Лев Вершинин - Позорная история Америки. «Грязное белье» США Страница 39

После такого успеха Конфедерация сформировала нечто, похожее на единую армию, появились авторитетные вожди, — майами Маленькая Черепаха, шауни Синяя Куртка и делавар Баконгахелас, — атаманщина сменилась разумной стратегией, и с этого момента атаки на фермы, бокгаузы и форпосты стали нормой жизни, под аплодисменты из Канады унеся за три года более 1500 белых душ при полной неспособности Длинных Ножей к сколько-нибудь серьезной реакции. И даже хуже. Намного хуже. План генерального наступления, разработанный в 1790-м под личным руководством Джорджа Вашингтона, уже давно не лидера мятежников, а президента США, провалился. Каратели генерала Джосии Хармара весной 1791 года просто бежали из долины Огайо, побросав оружие, а 4 ноября Маленькая Черепаха растер по траве огромную армию генерала Артура Сен-Клера, недавно замирившей Юг: в сражении погибли около 800 американских солдат на 40 воинов.

Стрелять так стрелять

Такого в Америке доселе не случалось никогда, и эхо оказалось громким. На юге вновь поднялись чероки, поддержав сражающихся чикамога, а в Филадельфии даже самые прижимистые конгрессмены сошлись на том, что ситуация вышла из-под контроля, представляя угрозу существованию США, и проблему «Северо-Западных территорий» следует решать, не считаясь с расходами. Сформировали даже специальную комиссию, приказав составить честный отчет о причинах сложившейся ситуации, и та, изучив документацию, честно — в соответствии с установкой — отчиталась: основная вина лежит на поселенцах, которые ни с какими договорами не считаются, а также на властях пограничных штатов, не только не мешающих нарушать, но и поощряющих нарушения. В связи с чем рекомендовала «временно» пресечь политику самозахватов и убедить красных, что США могут и не кидать. Отчет был рассмотрен, Вашингтон дал «добро», к индейцам поехали полномочные лица, и кое-что даже получилось. По крайней мере, на юге. Там вовсю, не хуже бриттов на севере, интриговала Испания, отчего влиятельные вирджинские плантаторы (каковым был и сам президент) хотели уладить вопрос как можно скорее. Ну и. Была учреждена «Юго-Западная территория», и уже в 1791-м лично губернатор Уильям Блаунт подписал с вождями чероки договор, официально признающий их не «суверенным этносом», а «протекторатом США», что, конечно, не уравнивало индейцев в правах с колонистами, как вожди наивно полагали, но все-таки реально повышало их статус и давало гарантии.

После этого чероки вновь вышли из войны, на сей раз надолго, и начали активно приобщаться к цивилизации, — что, впрочем, им не помогло. Однако об этом позже, — а на тот момент Штаты добились своего: южный фронтир почти успокоился, Юго-Западная конфедерация перестала существовать, — и только упрямые чикамога продолжали войну, став своего рода «южным фронтом» Северо-Запада, но это уже было относительно терпимо. Что же до Края Озер, то там расклад был иной. Длинная цепь успехов, паника среди поселенцев и явная растерянность представителей Большого Белого Вождя, конечно, грели самолюбие, но все же не снимали с повестки дня извечный вопрос «Что делать?». Мнения на сей счет разделились. Ряд влиятельных вождей, в том числе и опытный Маленькая Черепаха, полагая, что, коль скоро силы все-таки несоизмеримы, напоминали коллегам о судьбе Понтиака и настаивали на том, что пришло самое время договариваться по-хорошему. Как культурные люди, давно покончившие с пережитками прошлого типа каннибализма (в самом деле, за истекшие 20 лет народы Озер изрядно цивилизовались), а сам Маленькая Черепаха и вовсе слыл «почти белым», ибо его дочь вышла замуж за фермера Уильяма Уэллса не в качестве «скво», а совершенно официально, а сам Уэллс, воевавший в рядах индейцев, по приказу тестя ушел в американскую армию. Позицию Маленькой Черепахи разделял и легендарный Джозеф Брандт, вождь мохавков, живших по обе стороны канадской границы и притом генерал британской армии с правом на мундир и пенсию. Он, вхожий в высшие круги английской администрации, знал о сложностях, возникших у бриттов в Европе, и предупреждал соратников не переть буром, поскольку помощь из Канады очень скоро может иссякнуть, а Длинные Ножи начали готовиться к войне очень серьезно.

Рассуждения звучали здраво, из уст людей авторитетных, и многие прислушивались. Большинство, однако, поддерживало радикалов, Синюю Куртку и Баконгахеласа, тоже, в принципе, не имевших ничего против «как культурные люди», — но при том условии, что границы лягут по линии, определенной договором 1768 года, под которым стоят подписи не только белых, но и красных. Иными словами, готовы были мириться только на условиях «граница по Огайо», — на что, в свою очередь, не собирались идти Штаты, — пребывая к тому же в полной уверенности, что помощь из Канады не закончится никогда, потому что англичане обязательно вернутся. То есть повторяли ту же ошибку, что их отцы, свято верившие в возвращение Лилии, — но молодые воины, о том не помнящие, зато упоенные победой, слушали именно их воинственные речи, холодно игнорируя предупреждения «усталых».

