Чарльз Эндрейн - Сравнительный анализ политических систем Страница 4

Мы исходим из предположения, что политическая система функционирует в виде того или иного способа «производства политик». Это средство выработки и воплощения в жизнь решений, влияющих на общество в целом. Ставя в центр внимания взаимосвязи между целым и его частями, системные аналитики исследуют, каким образом определенные составляющие системы воздействуют друг на друга и на систему в целом. Анализ частей системы включает в себя три аспекта: 1) культурные ценности, формирующие политические задачи, такие, например, как ускорение темпов роста и снижение инфляции; 2) власть, которой обладают структуры, в том числе правительства, партии, социальные объединения внутри страны и иностранные институты для воздействия на процесс; 3) поведение политиков и рядовых членов общества, не столь активно участвующих в принятии правительственных решений. Три данных аспекта составляют основу типологии различных политических систем: народной (племенной), бюрократической, согласительной и мобилизационной[14]. Для понимания социально–экономических изменений, происходящих внутри отдельно взятой, системы, а также межсистемных политических трансформаций необходимо выяснить характер взаимодействий между тремя названными аналитическими частями.

Таблица 1.1. Ценности и структуры политических систем Нравственные ценности и материальные интересы Власть государства над социальными группами Сильная Слабая Слиты элитистская мобилизационная (Северная Корея) народная (ибо) Дифференцированы промышленно развитая бюрократическая авторитарная (Южная Корея, 1961–1987) согласительнаяТаблица 1.2. Ценности и поведенческие модели в политических системах Нравственные ценности и материальные интересы Политическая дистанция между управляющими и управляемыми Большая Малая Слиты элитистская мобилизационная (СССР, 1929–1952) народная (кунг) Дифференцированы бюрократическая авторитарная (Великобритания) (Китай, 1978–1992) согласительная

Как видно из табл. 1.1 и 1.2, указанные четыре типа политических систем различаются по культурному, структурному и поведенческому параметрам. Если говорить о культурном аспекте, то в какой степени система основана на слиянии или дифференцированности духовных, нравственно–идеологических ценностей, с одной стороны, и материальных интересов — с другой? Какова структурная власть государства над социальными группами и населением вообще? Наличие сильной власти предполагает монополизацию механизмов принуждения, централизованное правление, эффективную координацию различных сторон деятельности правительства, предоставление социальным группам лишь незначительной самостоятельности и широкий спектр мероприятий. Каков поведенческий аспект взаимодействий между теми, кто управляет (действующими политиками), и теми, кем управляют (приверженцами той или иной политики)? Существование между ними непроходимой пропасти говорит об элитарном типе взаимодействия, в то время как малая политическая дистанция позволяет говорить о более эгалитарных отношениях.

Согласно этим общим параметрам, народные племенные и бюрократические авторитарные лидеры действуют в условиях совершенно различных режимов. Народные (племенные) системы представляют собой безгосударственные общества. Материальная деятельность — собирание плодов, уборка урожая — неразрывно связана в них с духовно–нравственными ценностями, такими, как почитание богов. Дистанция между правителями и подчиненными ничтожно мала. В бюрократической авторитарной системе, напротив, государство осуществляет строгий контроль над социальными группами. Отдельные лица практически не имеют возможности противостоять властям. Материальные интересы и нравственные ценности резко отделены друг от друга.

К столь же различающимся между собой типам политических систем относятся элитистские мобилизационные режимы, с одной стороны, и согласительные — с другой. Руководители мобилизационных систем не разделяют материальные интересы — ведение войны, индустриализация нации, электрификация инфраструктуры, совершенствование системы здравоохранения — и идеологические ценности; этим «мирским» задачам придается характер «священнодействия». Власти мобилизационных систем управляют сильным государством; социальные группы получают от государства лишь малую толику самостоятельности; между правителями и управляемыми — большая политическая дистанция. Власти направляют политическую деятельность народа. Частные лица обладают крайне незначительными возможностями для участия в процессе осуществления политики.

