Сергей Кремлев - Кремлевский визит Фюрера Страница 35

— Пакт обеспечит вам пять-десять лет на вооружение на основе принципа равенства, и Франции на это нечего возразить. При этом и возможность ревизии мирных договоров будет официально признана, что практически ликвидирует ее…

Неудивительно поэтому, что уже разговоры о «Пакте четырех» вызвали тревогу у тех европейских стран, политическое лицо которых было в густом версальском пуху. То есть у стран Малой Антанты: Чехословакии, Румынии и Югославии, а особенно — у Польши. Ведь последней Версаль отвалил бывших германских земель особенно много.

Но и Чехословакия, «сшитая» в Париже из нескольких национальных «лоскутов», получила в Версале жирный кус в виде бывших австрийских, этнически немецких Судет.

А идея «пересмотра мирных договоров при наличии условий, которые могут повести к конфликту между государствами», почти прямо указывала на потенциальный европейский конфликт из-за Судет и польского «Коридора»…

Да и созданная не только волей южных славян, но и волей масонства, Югославия смотрела на «Пакт четырех» через призму возможных претензий к ней Рима (да и Берлина)…

Было им отчего беспокоиться!

«ПАКТ четырех» был подписан 15 июля 1933 года в рабочем кабинете Муссолини самим дуче и послами Англии, Франции и Германии.

Советская печать с момента опубликования уже проекта пакта подавала его как «антисоветский», игнорирующий Советский Союз и направленный на его изоляцию. В то время этот «рупор общественного мнения» был по своему политическому и национальному составу в немалой степени как троцкистским, так и антигерманским. Особенно резвились «Известия»…

Скрытым троцкистам пакт был не нужен потому, что тушил излюбленный ими «мировой пожар».

Реакционным «местечковым» выходцам из среды «избранного народа» он тоже был не нужен потому, что обеспечивал стабильность в Европе и мог способствовать улучшению отношений СССР с Германией.

Но забавное (только вот — забавное ли?) совпадение точек зрения: «Пакт четырех» подавали как антисоветский не только «Известия», но и многие буржуазные европейские газеты далеко не прогрессивного толка…

Почему?

Ну, относительно Европы все можно было объяснить так, как это объяснял 5 июля 1933 года члену Коллегии НКИД Стомонякову посол Франции в Москве Шарль-Эрве Альфан. И это объяснение стоит того, чтобы его привести дословно…

Речь шла о любимом литвиновском детище — коллективной безопасности, о двух только что заключенных СССР в Лондоне 3 и 4 июля пустопорожних конвенциях об определении агрессора с Эстонией, Латвией, Польшей, Румынией, Турцией, Персией, Афганистаном, Чехословакией и Югославией…

В этом списке не хватало, пожалуй, только Люксембурга, Монако и Лихтенштейна, но Альфан пришел поздравить русских с «успехом», однако резонно заметил:

— А в сущности, что дают материально заключенные вами конвенции? Кто будет судьей в случае нарушения этих конвенций кем-либо из участников?

— Общественное мнение всего мира! — дал Стомоняков удивительный по своей наивности ответ.

И даже прожженный дипломатический лис Альфан не выдержал:

— Общественное мнение! Что это такое! Его делает пресса. А прессу мы знаем. У вас она выражает хоть взгляды правительства. А чьи взгляды отражает она у нас, во Франции? Взгляды тех, кто платит. Я расскажу вам один случай, на который прошу не ссылаться… Один раз я вел переговоры с Румынией (Альфан был там послом. — С. К.). В интересах Франции я хотел дать в нашу прессу коммюнике. Однако оно появилось только в двух газетах. Большая пресса не захотела его опубликовать. Оказалось, что она уже была оплачена румынами. Заметьте, что коммюнике было послано министерством. Вот что такое общественное мнение!

К оценке Альфан можно было подыскать примеры и прямо по теме пакта. В ноябре 1933 года Бенеш — тогда министр иностранных дел Чехословакии, дал интервью главному редактору французской газеты «Жур» Тома…

Вот что представлял собой пакт в описании Бенеша…

«Когда господин Муссолини предпринял дипломатическую акцию, связанную с „Пактом четырех“, он имел в виду определенную идею, план, проект.

Мир, по его представлению, должен быть обеспечен путем раздела всего земного шара. Этот раздел мира предусматривал, что Европа и ее колонии образуют четыре зоны влияния.

