Чарльз Эндрейн - Сравнительный анализ политических систем Страница 35

Как и изучающие тоталитаризм философы, исследователь элитистских мобилизационных систем часто преувеличивает значение идеологии харизматического лидера и преуменьшает различие между радикальной риторикой и фактической реализацией политики. Например, в работе «Происхождение тоталитаризма» Ханна Арендт полагает, что тоталитарные элиты обладают достаточной волей и властью для трансформации существующих социально–политических структур: «Где бы и когда бы он [тоталитаризм] ни приходил к власти, всюду он создавал совершенно новые политические институты и разрушал все социальные, правовые и политические традиции страны»[103]. Однако эмпирические исследования нацистской Германии, сталинистского Советского Союза и маоистского Китая показывают ограниченность устремлений партийно–государственных элит к тотальным изменениям. Подобно КНДР, эти национальные государства функционировали как закрытые политические системы, враждебные гражданским свободам и интеллектуальному поиску. Ни отечественные, ни иностранные наблюдатели не могли найти факты, подтверждающие соперничество фракций внутри правящей элиты или массовое сопротивлене со стороны населения. Чтение идеологических трактатов или прослушивание по радио политических программ оказалось более легким делом, чем наблюдение за функционированием высших политических структур. Отсюда преувеличение наблюдателями степени происходящих структурных, поведенческих и мировоззренческих трансформаций. Реальные изменения стали видны лишь после распада элитистской мобилизационной системы. Названные режимы сумели задумать и осуществить быстрое развитие промышленности, послевоенную реконструкцию, коллективизацию сельского хозяйства и создание военно–промышленного комплекса. Однако социально–экономическое неравенство сохранилось. Существующая политическая практика продолжала соответствовать традиционному элитарному стилю правления. Мало кто из альтруистов или идеологических «пуристов» обладал достаточной властью для преобразования общества в соответствии с официальными революционными учениями[104].

Часть II

Трансформации политических систем

На протяжении XX в. повсеместно в мире происходили трансформации политических систем. К началу XX в. колониальные державы подчинили себе народные (племенные) системы в Азии и Африке. После второй мировой войны на месте колониальных авторитарных бюрократических систем возникли новые независимые государства. Зачастую не только в Азии, на Ближнем Востоке, но и в Латинской Америке совершались военные перевороты, узурпирующие власть гражданских лидеров. В Восточной Европе с распадом мобилизационных систем, начавшимся после смерти Сталина в 1953 г., консолидировалась власть бюрократических авторитарных режимов. Еще более глубинные перемены стали происходить в Восточной Европе в начале 90–х годов по мере усиления плюрализма. С ослаблением влияния коммунистической партийной бюрократии, служб безопасности и государственного аппарата все более отчетливо проявлялись черты, свойственные согласительным системам. Коммунистическая партия уже не обладала ни монополией на власть, ни конституционно закрепленной авангардной ролью в обществе. Выборы происходили в условиях конкуренции нескольких политических партий. Появились коалиционные правительства. В процессе принятия политических решений стала возрастать роль законов, в особенности права свободно обсуждать политические вопросы, влиять на выдвигаемые правительством предложения и требовать от входящих в правительство министров отчета о ходе осуществления намеченной политики. Общественные организации добились большей независимости от мелочной опеки со стороны государства. Частные предприятия поддерживали развитие рыночной капиталистической экономики. Хотя в Латинской Америке военные продолжали пользоваться правом вето в отношении избираемых гражданских политиков, формальных полномочий по принятию политических решений армия лишилась. Конкуренцию некогда господствующему бюрократическому авторитарному режиму составляла теперь согласительная альтернатива. С поражением нацистско–фашистских мобилизационных систем в Германии и Италии и долговременным воцарением почти во всех западноевропейских странах стабильных демократических правительств согласительные системы после второй мировой войны вступили в фазу расцвета. Во всем мире наблюдался рост капитализма.

