Василий Галин - Интервенция и Гражданская война Страница 4

Г. Раковский пишет о ситуации с комплектованием Белой армии: «Крестьянство с необычайной стойкостью и упорством уклонялось от участия в гражданской войне. Суровые репрессии, драконовские приказы о мобилизации не могли парализовать массового, чуть ли не поголовного дезертирства из рядов «Русской армии»38. Дезертировали не только мобилизованные солдаты, но и офицеры, служащие… Деникин писал: «Чувство долга в отношении отправления государственных повинностей проявлялось слабо. В частности, дезертирство приняло широкое, повальное распространение. Если много было «зеленых» в плавнях Кубани, то не меньше «зеленых» в пиджаках и френчах наполняло улицы, собрания, кабаки городов и даже правительственные учреждения. Борьба с ними не имела никакого успеха»39. Дезертирство было массовым явлением и в казачьих войсках. «С фронта началось повальное дезертирство, не преследуемое кубанской властью. Дезертиры свободно проживали в станицах, увеличивали собою кадры «зеленых» или, наконец, находили себе приют в екатеринодарских запасных частях – настоящей опричнине…»40 «Многочисленное одесское офицерство не спешило на фронт. Новая мобилизация не прошла: «…по получении обмундирования и вооружения большая часть разбегалась, унося с собой все полученное», почти поголовно дезертировали немцы-колонисты…»41

В Красной Армии, особенно на первом этапе гражданской войны, ситуация была аналогичной: после объявления мобилизации на призывные пункты явилось всего около 20% военнообязанных. Дезертировали и уже мобилизованные. Так, на примере Южного фронта, ко второй половине 1919 г. дезертиры и отставшие составляли 14%42. Схожесть проблемы, привела к тому, что меры по борьбе с дезертирством у большевиков, Временного правительства, Белого движения и даже в рекомендациях союзников не отличаются большим разнообразием: самая распространенная и наиболее широко применяемая – расстрел.

Большевики. Троцкий приказывал: «…Дезертирство – расстрел, нарушение дисциплины – расстрел. Одним из важнейших принципов воспитания нашей армии является неоставление без наказания ни одного проступка. Репрессии должны следовать немедленно». Троцкий применял методы времен Чингисхана и римских легионов, расстреливая каждого десятого. А ведь одним из первых постановлений Советской власти (II съезда Советов 26 октября (8 ноября) 1917 г.) смертная казнь была отменена. Возмущению Ленина по этому поводу не было конца. Каменев оправдывался, что был отменен введенный Керенским закон о смертной казни для дезертиров-солдат. Вздор, отвечал Ленин, «как же можно совершить революцию без расстрелов? Неужели же вы думаете справиться со всеми врагами, обезоружив себя? Какие еще есть меры репрессии? Тюремное заключение? Кто ему придает значение во время гражданской войны, когда каждая сторона надеется победить? Ошибка,- повторял он,- недопустимая слабость, пацифистская иллюзия…»43 Ленина почти дословно повторяет один из лидеров Белого движения генерал Деникин: «…Судебные уставы не обладают в военное время решительно никакими реальными способами репрессий, кроме смертной казни…»44 Через четыре месяца декретом СНК «Социалистическое отечество в опасности» смертная казнь была восстановлена. Троцкий говорил: «Нельзя строить армию без репрессий. Нельзя вести массы на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор пока гордые своей техникой злые бесхвостые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армии и воевать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной позади».

Во время наибольшего накала гражданской войны большевики применяли и более изощренные меры. «Из Ярославля. 23 июня 1919 г. Восстание дезертиров в Петропавловской волости ликвидировано. Семьи дезертиров были взяты в качестве заложников. Когда стали расстреливать по мужчине в каждой семье, зеленые стали выходить из леса и сдаваться. Расстреляно 34 вооруженных дезертира»45. 12 мая 1920 года Ленин направляет комиссиям по борьбе с дезертирством инструкцию: «После истечения срока помилования, предоставленного дезертирам для сдачи властям, необходимо еще более усилить санкции в отношении этих неисправимых предателей трудящегося народа. С семьями дезертиров и со всеми, кто помогает дезертирам каким бы то ни было способом, следует обращаться как с заложниками и соответственно с ними поступать»46.

Царское правительство. Попытка «революционизировать» действующую армию, была предпринята кадетами еще до Февральской революции. В начале января 1917 г. 17-й сибирский стрелковый полк отказался идти в атаку и предъявил политические требования кадетов – конституционное правление с ответственным министерством. Часть войск II и VI сибирских корпусов присоединилась к 17-му полку. Восстала 14-я сибирская дивизия и вместе с 3-й сибирской дивизией стала отступать, а частично разбежалась, побросав патроны. Царское правительство, еще контролировавшее ситуацию, карательными мерами восстановило дисциплину. Полевым судом 92 человека были расстреляны, многие сотни солдат сосланы на каторгу47.

