Алексей Широпаев - Тюрьма народа Страница 37

Как повествует летопись, новгородцы, узнав, что Добрыня идет крестить их, собрали вече и поклялись не позволить свергнуть родовых Богов. Народное сопротивление возглавили жрец Богомил и тысяцкий Угоняй, заявивший: "Лучше нам погибнуть, чем Богов наших дать на поругание". Стороны сошлись в битве "и бысть междо ими сеча зла", в ходе которой Добрыня, желая отвлечь "язычников" от боя, зажег Новгород. Сломив сопротивление русских, дядя Владимира приступил к операции: не желавших креститься добровольно, воины затаскивали в Волхов чуть ли не волоком – мужчин выше моста, а женщин ниже моста – словом, "М" и "Ж". А греческие попы их "просвещали"…

По другой версии, Малуша была дочерью древлянского князя Мала, вместе с дядей обращенной Ольгой в рабство. Не случайно, когда Владимир посватал дочь полоцкого князя Рогволода (скандинава) Рогнеду, гордая арийка, зная древние расовые и кастовые законы, ответила ему: "Не хочу разуть сына рабыни!" ("По тогдашнему обычаю после свадьбы жена снимала обувь мужа" – В. Кожинов). Но Владимиру с его темным происхождением было наплевать на благородные традиции. Движимый хамским стремлением унизить высокое, он убил князя Рогволода и двух братьев Рогнеды, захватил Полоцк и женился на Рогнеде насильно – т.е., по существу, изнасиловал белую женщину-аристократку, совершив тягчайшее расовое преступление.

Таким образом, согласно и той, и другой гипотезе Владимир появился на свет в результате вопиющего нарушения древнеарийских расово-кастовых норм, к несчастью допущенного Святославом – очевидно, при попустительстве христианки Ольги. Согласно этим нормам аристократ-рюрикович никак не мог позволить себе совокупление с рабыней-азиаткой или с рабыней-древлянкой (кстати, некоторые исследователи настаивают на расовой ущербности древлян, как и ряда других славянских племен). Доблестный Святослав преступил древний закон и тем самым невольно наложил на Русь проклятие Евразийского Проекта – Проекта "Россия", в основе которого, как мы видим, лежит преступление против Крови.

Если все же остановиться на гипотезе о еврейском происхождении Малуши, возникает вопрос: случайно ли Святослав, воспитанник варягов, только что разгромивший Хазарию, сошелся с плененной хазарской царевной? Не стало ли это соитие и последовавшее рождение Владимира хитроумным реваншем религиозно-расового антипода Руси, каковым, наряду с Византией, являлся Каганат? В таком случае роль еврейского элемента в подготовке и запуске Проекта весьма заметна. Спустя тысячу лет, в 1917 году, евреи вновь станут решающим фактором Евразийского Проекта, чья очередная стадия получит условное наименование "Новая Хазария".

Религиозный выбор Владимира продиктован его происхождением – рабско-еврейским или просто рабским, не важно. Подобное тянется к подобному – Владимир избрал религию рабскую и, в основе своей, семитскую.

По отношению к белому населению Проект сразу же проявил свой геноцидный характер. В книге Н. Островского "Святые рабы" (М., 2001) приводятся ужасающие данные о том, что крещение Руси и последовавшие за ним религиозные конфликты сократили население страны с 12 до 3 миллионов человек. Если это так, то в процентном отношении с христианизацией можно с натяжкой сопоставить лишь красный террор и коллективизацию. "При этом 6 миллионов из 12 были уничтожены до татаро-монгольского нашествия, а оставшиеся 3 – уже при непосредственной помощи ордынцев", ставших для потомков князя Владимира естественными союзниками по борьбе с арийцами (известно, что татары всячески покровительствовали христианству, деморализовавшему русских). "Религиозные конфликты, погубившие половину населения Руси, предопределили дальнейшие события, в том числе и татаро-монгольское нашествие" (там же).

Нерусь

Но вернемся в домонгольский период. Плоды византийской интернационалистcкой экспансии, осуществленной бастардом Владимиром, не заставили себя ждать. Так, например, у князя Новгород-Северского Игоря, героя знаменитого "Слова", и бабка, и мать были половчанками. Его неудачный поход против хана Кончака, кстати, окончившийся женитьбой сына Игоря на кончаковой дочке, носил, скорее, характер внутрисемейной "разборки". Между прочим, незадолго до похода на Кончака Игорь вместе с ним пытался захватить Киев, но был наголову разбит князьями Ростиславичами. Невольно задаешься вопросом: а не была ли "феодальная усобица" домонгольского периода разновидностью глобального противостояния Руси и Степи? Возможно, Степь осуществляла свою экспансию, используя ополовеченные ветви княжеских родов? Ведь как писал великий русский публицист М. Меньшиков, "Сознательная Россия (точнее, Русь – А.Ш.) должна всегда помнить древнее притязание Азии владеть нами".

