Сергей Минаков - 1937. Заговор был Страница 4

Для модернизации, таким образом, необходимо было:

— обеспечить демографический рост;

— создать собственную индустриальную базу машиностроения (в том числе транспортного и сельскохозяйственного);

— развить транспортную сеть и систему связи;

— повысить эффективность сельского хозяйства и, освобождая от избыточного населения, повысить его товарность за счет механизации и укрупнения хозяйств;

— демографически и социально-экономически освоить азиатскую Россию, создав индустриально-промышленную базу в Сибири и на Дальнем Востоке;

— организовать новую, технически оснащенную оборонную систему.

Для решения указанных задач необходимо было изыскать огромные финансовые средства.

До 1917 г. модернизация осуществлялась преимущественно на основе привлечения иностранного и вообще частного капитала благодаря проведенной С.Ю. Витте финансовой реформы и относительной стабильности самодержавной власти русского царя. Хотя государство влияло на распределение капиталовложений, однако контролировало их использование лишь отчасти, главным образом в оборонной сфере (преимущественно в строительстве флота) и в железнодорожном строительстве. В этот период индустриализация и модернизация сельского хозяйства (реформа П.А. Столыпина) проходили в относительно «мягких» эволюционных формах, рассчитанных на длительное время, но достигли заметных успехов. Однако в таком подходе к решению проблемы модернизации крылась и определенная опасность, в ходе Первой мировой войны ставшая решающей предпосылкой крушения Российской империи. Оказавшаяся в финансовой зависимости от стран Антанты, в значительной мере благодаря этому обстоятельству втянутая в войну, не будучи в полной мере к ней готовой, к 1917 г. Россия исчерпала свои политические и социально-экономические возможности.

Вспыхнувшая в 1917 г. Русская революция решала проблему индустриального отставания России от стран Запада и США посредством «революционного перераспределения» мировых ценностей в ходе «мировой социальной революции». Залогом ее успеха представлялась победа «социалистической революции» в Германии и «социалистический альянс индустриальной Германии и аграрно-сырьевой России».

Крушение «мировой революции», совпавшее со смертью Ленина, предрешившее падение ее наиболее видных «вождей» Троцкого и Тухачевского, вывело на политическую авансцену внутри Советской России Сталина, выдвинуло на первый план проблему выживания «одинокого социалистического государства» в СССР за счет внутренних социально-экономических ресурсов. Эти обстоятельства вновь обострили проблему модернизации России-СССР.

Первый план социалистической индустриализации ГОЭЛРО был разработан под руководством М.М. Кржижановского и принят в 1920 г. Он предусматривал в условиях аграрной России с разрушенной промышленностью мобилизацию ее наиболее дешевых природных источников энергии, прежде всего речной. Планировалось строительство каскадов больших и малых гидроэлектростанций (ГЭС) на больших и малых реках России.

Предложенный в 1921 г. Лениным и разработанный Н.И. Бухариным вариант индустриализации, не отменяя ГОЭЛРО, предполагал внедрение ее на рыночных основах НЭПа и в интересах прежде всего той части сельского населения, которая обнаружила способность организовать экономически наиболее эффективное сельскохозяйственное производство.

Бухарин отдавал предпочтение развитию прежде всего легкой промышленности и ее индустриальной базы, обеспечивающей потребительские запросы мелкого товаропроизводителя (крестьян, мелких торговцев и пр.). Он утверждал необходимость проведения индустриализации на основе НЭПа и сравнительно медленными темпами, находя причины экономических трудностей СССР не в НЭПе как таковом, а в политических ошибках, допущенных Сталиным и его сторонниками, прежде всего в политике цен.

К концу 20-х гг. НЭП не справился с проблемой. В 1925 г., на XIV съезде РКП (б), были приняты принципиальные установки на «форсированную социалистическую индустриализацию». Превращение СССР в индустриальную державу, самостоятельно определяющую свою долю в производстве и присвоении мирового продукта при отсутствии финансовых средств и рыночного механизма их накопления, предполагалось на принципах внеэкономического принуждения внутри страны и государственной монополии внешней торговли. Для этого требовалось поставить под контроль государства всю экономику, все сферы управления, идеологии и пропаганды, используя жесткие карательные меры.

К концу 1928 г., в соответствии с общей концепцией, предполагалось проведение «социалистической индустриализации» по плановым 5-летним циклам. В ходе их реализации в 1928–1937 гг. особое внимание было обращено на:

— повышение эффективности сельскохозяйственного производства за счет его механизации и укрупнения хозяйств;

— расширение социальной базы советской власти за счет увеличения численности рабочего класса;

— достижение индустриально-промышленной независимости СССР от мирового рынка как основы оборонной достаточности.

