Олег Кашин - Реакция Путина. Что такое хорошо и что такое плохо Страница 4

Еще я бы обратился к тем, кто в той или иной форме сотрудничает с властью в ее нынешнем изводе. Кто-то искренне верит, у кого-то семья, кто-то просто не задумывается ни о чем и тихо мотыжит свой участок, и его даже не смущает, что этот участок — метр на два. Всем этим людям я просто посоветовал бы представить — вот прошло десять лет, вообще все изменилось, и после тяжелого трудового дня ты разговорился с незнакомым человеком в баре за кружечкой пива. Болтаете, слово за слово, вспомнили 2013-й. «Ты где работал? Я вот на Первом канале, золотое было время». «А я в тюрьме сидел, «болотное дело», помнишь?» Вот просто представьте.

А больше бы я ничего не сказал, и даже конца митинга не стал бы дожидаться, просто спустился бы со сцены и ушел, потому что есть еще какие-то слова, которые надо сказать уже не людям на площади, а самому себе. И вот этих слов я пока, к сожалению, не придумал.

Да, это политическая деятельность

«Родина, ты спятила», — пишет в блоге директор благотворительного фонда «Кислород» Майя Сонина, да и что тут еще напишешь, родина же действительно спятила, ну или, хорошо, не сама родина, а, по крайней мере, ее Истринская городская прокуратура, которая вынесла организации «Помощь больным муковисцидозом» «предупреждение о недопустимости нарушения закона».

Текст предупреждения Сонина публикует у себя в блоге, почитайте: прокуратура пишет, что защита больных муковисцидозом — это политическая деятельность, поэтому поддерживаемая иностранными фондами подмосковная организация должна зарегистрироваться как иностранный агент.

И даже если мы понимаем, что это какой-то районный прокурорский клерк переусердствовал, и на него уже наорали, и на самом деле никаких проблем у муковисцидозной организации больше не будет, все равно слово не воробей, и на это слово еще долго все будут реагировать.

И можно, как благотворительница Сонина, говорить, что родина спятила, или, чуть сдержаннее, рассуждать, что репрессивная риторика, звучащая сверху, на районном уровне всегда оборачивается атаками на «Помощь больным муковисцидозом», потому что каждой районной прокуратуре хочется иметь на подведомственной территории иностранного агента, которому можно было бы слать предупреждения. Можно просто иронизировать насчет того, какую еще деятельность надо признать политической: приюты для животных, спортивные клубы, укулелешные? Такой, как в Истринской прокуратуре, жирный случай унтерпришибеевщины, административного восторга и как это еще называется — такой жирный случай стоит считать настоящим подарком всем нашим колумнистам, и мы, конечно, много всего на эту тему в ближайшее время прочитаем и услышим. Но ни ирония, ни глубокомысленная аналитика, ни патетика не будут, мне кажется, исчерпывающе правильной реакцией на случай в Истре.

Потому что на самом деле истринские прокуроры, конечно, правы и, скорее всего, сами не понимают, насколько правы. Потому что защита больных муковисцидозом — это именно политика. Потому что иногда так бывает — наступает такой момент, когда политикой становится любая форма жизни, неподконтрольная власти.

Это обстоятельство можно игнорировать, не замечать его, делать вид, что можно оставаться вне — даже не «над схваткой», а просто вне. «Я объективен, я не политик, во власти тоже есть достойные адекватные люди, понять и простить» — ну, слышали мы все это миллион раз. До какого-то момента это допустимо, а потом вдруг становится лицемерием, что-то меняется, и вот у нас, кажется, уже изменилось. Попробуйте проговорить это вслух: «Я не политик, во власти есть адекватные люди» — вот сейчас, где-нибудь в промежутке между судами по «болотному делу» и по Навальному. Ничего не смущает?

Я не знаю, когда это произошло; может, после прошлогодней Болотной, может, чуть раньше, может, чуть позже, когда начались уголовные дела и суды, или когда Госдума превратилась в принтер. А может быть, только сейчас, когда Истринская городская прокуратура вынесла предупреждение организации «Помощь больным муковисцидозом».

Не считай дней, не считай верст и не думай, что ты далек от политики. Никто не далек.

В самое сердце

На панели закладок в моем браузере самая потертая, самая часто используемая закладка — это газета «Известия». Стоит признать, что сегодня это единственная русская газета, которую по-настоящему интересно читать.

