Гровер Ферр - 1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит! Страница 36

Свидетельства, которыми располагаем мы сегодня, указывают на то, что Ежов использовал свои властные полномочия, чтобы захватить контроль над государством. Большую часть времени, когда Ежов стоял во главе НКВД, он действовал фактически бесконтрольно, и как только его отстранили от должности наркома внутренних дел, массовые репрессии резко пошли на убыль.

«К концу 1939 года число заключенных в тюрьмах и отдаленных концентрационных лагерях выросло до 9 млн человек (по сравнению с 30 тыс. в 1928 году и 5 млн в 1933–1935 годах)».[223]

Названные цифры сильно преувеличены. Крупнейший из исследователей системы карательно-исправительных учреждений (и, между прочим, отнюдь не «сталинист») В.Н. Земсков обращается к процитированному нами отрывку, чтобы показать несостоятельность сделанных там заявлений:

«Вот что, например, пишет С. Коэн (со ссылкой на книгу Р. Конквеста «Большой террор», изданной в 1968 году в США): «К концу 1939 года число заключенных в тюрьмах и отдельных концентрационных лагерях выросло до 9 млн человек (по сравнению с 30 тыс. в 1928 году и 5 млн в 1933–1935)». В действительности же в январе 1940 года в лагерях ГУЛАГа содержалось 1 334 408 заключенных, в колониях ГУЛАГа — 315 584 и в тюрьмах — 190 266 человек. Всего в лагерях, колониях и тюрьмах находилось тогда 1 850 258 заключенных… т. е. приведенные Р. Конквестом и С. Коэном статистические данные преувеличены почти в пять раз».[224]

Те же цифры названы и подробно обсуждаются в большой статье Дж. А. Гетто, Г. Ритгершпорна и В.Н. Земскова «Жертвы советской довоенной пенитенциарной системы: первый подход на основе архивных свидетельств».[225]

Коэн утверждает:

«Из 2,8 млн членов и кандидатов в члены, насчитывающихся в партии в 1934 году, был арестован по меньшей мере 1 млн (антисталинисты наравне со сталинистами) и две трети из этого числа были расстреляны».[226]

И вновь мы имеем дело с сильным преувеличением. По подсчетам Томаса Г. Ригби, автора книги «Членство в Коммунистической партии СССР. 1917–1967», между 1936 и 1939 годами из рядов ВКП(б) в общей сложности было «вычищено» около 180 тыс. человек. Что включает в себя как тех, чье исключение было мотивировано пассивностью, политической неграмотностью и другими причинами, так и тех, кто был арестован и осужден, в том числе за уголовные преступления.

В распоряжении исследователей работа Ригби оказалась за несколько лет до того, как Коэн сел писать свою книгу. Как ученый он просто обязан был проинформировать читателей, почему, по его мнению, Ригби не прав. Но Коэн поступил иначе и оставил «неудобную» для него книгу Ригби без внимания.

Из утверждений Коэна следует, что «две трети» по меньшей мере из 1 млн арестованных членов ВКП(б) были расстреляны в 1936–1939 годах (то, что речь идет о таком временном отрезке, следует из предыдущего абзаца). Но как явствует из статистических материалов из архивов НКВД—КГБ—ФСБ, опубликованных О.Б. Мозохиным, масштабы арестов и соответственно казней в действительности были значительно ниже.

Мозохин приводит точные цифры для арестованных членов партии и комсомола за 1936, 1937 и 1939 годы.

ИТОГО 25 450

У Мозохина нет данных за 1938 год; но можно условно принять, что таковых было примерно столько же, сколько в 1937 году. Тогда количество арестованных за 1936–1939 годы составит: минимально 64 000 (без 1938 года), максимально 140 000 (с 1938-м и с учетом бывших членов ВКП(б) и ВЛКСМ в 1936-м).

Все данные хорошо согласуются друг с другом: оценка Ригби — около 180 тыс. исключенных и максимально 140 тыс. арестованных бывших членов партии.[230]

Даже в таком неполном виде архивные сведения, касающиеся деятельности советских карательных органов, показывают несостоятельность утверждений Коэна.