Временное правительство также сразу после Февральской революции отменило смертную казнь. Однако уже через несколько месяцев комиссары Временного правительства Савинков и Филоненко телеграфировали: «Выбора не дано: смертная казнь изменникам; смертная казнь тем, кто отказывается жертвовать жизнью за Родину»48. Им вторил Корнилов 11 июля: «Армия обезумевших темных людей, не ограждаемых властью от систематического разложения и развращения, потерявших чувство человеческого достоинства, бежит. На полях, которые нельзя даже назвать полями сражения, царит сплошной ужас, позор и срам, которых русская армия еще не знала с самого начала своего существования. Меры правительственной кротости расшатали дисциплину, они вызывают беспорядочную жестокость ничем не сдерживаемых масс. Эта стихия проявляется в насилиях, грабежах и убийствах. Смертная казнь спасет многие невинные жизни ценой гибели немногих изменников, предателей и трусов».

Союзники. Ф. Гибс, британский участник войны, определял смертную казнь в качестве одной из первых причин стойкости западных войск: «Лояльность к своей стороне, дисциплина с угрозой смертной казни, стоящей за ней, направляющая сила традиции, покорность законам войны или касте правителей, вся моральная и духовная пропаганда, исходящая от пасторов, газет, генералов… стариками дома… глубокая и простая любовь к Англии и к Германии, мужская гордость…- тысяча сложных мыслей и чувств удерживали людей по обе стороны фронта от обрыва опутавшей их сети судьбы, от восстания против взаимной непрекращающейся бойни»49. Военный министр Франции Мессими писал на сообщение об отступлении французской армии: «Я получил вашу телеграмму, сигнализирующую об упадке духа. Против этого нет другого наказания, кроме предания немедленной казни: первыми должны быть наказаны виновные офицеры. Для Франции существует сейчас только один закон: победить или умереть»50. «Мильеран, сменивший на посту военного министра Мессими, издал 1 сентября 1914 г. циркуляр, коим предписывалось военному командованию не передавать на рассмотрение правительства ходатайства о смягчении приговоров военных судов по делам «об упадке духа», а Пуанкаре отказался от… прерогативы помилования в отношении осужденных на смерть солдат»51. «Итальянская дисциплина… отличалась большей жесткостью. Так было, поскольку итальянский главнокомандующий генерал Луиджи Кадорна считал, что социальная неустойчивость его армии требует наказаний за дисциплинарные нарушения со строгостью, какой не знала ни немецкая армия, ни союзники, – например, массовые казни и наказание по жребию»52.

Союзники в России. Американский военный представитель Джадсон писал: «В результате неспособности или нежелания Керенского восстановить дисциплину Временное правительство не могло далее существовать»53. При этом американский посол Фрэнсис давал волю воображению: «…Я могу понять чувства солдат по этому поводу, но политики вроде меня понимают человеческую натуру гораздо лучше, и могу вас заверить, что русская армия никогда не уйдет, будет биться как лев, вдохновленная духом вновь обретенной свободы»54. Но вскоре и он стал требовать введения смертной казни: «Керенский обещал вновь ввести в армии смертную казнь». Фрэнсис сообщал о визите в посольство министра иностранных дел М. Терещенко, который заверил, что Совет министров восстановит в войсках смертную казнь55. В самый канун большевистской революции Джадсон отправил сообщение с пояснением, что укрепление дисциплины означает смертную казнь за дезертирство, заговор, бунт, насилие и неповиновение; роспуск комитетов, созданных во время Февральской революции для руководства армией вместо офицеров императорской армии; обновление офицерского состава, восстановление знаков различия, рангов, властных полномочий офицеров. «Легко предсказать, что без скорого восстановления жесткой дисциплины страна сползет к анархии, за которой в свое время последует приход сильной власти старого автократического типа». Он настаивал на необходимости «оказывать с этой целью сильнейшее давление, немедленно, постоянно и одновременно»56. Английский посол Бьюкенен: «…Керенский отстаивал в Совете министров применение смертной казни за некоторые государственные преступления как военных, так и гражданских лиц, но кадеты возражали против применения ее к последним, опасаясь, что смертной казни могут быть подвергаемы лица, подозреваемые в возбуждении контрреволюции. Я возразил, что каковы бы ни были у правительства основания для осторожного образа действия в прошлом, сейчас оно не может терять времени; так, не говоря уже о военных перспективах, экономическое положение настолько серьезно, что если не будут приняты немедленно самые решительные меры, то зимой могут возникнуть серьезные затруднения»57.