Англия обладала империей, размеры которой огромны;

Франция сохраняла свои колониальные владения и мандаты;

Германия и Италия делили Восточную Европу на две большие зоны влияния;

Германия устанавливала свое господство в Бельгии и России.

Италия получала сферу, включающую дунайские страны и Балканы.

Италия и Германия полагали, что при этом большом разделе они легко договорятся с Польшей: она откажется от «Коридора» в обмен на часть Украины… Вы, наверное, помните в связи с этим заявление господина Гутенберга в Лондоне»…

Тома не публиковал это интервью пять лет, обнародовав его в 1939 году. И его можно понять — очень уж много тут было нагорожено чепухи.

Если бы четыре державы смогли договориться о таких серьезных конкретных вещах, как раздел сфер влияния, то им не было бы нужды заключать пакт того содержания, с которым мы уже знакомы.

Сам план раздела, излагаемый Бенешем, был удивительно наивен и географически невежественен, ибо вне идеи «раздела всего земного шара» оказывались целые континенты — две Америки и Африка, Китай, Тихоокеанский регион и много еще чего другого…

Ссылка же на заявление германского министра экономики Гугенберга тоже не стоила ломаного гроша— мы это сейчас увидим…

И все эти россказни были, конечно, провокацией Бенеша, для которого добрые отношения СССР и Германии означали крах.

И с Судетами при реализации и укреплении режима «Пакта четырех» Бенешу скорее всего пришлось бы расстаться без всякого Мюнхена…

Так было с прессой буржуазной…

А как там было с советской прессой?

Альфан считал, что уж в СССР-то она выражает взгляды правительства, то есть Сталина и Политбюро… Но он, увы, ошибался — тогда до этого было еще далеко.

Вот вам и пример…

В беседе с Альфаном Стомоняков помянул «меморандум Гугенберга», представленный на Международную экономическую конференцию в Лондоне, и сказал:

— Немцы жалуются, что наша пресса возбуждает советскую общественность против Германии. Однако сто лет так называемой большевистской пропаганды не могли бы достигнуть того эффекта, как один меморандум Гугенберга, после которого рабочие и крестьяне считают гитлеризм своим злейшим врагом…

— О, это очень верно, и то, что происходит в Германии, есть настоящий психоз, — тут же поддакнул Стомонякову буржуазный дипломат Альфан…

Да и как ему было не поощрить антигерманизм крупного литвиновского «кадра»!

А ведь о чем речь-то была…

Германская делегация на Международной экономической конференции в Лондоне вручила председателю Экономической ее комиссии меморандум министра экономики Гугенберга.

И литвиновский НКИД— по указанию, естественно, самого Литвинова — выдернул из этого документа одну фразу, заявил, что она прямо касается СССР, и тут же бухнул 22 июня 1933 года ноту на стол статс-секретарю аусамта Бюлову…

Вот эта фраза, приведенная в ноте:

«Второе мероприятие заключается в том, чтобы предоставить в распоряжение „народа без пространства“ новые территории, где эта энергичная раса могла бы учреждать колонии и выполнять большие мирные работы… Мы страдаем не от перепроизводства, но от вынужденного недопотребления (этой констатации обязан был аплодировать любой толковый марксист! —С.К.)… Война, революция и внутренняя разруха нашли исходную точку в России, в великих областях Востока… Этот разрушительный процесс все еще продолжается. Теперь настал момент его остановить».

Об СССР, как видим, здесь ничего не говорилось. Да и вообще тут имелось в виду нечто совсем иное… Однако литвиновцы нагло заявляли:

«В этом абзаце содержится прямой призыв со стороны делегации Германии к представителям других держав совместными усилиями положить конец „революции и внутренней разрухе, которые нашли исходную точку в России“, т. е. призыв к войне против СССР.

Кроме того, из всего контекста этого абзаца вытекает требование Германии, чтобы ей для колонизации была предоставлена территория Советского Союза».

Далее авторы этого — и подлого, и, одновременно, глупого — опуса-ляпсуса, тут же опубликованного в «Известиях», — выражали «решительный протест» и т. п.

Относил эту ноту в аусамт полпред Хинчук… Бюлов вяло выслушал всю эту галиматью и вяло же сказал:

— Я завтра уезжаю в отпуск, но заранее предупреждаю: ответ будет дан в острой форме.