Олег Арин - Россия в угаре долларгазма и еслибизма Страница 34

Демократия без границ

Одним из примечательных качеств «постиндустриального общества», по мнению радетелей капитализма, является развитая демократия. Демократия — одна из форм политической власти, возникшая еще в недрах рабовладельческого строя. Существует множество форм демократии, одна из которой — буржуазная. У последней также немало разновидностей. Считается, что английская демократия наиболее совершенная среди развитых капиталистических стран. Возможно, это и так, хотя некоторые полагают, что в соцстранах Скандинавии она еще более развита. Но не в этом суть, а в том, что нынешний вариант демократии превратился в механизм, способствующий разрушению государства. Проявляется это в различных сферах общественной жизни.

На первый взгляд, самым безобидным ее отражением является так наз. политкорректность в языке. Как известно, феминистки давно добились изменения «мужеподобных» слов типа businessman (бизнесмен) и chairman (председатель) на businessperson (деловая персона) и chairperson (председательствующая персона), postman (почтальон) на postal worker (почтовый работник). Сейчас феминистки в растерянности бьются над тем, как писать «he or she»(он или она) или «she or he'ra или он). Испуганные языковой атакой работники Английской национальной оперы (the English National Opera) исключили из своего лексикона слово darling (дорогой), поскольку в нем кто-то может усмотреть смысл sexual harassment (сексуальной озабоченности). Это, что касается равенства мужчин и женщин в развитой демократии.

А вот социальная сфера. В 80-е годы было внедрено слово «непривилегированные» (underprivileged) для тех, кто получает «пособия» (benefit), поскольку, дескать, слово «безработный» негативно сказывается на душевном состоянии «непривилегированного». Распространенным стал и другой эвфемизм — «человек между работами» (a person between the jobs), — безработный, значит.

В те же годы были внесены словесные изменения и в сферу международных отношений: слово «отсталый» превратилось в «слаборазвитый», «слаборазвитый» в «развивающийся», «развивающийся» в «страны Третьего мира» (backward begat under-developed, and under-developed begat developing, and developing begat Third World).

В настоящее время в основном атаке подвергаются те слова и устоявшиеся идиомы, которые могут вызвать негативные ассоциации у нацменьшинств. Например, не рекомендуется использовать словосочетание «good egg» (отличный парень), которое, дескать, произошло из фразы «egg and spoon», который в свою очередь рифмуется с унизительным термином, применяемым в отношении афро-американцев (боже упаси, — негров).

На самом деле все эти эвфемизмы совсем небезобидные вещи. За так называемой языковой политкорректностью прячется элементарная ложь, целью которой является попытка изменить реальность. В свое время известный английский публицист Бернард Левин писал:

«Мы меняем имена того, что нам не нравится. Тем самым пытаемся убедить себя, что мы изменили сами явления. Но ни один человек не может изменить реальность, манипулируя словами. Почему же мы это делаем? Потому что реальность часто болезненна»

Левин недооценивает силу таких манипуляций. На самом деле это форма идеологической обработки массового сознания с тем, чтобы смягчить или сгладить противоречия капитализма, нейтрализовать словами его самые негативные стороны. Именно поэтому российские либералы любят слово «постиндустриальное общество», а не капитализм или империализм — слова, вызывающие у многих самые отрицательные чувства. Еще большую роль эта словесная эквилибристика используется против социализма. Например, не случайно ненавистники социализма Великую Октябрьскую Социалистическую революцию называют переворотом. Тем самым, пытаясь принизить историческое событие, изменившее ход мировой истории в XX веке, ставшее надеждой не только для населения родившейся страны, но и для многих неравноправий на Западе и Востоке.

В США, где эта языковая «политкорректное^» доведена до абсурда, по указанию министерства образования, в исторических текстах для школы были запрещены упоминания имен многих великих людей Америки. Под «арест» попали, например, такие имена: Самуэль Адамс, Томас Эдисон, Александр Грэхем Белл, братья Райт и многие другие. Причина — кто-то из них был рабовладельцем, кто-то воевал против индейцев, кто-то нелестно отозвался о неграх. То есть, язык способен искажать историю. По крайней мере, в головах обывателей, которые и составляют большую часть населения любой страны.