Согласительная система реализует плюралистическую модель. Государство обладает ограниченными возможностями контроля над самостоятельными социальными группами. Расстояние, отделяющее политических лидеров от рядовых граждан, мало, последние активно и по собственной воле участвуют в политике. Они добиваются для себя тех или иных выгод с помощью рыночных отношений и правительства, приобщение к духовным ценностям связано с религиозными институтами и общественными движениями. Дифференциация материальных интересов и нравственных ценностей находит отражение в структурном отделении церкви от государства.

Из этих четырех политических систем согласительный тип наиболее эффективен в условиях демократических структур и конкурентной рыночной экономики. Его лидеры признают легитимными столкновения интересов различных групп, организационный плюрализм и добровольное участие граждан в политической жизни. Политические деятели согласны на компромисс со своими противниками. Децентрализация и принятие решений на основе стратегий, нацеленных на достижение консенсуса, способствуют выработки гибких политических линий. Либеральные демократии в США, Великобритании, Канаде, Австралии и Новой Зеландии, придерживаются менее «регулируемой» формы капитализма, предоставляющей частным предприятиям Широкую самостоятельность. В скандинавских социальных демократиях экономическая политика вырабатывается в процессе переговоров между государственными чиновниками, предпринимателями и профсоюзными лидерами. Несмотря на то, что в данном случае социал–демократические правительства регулируют экономику и всестороннее социальное обеспечение, основные сектора экономики находятся в частной собственности. Экономическим обменом в основном управляют ценовые механизмы, а не центральные бюрократические планирующие организации.

Народные (племенные) системы существовали на докапиталистической стадии развития экономики — стадии первобытного коммунизма. В этих малых сообществах, основными занятиями которых были охота и собирательство, семьи пользовались общими для всех экономическими ресурсами — люди жили в условиях всеобщего равенства. Индивидуальная собственность была минимальной. Не существовало экономического прибавочного продукта, способного обогащать элиту, которая в этом случае могла бы эксплуатировать подчиненные ей классы. Участвуя в общих собраниях, индивидуумы принимали политические решения, касающиеся семейных споров, земельных конфликтов и отношений с другими сообществами. Движущей силой политического процесса был поиск консенсуса, а не принуждение со стороны полицейских или военных. В начале 60–х годов африканские социалисты рассматривали эту доколониальную народную (племенную) систему как основу для демократического социализма современного типа. Однако примитивные технологии не могли обеспечить экономического изобилия — этого социалистического приоритета в условиях современной мировой капиталистической экономики. Кроме того, недифференцированные структуры народных (племенных) систем препятствовали развитию конкуренции между отдельными группами. Эти сегментированные общества, будучи относительно однородными, за исключением семейно–родственного распределения ролей, сдерживали развитие тех разнообразных интересов, которые стимулируют образование современных оппозиционных организаций, таких, как группы интересов, политические партии и средства массовой информации, т.е. ключевых структур для институционализации мирного конфликта в рамках современной демократической системы.

Мобилизационные системы более всего тяготеют к социализму. Популисты–мобилизаторы стремятся к созданию такой современной системы, которая основывалась бы на политико–экономическом равенстве и широкомасштабном участии масс в общественной жизни, как в архаичных племенных обществах. В противовес капиталистической эксплуатации и господству государства они пытаются организовать неорганизованных, дать силу слабым, обогатить бедных. Вследствие враждебного отношения к бюрократической организации их способности формировать политику на протяжении XX в. были весьма ограничены, особенно это касается их попыток осуществить радикальные эгалитарные преобразования. Столкнувшись с мощной оппозицией элиты и апатией масс, популисты–мобилизаторы оказались не в состоянии создать структуры, необходимые для перераспределения доходов, власти и изменения положения рабочих и беднейшего крестьянства. Провозглашая демократические идеалы, популисты вместе с тем цепляются за миф о классовой солидарности, нивелирующий реальные проявления различия интересов. Требование равенства в отношениях внутри групп препятствует формированию альтернативных политических предпочтений.