Весьма знаменательно, что основателем Москвы – будущей евразийской столицы – стал женатый на половчанке Юрий Долгорукий, отец Андрея Боголюбского (известен портрет князя Андрея, созданный скульптором-антропологом М. Герасимовым – это типичное лицо азиата). Именно бастард Андрей Боголюбский, переместивший политический центр Руси с вольных берегов арийского Днепра в финские дебри северо-востока, заложил первый камень азиатской Московии – неспроста наши "византисты" считают его "первым русским царем" (в каком смысле "царем"? Ведь "царями" на Руси позднее именовались и ордынские ханы). Весьма характерно, что в деятельности Андрея Боголюбского наметились две основные парадигмы будущей Московской деспотии: ненависть к исконной родовой русской аристократии (т.е. к чистой русской крови) и ненависть к Новгороду – нордической твердыне русской культуры и государственности (т.е., собственно, к подлинной, европейской Руси). Именно Андрей Боголюбский предпринял первый – пока неудачный – "московский" военный поход на Новгород с целью его покорения. Уже потом тем же маршрутом пойдут Иван III и Иван IV Грозный.

На Северо-востоке был создан культурно-политический плацдарм, на базе которого развилась Московия-Россия-Совдепия. И этот плацдарм создан сыном степнячки, бастардом. Забегая вперед, скажем, что Проект "Россия" был задуман нерусскими и не для русских, но осуществлен, однако, ценой неисчислимых жертв русского народа – под руководством опять-таки нерусских.

Весьма важный для нашей темы эпизод: в 1169 году Андрей Боголюбский, взяв Киев, "отдал город на трехдневное разграбление своим ратникам. До того момента на Руси было принято поступать подобным образом лишь с чужеземными городами. На русские города ни при каких междоусобицах подобная практика никогда не распространялась.

Приказ Андрея Боголюбского показывает, что для него и его дружины в 1169 г. Киев (отцовский город! – А.Ш.) был столь же чужим, как какой-нибудь немецкий или польский замок" (Л. Гумилев, "От Руси к России", М., 1992). Согласно классику евразийства, причиной такого поведения князя являются объективные "центробежные тенденции", повлиявшие на его сознание. Однако более очевидны другие причины, коренящиеся в расовой природе Андрея. Естественно, что любой арийский город – русский, польский или немецкий – был для него, степняка, чужим. А вот было ли для Андрея чужим какое-нибудь половецкое становище? Об этом Гумилев красноречиво умалчивает, но и так ясно: чужими, как показывает история, для генетически "предвзятых" правителей Северо-востока всегда являлись "свои", т. е. русские и вообще европейцы. (Впрочем, если принять версию о еврейской крови Малуши, то и целую ветвь правителей Юго-запада, начиная с Владимира, надо признать "предвзятыми" генетически).

Уместно задаться вопросом о происхождении прозвища "Боголюбский". Помня о приведенных выше данных о русских потерях в ходе христианизации, можно предположить, что Андрей Половецкий был одним из наиболее рьяных насадителей импортной идеологии, стяжавшим особый почет у церковников – отсюда и его "боголюбивость", подобная "святости" Владимира Кагана.

Сама смерть Андрея, как известно, убитого при участии иудея, говорит не о противоборстве князя с этими ярыми врагами Руси, а, скорее, о его расовой неразборчивости, заложенной в смешанной крови князя. А иначе как иудей мог оказаться при княжеском дворе? Можно ли представить такую ситуацию, скажем, при дворе сокрушителя иудейской Хазарии Святослава – чистокровного руса, воспитанного викингами на берегах студеной Ладоги? Впрочем, благодаря христианке Ольге, приблизившей к себе Малушу, можно…

Дело Андрея Боголюбского продолжил его младший брат Всеволод Большое Гнездо. Деятельность Всеволода включала те же парадигмы, обозначенные выше: подавление, с опорой на простонародье, русской родовой аристократии и антиновгородская экспансия – налицо схема будущей политики Ивана Грозного и Москвы вообще.

Таким образом, нельзя утверждать, что роковым изломом русской судьбы стало татарское нашествие. Как видим, и до него на Руси шло искоренение исконных европейских начал. Татарщина лишь стимулировала этот процесс, поддержав проазиатских "агентов влияния" в русском правящем слое – носителей расово чуждого гена.