Гровер Ферр - 1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит! Страница 41

«Неясно, предвидел ли Сталин уже в 1934 году возможность договора о сотрудничестве типа заключенного в 1939 году пакта между нацистской Германией и Советским Союзом».

Сегодня вопрос разносторонне исследован во многих работах, поэтому не вызывает сомнений, что СССР был вынужден пойти на заключение пакта с Германией из-за непрекращающихся попыток англичан и французов подтолкнуть Гитлера к войне на Востоке и как прямое следствие отказа делегации Великобритании, возглавляемой адмиралом Р. Драксом — вплоть до самой последней минуты — от серьезных переговоров с целью заключения оборонительного союза.[280]

Фактически же «договор о сотрудничестве» был заключен в сентябре 1938 года в Мюнхене, где лидеры Великобритании и Франции пожертвовали территориальной целостностью и суверенитетом Чехословакии ради «умиротворения» Германии, хотя в действительности они тем самым стремились склонить Гитлера к нападению на Советский Союз. В одностороннем порядке Франция отступилась от своих союзнических военных обязательств перед Прагой. Польша и Венгрия тоже прирезали себе части чехословацких земель, хотя ничего подобного мюнхенские документы не предусматривали. Но ведь и Великобритания с Францией не возразили!..

Затрагивая тему жертв сталинской политики, Коэн относит к ним и Н.С. Аллилуеву, которая, по его словам, свела счеты с жизнью «в знак протеста»:

«Некоторые коммунисты… включая жену самого Сталина, Н. Аллилуеву, в знак протеста покончили жизнь самоубийством».[281]

Само утверждение приводится Коэном без ссылок на источники, что, по-видимому, связано с тем, что здесь пересказаны какие-то слухи. Впервые в печати они появились в книге «Большой сталинский секрет» известного журналиста-популяризатора Исаака Дон Левина. Остается лишь сказать: тот самый «большой секрет» — версия о работе Сталина на царскую охранку — давно разоблачен как фальшивка.[282]

По словам Артема Сергеева, воспитывавшегося и выросшего в сталинской семье, жена Сталина Надежда Аллилуева постоянно болела и страдала от невыносимых головных болей. За несколько дней до трагедии она была в хорошем настроении и с нетерпением ждала дня, когда можно будет отметить окончание учебы во Всесоюзной промышленной академии Наркомлегпрома СССР. Все обстоятельства дела говорят о том, что роковой выстрел был произведен самой Аллилуевой, когда ночью в комнате находилась она одна.

В 1998 году медицинское заключение о смерти Надежды Аллилуевой наконец было опубликовано:

«Сего 9 ноября 1932 года нами был осмотрен труп Надежды Сергеевны Аллилуевой. Труп находился в ее квартире в ее комнате на кровати. Положение тела покойное, голова лежит на подушке, немного повернута в правую сторону. Рядом, около подушки, лежал маленький револьвер. Лицо совершенно спокойное, глаза полуоткрыты, по всей правой половине лица, шеи синеватые трупные пятна. В области сердца, в 5-м межреберье небольшое огнестрельное ранение с обожженными краями от выстрела в упор с целью самоубийства. Ранение сквозное. Акт сей написан в 13 час. 15 мин. дня 9 ноября нами, вызванными для осмотра и констатирования смерти т. Надежды Сергеевны Аллилуевой.

Заключение. На основании изложенного приходим к заключению, что смерть последовала моментально от сквозного ранения сердца. Ввиду трупного окоченения, выраженного очень определенно, и трупных пятен, можно сказать, что смерть последовала 8–10 часов тому назад.

В комментариях к публикации журналист Елена Лебедева опровергает некоторые из домыслов и слухов, имевших хождение в связи со смертью жены Сталина. А среди прочего вспоминает про Плетнева и Левина:

«Документ не только дает возможность установить реальную причину смерти — выстрел в сердце — вопреки расхожему мнению, что ранение было в висок. Он начисто опровергает еще одну легенду: кремлевские врачи, профессора Плетнев и Левин погибли в сталинских застенках якобы за отказ подписать заключение, где говорилось о том, что причиной смерти стал аппендицит. Как видим, на самом деле врачебное заключение не было фальсифицировано».