Модернизация России зависела от роста производительности труда в сельском хозяйстве и повышения его товарности. Этого можно было достичь укрупнением хозяйств, массовым внедрением сельскохозяйственной техники и передовых методов агрикультуры. Для этого необходимо было ликвидировать крестьянское малоземелье и изъять из аграрной сферы избыточное сельское население. Эту задачу по-своему решал Столыпин. Решение аграрно-крестьянского вопроса в 1917 г. на основе эсеро-большевистского уравнительного распределения всей земли между крестьянами носило скорее социально-политический, а не экономический смысл. Найти оптимальный и для крестьянства, и для советской власти вариант решения аграрно-крестьянской проблемы на основе НЭПа не удалось. Поэтому пошли по пути создания крупных хозяйств на основе обобществления недвижимого и движимого имущества крестьян, «ликвидации кулачества как класса» и коллективных форм производства. Фактически все это являлось тотальным огосударствлением сельского хозяйства.

Органичным звеном социалистической индустриализации, а с 1931 г. — направляющим ее фактором стала модернизация советских вооруженных сил и военно-промышленного комплекса (ВПК).

Военно-техническая модернизация и зарождение военно-промышленного комплекса в России начались на рубеже XIX–XX вв. Этот процесс проходил преимущественно в сфере военно-морского строительства. Однако итоги Первой мировой войны обнаружили несоответствие огромных капиталовложений в строительство флота геополитическим интересам и оборонным целям России. Поэтому приоритеты в технической модернизации и структуре ВПК в 20– 30-е гг. были отданы сухопутным войскам и авиации.

Сначала модернизация Красной Армии проводилась на основе советско-германского военно-технического сотрудничества. В связи с осложнением международного положения СССР в 1931 г. была принята концепция модернизации, предложенная М.Н. Тухачевским, который считал ее первостепенной задачей обеспечение армии многочисленной бронетанковой и авиационной техникой. Он находил решение проблемы в предприятиях «двойного назначения», выпускающих гражданскую и военную технику на одних поточных линиях. К середине 30-х гг. под его руководством принципиальные задачи модернизации ВПК и армии были решены: созданы многочисленные бронетанковые, авиационные силы и мощная индустриально-техническая база для их производства и наращивания. Но быстрый численный рост армии, насыщение ее военной техникой обострили проблему профессиональной подготовки личного состава.

Результаты модернизации привели к резкому усилению политической роли вооруженных сил и лично Тухачевского. Это стало одной из предпосылок массовых репрессий в Красной Армии во второй половине 30-х г.

«Иерократия» и Советский «вождизм»

Одно из характерных свойств идеологии, психологии и практики «вождизма» в том, что «вождя» нельзя было отправить в отставку, свергнуть, нельзя было посадить в тюрьму, отправить в ссылку или на каторгу. Недостаточно было убить «вождя» или его казнить. Его нужно было физически уничтожить в полном смысле этого слова, превратить в пыль, в прах, в пепел и обязательно предать забвению, запретив под страхом смерти кому-либо произносить его имя, «табуировать» память о нем. Ибо, вспоминая хрестоматийно известные строчки Лермонтова, «храм оставленный — все храм; кумир поверженный — все бог».

Сам Сталин невольно выдал себя, свои мысли, можно сказать, даже свои страхи, может быть, прежде всего страхи политические. На заседании Военного совета при наркоме обороны СССР 1–4 июня 1937 г., где он должен был получить санкцию на начало массовой чистки в Красной Армии, прежде всего ее «вождей», зашел разговор о Гражданской войне в Испании. «Тухачевский и Уборевич просили отпустить их в Испанию, — вспомнил Сталин. — Мы говорим: «Нет, нам имен не надо. В Испанию мы пошлем людей малоизвестных». Вот она, мысль, своего рода «лейтмотив» — «нам имен не надо». Человек с другой стороны, но человек умный, опытный, бескомпромиссно враждебный советской власти, генерал А.А. фон Лампе сразу понял смысл уничтожения Тухачевского в июне 1937 г. Прочитав газетную статью, откликнувшуюся на гибель Тухачевского, фон Лампе, не удержавшись от комментария, написал: «Он был именем — этого уже достаточно, чтобы его ликвидация показалась полезной Сталину и его безымянному окружению». Итак, нужно было уничтожить и предать забвению «вождей». Прежде всего «военных вождей», ибо именно они способны были свергнуть его. Намеревались они это сделать или нет, в контексте данных рассуждений несущественно. Существенно то, что он, начавший их подозревать в таковых замыслах, к началу 1937 г. был в этом уже убежден.