Теперь о более серьезных вещах. Известно, что в развитых странах, в том числе и в Англии, увеличивается поток иммигрантов, в основном мусульманского вероисповедания. Их количество неуклонно растет. Они почти не ассимилируются с местным населением, сохраняя свои прежние привычки, культуру и религию. Проблема в том, что они не только воспроизводят, но начинают и навязывать свой образ жизни аборигенам, к примеру, тем же англичанам. Естественно, их культуры в принципе не совместимы. Англичане же, вместо того, чтобы жестко поставить на место иммигрантов (они, в конце концов, гости, причем непрошенные), начинают дебатировать в парламенте формы своих действий, пытаясь не нарушить демократические принципы. Поскольку иммигранты-мусульмане совершенно не понимают смысла западных демократических ценностей, мягкое поведение англичан они рассматривают как их слабость, что еще больше стимулирует агрессивное поведение пришельцев. Учитывая стремительное сокращение белого населения, можно предположить, что через не очень отдаленное будущее доля приезжих превзойдет долю местного населения (сейчас в среднем она составляет около 5–6 %, а в других странах Западной Европы — около 10–12 %). Тогда демократии в любой ее форме наступит конец, а на ее месте будет построена мусульманская власть, опирающаяся на Аллаха и другие феодальные нормы.

Наконец, нынешняя беспредельная демократия узаконила в гражданских правах браки геев и лесбиянок. Антиприродное явление, — аппендиксная, тупиковая, губительная ветвь развития в истории биологической жизни, — работает на вышеупомянутую тенденцию, т. е. на снижение белого населения.

Таким образом, нынешняя демократия превратилась в такую форму власти, которая уже не в состоянии сдержать распад государства. Она исторически себя изжила. Требуется иная форма политической структуры власти, соответствующая новым явлениям XXI века. Если же Англия не выработает новый тип власти, то «постиндустриальное общество» рискует превратиться в феодальное общество ближневосточного типа.

Я в этой заметке не касался социальных и экономических проблем, анализ которых существенно увеличил бы объем статьи. Здесь в тезисной форме хотел бы отметить только две вещи.

Сегодняшнему экономическому процветанию нынешние англичане обязаны своим предкам, сумевшим в свое время покорить чуть ли ни полмира. И хотя английская колониальная империя распалась, бывшие колонии все равно остались в орбите английской экономики, продолжая кормить и поить своего господина. Техника грабежа изменилась, но суть осталась. Третий мир продолжает поставлять все необходимое (продукты сельского хозяйства, сырье, металлы, сталь и т. д.) для выживания и относительного процветания «постиндустриального общества» в Англии. Но обратной стороной этого процветания явилось то, что англичане сами уже не в состоянии воспроизвести себя как нацию. Средний англичанин потерял навыки работать. Чтобы вбить гвоздь или подключить электричество, он вызывает рабочих (которые обычно являются иммигрантами). «Постиндустриальное общество» напоминает человека с большой головой, но без рук и ног, а скоро окажется и без тела.

Кроме того, внутри этого общества стали возникать потенциально взрывоопасные очаги в виде анклавов «третьего мира». Количество населения, живущего ниже черты абсолютной бедности (для развитых стран это $ 11 в день) равно 15,7 %. 10 % богатых наверху «зарабатывают» в 14 раз больше 10 % внизу. И т. д. и т. п.

Итак. Мы имеем перед собой «постиндустриальное общество» с его минусами и плюсами. Главным плюсом можно считать относительно обширный средний класс с относительно высоким средним уровнем жизни. Но этот плюс перекрывает масса минусов в сфере образования, здравоохранения, транспорта, преступности, ужасной сферой обслуживания и т. д. Главное же — моральная деградация и политическая беспомощность перед новыми вызовами. Весь этот набор проблем, в той или иной степени, характерен и для других «постиндустриальных обществ» Западной Европы. Очевидно, что они перешагнули свой пик развития и ныне покатились вниз. Обычно падение начинается с кризиса морали, кончается или разрушением государства, или его качественным обновлением через революцию. Но поскольку англичане революций не любят, то, похоже, они обречены на первый вариант.