XX в. также стал свидетелем перехода государственной власти к диктаторским мобилизационным движениям. В Иране шиитское духовенство установило основанную на теократических принципах исламизма элитистскую мобилизационную систему. Свергнувшие бюрократические авторитарные режимы Россия, Китай, Вьетнам и Куба учредили некую политическую религию, призванную мобилизовать массы на служение делу социализма. Однако и идеологическое воодушевление, и организационное единство, и жизнестойкость коммунистической партии отошли в прошлое, когда задачи институционализации революции превратились в ключевые политические приоритеты. У немцев Веймарская республика явилась нетипичным случаем квазисогласительной системы, распавшейся с приходом к власти в начале 1933 г. победившей на выборах нацистской партии. Канцлер Адольф Гитлер организовал элитистскую мобилизационную систему, нацеленную на перевооружение Германии, достижение господства арийской расы, завоевание Европы и уничтожение евреев. Эта система распалась только после разгрома нацистской Германии.

В части II данной книги исследуются три общих вопроса, связанных с системными изменениями. Почему трансформируются политические системы, и какими структурными, культурными и поведенческими кризисами объясняется динамика этих преобразований? Каким образом происходящие изменения сказываются на процессе принятия политических решений? При переходе от одного типа системы к другому становится иным сам способ формулирования и проведения определенного политического курса. В деятельности ведущих политиков меняются культурно–нравственные приоритеты. Структурные взаимоотношения претерпевают преобразования по мере изменения властных позиций различных правительственных институтов, политических партий, общественных объединений внутри страны и зарубежных институтов. С осуществлением системных трансформаций меняется поведение как политической элиты, так и широких масс. Новые типы лидеров вырабатывают иную, отличную от прежней, политику. Изменяется обычно и степень участия масс в политике, равно как и степень поддержки правительственной политики обществом в целом. Таким образом, наиболее фундаментальные изменения влекут за собой преобразования во всех трех параметрах политической системы, как–то: культурно–нравственные ценности, социально–политические структуры и поведение лидеров и рядовых граждан. И третий вопрос: каким образом новая система влияет на условия жизни людей, принадлежащих к различным слоям общества? В какой мере общегражданская политика обеспечивает ускорение экономического роста, снижение инфляции и безработицы, достижение большего равенства доходов, расширение возможностей получения образования, повышение уровня грамотности и улучшение здоровья населения? Каким социальным группам выгодно, а каким — нет данное изменение политической системы? В главе 6 рассматриваются общетеоретические объяснения происходящих в политических системах преобразований. В главах 7, 8 и 9 данные положения иллюстрируются конкретными примерами трансформаций, приведших к возникновению мобилизационных, бюрократических авторитарных и согласительных режимов.

Глава 6 Социально–политический кризис и системные преобразования

Какие условия вызывают падение одного режима и закладывают основы политической системы иного типа? Для определения этих условий мы должны проанализировать как находящееся у власти правительство, так и оппозиционные ему движения. Преобразование одной системы в другую происходит тогда, когда лидеры находящегося у власти правительства оказываются в ситуации жестокого кризиса, выбраться из которого в условиях сохранения существующего способа политического производства они не могут. Для объяснения подобных перемен в политике надо рассмотреть три взаимосвязанных кризиса — структурный, культурный и поведенческий. Они являются следствием несовместимости (дисгармонии, дисбаланса, конфликта) различных аспектов политической системы: культурных ценностей, социально–политических структур и поведения отдельно взятых людей. Как показано на рис. 6.1, ключевой структурно–поведенческий кризис предполагает неэффективность в применении законов и неподчинение им. Основные политические структуры, такие, как кабинет министров, гражданская служба, полиция и правящая политическая партия, уже не могут претворять в жизнь собственные решения. Приказам правительства не подчиняются ни лидеры, ни массы. Оппозиционное движение получает все большую поддержку.