Прежде чем признаваться дальше, я выступлю с таким, как это называется в социальных сетях, дисклеймером и скажу вот что. О всяком более-менее заметном человеке ходят всякие слухи, и обо мне тоже ходят. Самым неприятным слухом о себе я назвал бы сейчас слух, согласно которому я то ли просился, то ли собираюсь попроситься на работу как раз в газету «Известия» — и это очень обидный для меня слух. С начальником «Известий» Арамом Габреляновым меня связывают давние и сложные, но все же вполне дружеские отношения. Впервые он позвал меня на работу восемь лет назад, потом еще несколько раз звал, и в принципе у меня есть основания полагать, что если я вдруг попрошусь к нему теперь, то он разрулит все необходимые в моем случае трудности со своими «громовыми» и «володиными», и уже следующую свою колонку в «Свободной прессе» я подпишу каким-нибудь сложносочиненным известинским титулом. Это обстоятельство меня в известном смысле даже греет, но в том числе и в связи с ним, с этим обстоятельством, я никогда не попрошусь к Габрелянову на работу. Мне кажется, это важный дисклеймер, на который стоило отвлечься, а теперь я продолжу про свои закладки.

Действительно, «Известия» сегодня — единственная русская газета, которую интересно читать, стоит читать и нужно читать. Если совсем грубо, то их стоит читать так же, как тридцать и больше лет назад стоило читать «Правду» — чтобы быть в курсе, что именно партия хочет считать правдой сегодня. Но это именно если грубо. Партийных СМИ, пропагандистских СМИ в России сегодня много, но «Известия» не стоят через запятую ни с «Российской газетой», ни с «Комсомольской правдой».

Года полтора назад, когда в социальных сетях возникла вдруг мода на Габрелянова, когда уставшие от Джигурды интернет-обыватели вдруг обнаружили, что есть на свете веселый армянин, который здорово ругается матом, — так вот, в те далекие уже времена некая начальница государственного информагентства, женщина с репутацией сугубо приличного человека, написала у себя в социальной сети, что ей смешно наблюдать за восторгами разных людей по поводу очередного матерного монолога Габрелянова, потому что она-то знает — в жизни он совсем не так крут, каким кажется в интернете. Она много раз наблюдала его на совещаниях в Кремле, когда кремлевские главпиарщики собирают всех главных редакторов и рассказывают им, как надо понимать текущий момент. И Габрелянов, по словам той начальницы (а я не вижу оснований ей не верить) на тех совещаниях не ругался матом и не говорил, что кто-то ранит его в самое сердце — напротив, был тише всех, молча сидел в уголочке, приходил всегда в пиджаке с галстуком (а приличные-то главные редакторы в Кремль ходят «по гражданке»), пропускал всех в дверях вперед себя, целовал женщинам руки — в общем, вот он какой на самом деле. С точки зрения чиновницы, переодетой в журналистку, такой Габрелянов действительно выглядит лоховато, но мне как раз это описание очень понравилось. Я бы разочаровался в Араме Ашотовиче, если бы он ходил слушать кремлевские инструкции в майке с надписью «Фак офф» — типа смотрите, какой я нонконформист, круче Макаревича! — и поглощал бы кремлевское блюдо, не молча в своем уголке, а по-фрондерски, мол, чмок-чмок-чмок, передайте Владимиру Владимировичу, что он не великий, а выдающийся, вот так! Описанная агентской начальницей модель поведения Габрелянова в Кремле кажется мне гораздо более симпатичной, чем поведение любого другого редактора, о которых я в контексте этих совещаний слышал.

И, собственно, модель поведения «Известий» в информационном поле — она ведь такая же. Я не могу представить себе корреспондента «Известий» в роли той несчастной телевизионной девушки в оперном антракте, которая, стараясь не заплакать, выдавливала из себя согласованные, пронумерованные и прошнурованные вопросы о «цивилизованном разводе». Нет уж (кстати, еще один дисклеймер — я совершенно ничего не знаю о том, как это выглядит изнутри и ориентируюсь только на свои читательские впечатления), это пускай телевидение и другие придворные газеты получают прямые инструкции, поведение «Известий» имеет совсем другую природу. Не знаю, кто это придумал — подозреваю, что все-таки не Кремль, — но отношения «Известий» с их хозяевами выглядят как такая интересная игра: и власть, и газета делают в этой игре вид, будто они не в позднепутинской России, а в голливудской, времен классических нуаров (и, стало быть, маккартизма, смайл) Америке. То ли для забавы, то ли в порядке эксперимента газету запустили внутрь периметра и выдали пропуск-вездеход — вот тебе в виде исключения свобода, работай, ищи свои сенсации. И «Известия» ищут, и находят. Ежесуточно в полночь, когда у них обновляется сайт, на сайте обнаруживается очередная сенсация — или про скорую отставку и назначение, или про новое уголовное дело, или еще про что-нибудь такое. У всех этих сенсаций общее одно: в них заинтересованы только «Известия», нет такого, чтобы Кремлю или, что сейчас имеет примерно тот же вес, Следственному комитету было важно довести до сведения читателей вот эту информацию. То, что власть хочет слить, она сливает иначе — гораздо чаще через менее одиозные СМИ, чем габреляновская газета. «Известия» стоит как раз любить именно за чистоту этой игры. Кроме них в нее не играет никто.