцев и медведей, наивных рисунков. Да, они отправлялись потом в мусорные баки, но при сем выполняли священную миссию: они – через руки, через углубление в процесс лепки и рисования – развивали наши мозги. Наши когнитивные способности. Благодаря им мы восходили по ступеням эволюции к статусу будущих конструкторов космических кораблей, могучих самолетов, сложнейших машин. Мы обретали способность обращаться со сложнейшей техникой и способность к дерзким мечтам. Вы помните, как Шпицер показывал: те малыши, что сосредоточенно рисовали, а не играли в компьютерные игры, показывали кратно лучшие результаты в интеллектуальных тестах, нежели малыши, что резались в виртуальные стрелялки-догонялки? Так вот, в СССР это знали давным-давно. И лепка фигурок из пластилина затем переходила к пайке простых приемников, к выстругиванию и шлифованию моделей судов, к кропотливой сборке летающих игрушечных самолетиков. В тысячах кружков при школах, домах пионеров и на станциях юных техников.

Сколько продуманного было в той жизни! Мое поколение помнит наивную, трогательную телепередачу «Выставка Буратино» в 70-е годы. Ведущий, художник-мультипликатор Вадим Курчевский, и веселый Буратино рассматривали и показывали детские рисунки и аппликации, присланные со всего Союза. Господи, сколько же их, наверное, шло на телевидение! Целые мешки. Но ведь главной целью было то, чтобы миллионы детей садились бы рисовать часами, развивая свою мелкую моторику, свой головной мозг. Их делали не великими художниками, а прежде всего видом «человек разумный». Помните: в СССР не было телеканала, по которому мультфильмы шли бы каждый день. Мультики показывали лишь вечером и по выходным. Понятно почему: дети должны были учиться, делать уроки, читать книги, что-нибудь мастерить, заниматься спортом и общаться с другими детьми, а не пялиться в «дебилоящик». Что – снова вспомним Шпицера – делало их развитыми людьми. По той же причине советское ТВ делали «скучным»: богатым на познавательные передачи. Советская власть не оболванивала: она стремилась сделать всех разумными.

Мне скажут, будто сиденье в Интернете и «гаджетах» делает детей технически продвинутыми. Чушь собачья! Дети учатся пользоваться программами, но от этого не становятся ни программистами, ни системотехниками. У них не развивается логическое мышление. Они не приобретают знаний в точных и естественных науках. У них распадается сам «когнитивный аппарат».

Могу с полным правом назвать СССР надеждой не просто белой расы, а всего рода людского. Союз перебарщивал по части дурного интернационализма. Но это было поправимо. А вот разрушение уникального советского культурно-воспитательного механизма – страшная катастрофа. Теперь и русские становятся цифрокретинами, читатель.

«…Люди все меньше читают и все больше играют в игры. В течение долгого времени технологии просто не позволяли сделать реалистичную интерактивную историю. Сейчас же мой опыт подсказывает, что метафорические описания восходов и закатов уходят в прошлое. Если вы кинематографист или гейм-дизайнер, вы можете просто показать это. Люди ленятся воображать это, им проще посмотреть на готовое.

Сейчас игры лишь имитация интерактивности. В будущем сюжет игры будет целиком зависеть от игрока – чем выше его мастерство, тем лучшую историю он сможет рассказать. Диалоги станут не набором глупых фраз, а действом, влияющим на сюжет. Игры будут все более изощренными, с имплантацией сенсоров прямо в мозг.

Но при этом я не думаю, что чтение станет прерогативой избранных…» – считает знаменитый ныне писатель-фантаст Питер Уоттс.