По словам Коэна, «наиболее подробно эти насквозь ложные обвинения излагались на показательных процессах старых большевиков…[1б][231]». А чтобы придать вес своим утверждениям, делает в примечаниях такую ремарку:

«Как признавало Советское правительство после смерти Сталина. Об обвинениях против Бухарина см. (100) [Всесоюзное совещание о мерах улучшения подготовки научно-педагогических кадров по историческим наукам. 18–21 декабря 1962 года. М.: Наука, 1964]. С. 298».

Все верно с точностью до наоборот. Когда Коэн писал свою книгу, Советское правительство, напротив, не думало признавать ложными обвинения, выдвинутые против подсудимых на московских показательных процессах! И отказывалось считать их таковыми вплоть до горбачевской перестройки.

Ссылка на материалы совещания лишь вводит читателя в заблуждение. Все, что имел в виду Коэн, относится к одной-единственной фразе из выступления П.Н. Поспелова. Последний после 1953 года превратился в ярого приверженца Н.С. Хрущева и сыграл главную роль в подготовке первого варианта «закрытого» доклада, где о Сталине и Берии не было сказано ни слова правды. В 1962 году, когда проводилось совещание, Поспелов не занимал никаких правительственных постов, а чуть ранее был выведен и из числа кандидатов в члены ЦК КПСС. Поэтому Коэн явно выдает желаемое за действительное, пытаясь придать словам Поспелова проправительственный статус.

Бухарина и Рыкова Поспелов упомянул в ответ на поступившую из аудитории записку с вопросами:

«В записке говорится: «Студенты спрашивают, были ли шпионами иностранных государств Бухарин и другие, и что Вы нам посоветуете прочесть?»

Я могу заявить, что достаточно внимательно изучить документы XXII съезда КПСС, чтобы сказать, что ни Бухарин, ни Рыков, конечно, шпионами и террористами не были.

Следующая записка: «Почему нельзя создать нормальные условия для работы в Центральном партийном архиве? Материалы о деятельности КПСС не выдают». Я уже дал ответ».[232]

Поспелов использовал столь обтекаемые выражения, что при всей их внешней правильности они должны были создать у слушателей превратные представления. На процессе 1938 года обвинения против Бухарина и Рыкова выдвигались не за лично ими совершенные шпионские деяния, а за руководство правотроцкистским блоком, участники которого занимались в том числе и шпионажем в пользу иностранных государств. Таким же образом Бухарина и Рыкова обвиняли в подстрекательстве к насильственным действиям — к тому, что по-русски понимают под словом «террор», — но не в подготовке и осуществлении террористических актов лично ими.

Поэтому слова Поспелова правильны с обывательской точки зрения: шпион, действительно, это тот, кто шпионит; кто готовит и совершает акты террора, тот террорист. Но Поспелов не прав, когда он пытается убедить слушателей, что признания Бухарина и Рыкова лживы, а, вынесенный им приговор неправомочен. Более того, в записке вопрос был задан про «Бухарина и других» (т. е., по-видимому, других подсудимых процесса 1938 года), а Поспелов в своем ответе ограничился именами только Бухарина и Рыкова.

Кто-кто, а участвовавшие в конференции историки (и вслед за ними, конечно, Коэн) не могли не обратить внимание, как Поспелов уклонился от прямого ответа на важный для их профессии вопрос: что следовало бы прочесть для углубленного знакомства с темой? То, что им довелось услышать от Поспелова, — дескать, «достаточно внимательного изучения документов XXII съезда КПСС», — понимать нужно так: и не надейтесь, что вам позволят познакомиться со следственными материалами по делу Бухарина!

Каждый из читателей вправе спросить: почему же так? Не потому ли, что источники такого сорта могли бы скомпрометировать хрущевскую линию в отношении Бухарина, Сталина и, быть может, кого-то еще? Кто говорит правду, тому нечего скрывать.