Коса и камень

Короче говоря, весь 1793-й ушел на споры и обсуждения. В лесах наступило зыбкое спокойствие, считаные единицы не сбежавших фермеров кое-как завершили полевые работы, переговорщики с «вампумами перемирия» ездили туда-сюда, а тем временем Длинные Ножи, как и предупреждал соратников Джозеф Брандт, напряженно работали. Разработать операцию по подавлению «конфедератов» президент поручил генералу Энтони Уэйну, своего рода «Рокоссовскому Войны за независимость», за отвагу на грани полнейшего отсутствия инстинкта самосохранения заработавшему прозвище «Бешеный», но в смысле стратегии далеко не дураку, и тот засучил рукава. По его мнению, — как показала жизнь, абсолютно верному, — главная проблема заключалась в плохой организации и слабой дисциплине солдат, и это дело надлежало исправить, сформировав нечто типа европейских егерей. Так и возник «Американский легион», первое, очень качественное подразделение регулярных войск США, подготовка которого осуществлялась по всем правилам тогдашней военной науки, но с учетом опыта Войны за независимость и местной специфики. И когда Уэйн зимой 1794 года, войдя на индейские территории, вновь отстроил оплот власти США в Краю Озер — разрушенный форт Рековери, мистеры из Конгресса убедились: их доллары не пропали зря, а командование «конфедератов» всерьез обеспокоилось. Теперь все столкновения завершались не в пользу красных, как раньше, но в пользу белых, а в июне, после провала тщательно продуманной атаки на форт, холодный, рассудочный Маленькая Черепаха, потребовав начать переговоры и не преуспев, сдал командование Синей Куртке, имевшему славу «генерала вперед» и ставившему на генеральное сражение.

Впрочем, «Бешеный» хотел того же, а когда оба хотят, обязательно получается, так что 20 августа противники — 4500 легионеров с союзниками и 1500 «конфедератов» при роте белых и красных добровольцев из Канады, сошлись на реке Моми, у длинного нагромождения поваленных бурей деревьев, давших впоследствии название битве. Сражение, вопреки ожиданиям обоих командующих, оказалось невероятно коротким: пока часть бойцов Уэйна вела перестрелку, другие подразделения пошли в штыковую, кавалерия пошла по флангам, угрожая тылу, — и воины Синей Куртки, испугавшись окружения, сперва попятились, а потом и побежали к британскому форту Майами. Но комендант, до того помогавший, чем мог, не имея полномочий начинать открытую войну с США, отказался укрыть «конфедератов», впустив только канадцев. Индейцы рассеялись по округе, легионеры же, несколько дней потратив на зачистку территории, отошли с большими трофеями.

И вот, казалось бы, странно. Если судить по потерям, — 33 убитых и 99 раненых американцев, 38 (и это по официальным реляциям, а по данным Александра МакКи, «тихого англичанина» в ставке Синей Куртки, и вовсе всего 19 погибших «конфедератов»), — ничего страшного не случилось. Бывали в долине Огайо и куда более кровавые побоища, знавали индейцы и много большие жертвы, но ранее никакого фурора это не производило. А на сей раз все как будто сломалось; малые стычки еще продолжались, но единое ополчение Конфедерации распалось, и племена начали искать пути к примирению, хотя Уэйн, в отличие от своих предшественников, сразу и однозначно сообщил, что говорить-то готов, но никаких «лишних уступок» не будет. Загадка? Не-а. Просто до сих пор красные люди сталкивались в основном с милицией штатов или, максимум, с формально регулярными отрядами федеральных войск, фактически мало чем от милиции отличавшихся, и побеждать было относительно легко. Колонисты прекрасно, ничуть не хуже индейцев, стреляли, умело работали россыпью, но не выдерживали рукопашной и не умели маневрировать, а «регуляры», обученные держать строй, наоборот, не умели действовать индивидуально, да к тому же и стрельба залпами в специфических условиях «лесной войны» эффективностью не отличалась. У Поваленных же Стволов индейцы столкнулись не с пулями и не со штыками, которых не боялись, но с чем-то невиданным и оттого страшным: армией, действующей, как машина, подчиненной единой воле и отточенно давящей со всех сторон, лишая отряды красных всякого маневра. И это реально напугало людей, в общем, не умеющих бояться, настолько, что испытать на себе действие жуткой машины еще раз они не хотели. До такой степени, что впредь выходить на правильные генеральные сражения уже не решались, — аж до самого Литтл-Биг-Хорна, который, если уж на то пошло, генеральным сражением не был, а был атакой на марше.