Наивный! Он не видит очевидного – создания «цифрового наркотика». Превращения людей в пассивных потребителей реальности, созданной другими. Рассказывать им будет нечего: мозги из-за «лени воображать» и работать самостоятельно совершенно деградируют. Язык упростится до уровня Эллочки-людоедки. Люди просто опустятся до уровня компьютера, и никакие сенсоры в мозгу не помогут. Сотни миллионов двуногих неполноценных на годы погрузятся в иллюзорные миры, вместо того чтобы учится, творить, любить. И чтение действительно станет уделом избранных. Но больные, склочные, эгоистичные и оторванные от настоящей жизни белые не смогут поддерживать цивилизацию. Ибо что смогут создать тьмы всех этих игроков, ушедших в виртуал? Только не рассказывайте мне о том, что они в своих «ящиках» смогут играючи сконструировать термоядерный реактор. Потому что в реальном мире, создавая нечто прорывное, люди сталкиваются с загадочными явлениями и эффектами, о которых дотоле никакая наука не слышала и потому не могла заложить их ни в книги, ни в компьютер. Чтобы создать термоядерный реактор (гравилет, нейтрид, работающую установку LENR), требуется работать в подлинном окружающем мире. Нужно иметь дело с объективной реальностью, а не с виртуальной, которая даже не вторична, а третична. Нужно иметь очень сложный головной мозг, пронизанный множеством связей-синапсов. А они формируются только в результате запоминания, самостоятельной работы, работы руками, в итоге общения с реальными людьми! Погружение в мир игрушек, пускай даже самых ярких и правдоподобных, ведет, образно говоря, к разглаживанию мозговых извилин. Игрушки способны лишь отнимать время. Ничему, кроме беганья и стрельбы (или махания мечом) в иллюзорном мире, они научить не могут.

Никакая виртуальщина не может сравниться с настоящим миром, полным тайн и загадок, неведомых ни ученым, ни – тем более – создателям виртуальной реальности. Никакие виртуальные реальности – существуй они в 1920-е годы – не могли содержать в себе явления флаттера или бафтинга на самолетах. С ними нужно было столкнуться в реальности, чтобы изучить их и побороть. Надо было строить и испытывать настоящие, а не иллюзорные самолеты. Чтобы создать экраноплан, надо было сперва натолкнуться на эффект экрана – скольжения приземляющегося самолета над поверхностью. И только потом, изучив неведомое до того явление, создать технику с его использованием. Могли ли люди тридцатых годов вообще обнаружить экранный эффект, летай они на виртуальных самолетах в электронном ящике, а не на настоящих аэропланах над реальной земной поверхностью? В том-то и заключается слабость самого мощного компьютера: в нем есть лишь то, что заложили в него программисты. Со всеми заблуждениями и пробелами, существующими на тот момент в науках.

Приведу пример из недавней нашей истории – о ценности настоящей работы именно в материальном мире. В работе, а не игре!

В ходе работ над созданием советского ядерного оружия (в раках Спецкомитета при Совмине СССР под руководством Л. Берия) принимал участие и будущий советский академик-атомщик Федор Михайлович Митенков.

Молодой Федор Митенков не обманул ожиданий. Брошенный на создание оборудования для газодиффузионного обогащения урана, он столкнулся с тем, что процесс пожирает огромные объемы электричества. И он придумал центробежный компрессор, который потреблял энергии в разы меньше, чем имевшаяся техника. Причем разработал его Митенков (коему тогда и тридцати-то лет от роду не было!) буквально по наитию, вопреки мнению академического авторитета (академика Миллионщикова), не имея практически никакого теоретического обоснования полученному эффекту. Форма лопатки турбины была найдена чисто экспериментальным путем. Решение проблемы по созданию сверхэкономичного нагнетателя было найдено чисто практическим, опытным путем! И вот что особенно удивительно: при передаче технологии на Кировский завод в Питере воспроизвести эффект не удалось, невзирая на то, что завод получил подробные чертежи. Более того, внятного теоретического объяснения инновации Митенкова нет и до сих пор, шестьдесят лет спустя!

Страшно подумать о том, как могла бы расправиться с Митенковым нынешняя Комиссия по лженауке нынешней РАН. Ибо все признаки шарлатанства тут налицо. Научно-теоретического обоснования нет вообще никакого. Публикаций в серьезных научных журналах – ни единой. Противоречие признанному авторитету (академику Миллионщикову) – полное. Воспроизвести изобретение на Кировском заводе не удалось, несмотря на получение им чертежей. Признаки лженауки по критериям Комиссии по лженауке – налицо.

Но, к счастью, в начале 1950-х в СССР такого позорища, как Комиссия по лженауке, не существовало. Спецкомитет при Совмине СССР, руководимый Берией, решал конкретную задачу и делал Дело. Его интересовало одно: решается конкретная проблема экономии электроэнергии или нет? Если решается, коли эффект достигнут и помогает сделать Главное Дело, изобретению дается ход. И плевать на то, что думают по этому поводу всякие там академики. Спецкомитету нужно было создать ядерный щит СССР, а не охранять душевный покой, статус и неприкосновенность авторитета старцев из Академии наук. Если что-то, воплощенное в металле, работает на практике, то оно должно жить.