Узнав о случившемся, Сталин был убит горем. Вот как Екатерине Глушик об этом рассказал А. Сергеев:

«Трагедия с мамой Василия случилась уже во второй кремлевской квартире…

Нам с Васей, помню, тогда очень хотелось после парада 7 ноября поехать за город, покататься на лыжах. Самое главное для нас в то время на даче было — на лыжах покататься. По-моему, Каролина Васильевна Тиль, помощница по дому, домоправительница, сказала Надежде Сергеевне накануне: «Ребята попразднуют, поедут кататься на лыжах». А Надежда Сергеевна отвечает: «Я заканчиваю Академию, и скоро мы по-настоящему отпразднуем — устроим праздник по поводу ее окончания». Она училась в Промышленной академии на факультете текстильной промышленности, специализировалась по искусственному волокну. Ее узкой специальностью были бы искусственный шелк и вискоза. Ну, мы уехали на дачу на лыжах кататься. По-моему, 9-го утром позвонили, чтобы мы срочно с Василием приехали в Москву. Вернулись в Москву, я заехал домой. Только мы с мамой расположились для расспросов, обмена новостями — вдруг звонок. Мама взяла трубку, заохала, заахала: «Ой, Надя умерла». И мы туда пошли. У меня записано, как и что было на похоронах.

Надо сказать, что у Надежды Сергеевны были постоянные, очень сильные, совершенно невыносимые головные боли. Она часто держалась за голову и вскрикивала: «Голова, голова!». Она нередко ездила в Германию якобы к работавшему там старшему брату. Но в действительности, чтобы показаться немецким профессорам. И накануне 7 ноября, и в день парада она тоже держалась за голову — ее вновь мучили боли. Парады раньше длились 4 часа: с 8 до 12. Мы вместе с Надеждой Сергеевной стояли перед входом в Мавзолей. Потом она, держась за голову, ушла раньше, а мы после парада уехали на дачу. Ну и вот такое горе случилось.

Гроб с телом стоял в здании ГУМа. Там примерно в центре есть со стороны Красной площади такая ниша, в ней — лестница на второй этаж. Там дверь, за ней помещение, где и был выставлен гроб. Сталин буквально рыдал. Василий все время висел у него на шее и уговаривал: «Папа, не плачь, не плачь». Сталин склонялся над гробом и рыдал.

Когда гроб вынесли, Сталин шел сразу за катафалком. Потом оркестр, мы шли за оркестром. Процессия шла к Новодевичьему монастырю. У могилы Сталин стоял с одной стороны, мы с Васей — с другой. И между нами никого не было. Сталин был убит горем. Взял горсть земли, бросил в могилу. Нам сказали тоже взять землю и бросить. Мы спросили, для чего. Нам ответили, что так надо».[283]

Как утверждает Коэн, показания лиц, представших на скамье подсудимых первого московского показательного процесса, были заранее подготовлены и затем «хорошо отрепетированы» самими подсудимыми: «Процесс Зиновьева, Каменева и 14 обвиняемых начался 19 августа… Хорошо вышколенные его следователями подсудимые незамедлительно дали показания… Вышинский, дирижировавший на суде хорошо отрепетированными признаниями1…»

Между тем вплоть до настоящего времени в распоряжении историков не появилось ни одного доказательства принуждения Зиновьева или Каменева к признательным показаниям на суде. Зато хорошо известно вот что:

— несколько протоколов допросов Зиновьева и Каменева, которые получены от них на предварительном следствии и где они сознаются в совершении преступных деяний, в том числе в причастности к убийству Кирова;

— признания, полученные от некоторых других обвиняемых в ходе предварительного следствия;

— признательные показания Авеля Енукидзе и Генриха Ягоды с обвинениями в преступной деятельности Каменева, Зиновьева, Бухарина и ряда других лиц;

— заявление М.П. Фриновского, из которого ясно следует: группа Зиновьева—Каменева — часть крупномасштабного заговора, в котором он сам участвовал наряду с Ежовым, Бухариным и многими, многими другими;

— прошения о помиловании, которые Зиновьев и Каменев направили в Верховный суд СССР и которые до поры до времени оставались секретными и не предназначались для чужих глаз. При наличии сделки, по условиям которой подсудимые соглашались дать клеветнические признания, следы или намеки на такую договоренность непременно там бы обнаружились1. Или где-то еще! Но таковых как не было, так и нет;

— стенографические материалы по делу троцкистско-зиновьевского террористического центра (в сокращении) опубликованы в советских газетах2; последние, конечно, доступны были и Коэну;