Уна Макдональд - Повседневная жизнь британского парламента Страница 42

Иногда всего лишь указание вопроса в повестке дня может довести проблему до всеобщего сведения. Например, Том Далиэлл, депутат-лейборист, задал несколько сотен письменных вопросов о потоплении «Бельграно» во время Фолклендской войны 1982 года.[34] Его усердие, без сомнения, способствовало быстрому увеличению парламентских вопросов за последние двадцать лет: сегодня их задают более 40 тысяч в год. В сессию 1985/86 года было подано 7604 устных вопроса и 36 491 письменный, а в сессию 1986/87 года, укороченную из-за всеобщих выборов 11 июня 1987 года, — 4410 устных и 24 665 письменных. При случае депутат может пожаловаться на то, что государственные средства тратятся на чересчур большое количество вопросов. Их стоимость выражается в рабочем времени государственных служащих, составляющих наброски ответов для министров: в среднем оно оценивается в 50 фунтов за один ответ. Однако демократия не обходится дешево, и на депутатов следует накладывать как можно меньше ограничений при рассмотрении решений правительства и составлении о них своего мнения. Для того их и избирали.

Большинству людей больше знаком сеанс вопросов к премьер-министру, который проводится каждый вторник и четверг с 15.15 до 15.30. Это совершенно особое парламентское мероприятие, но оно существовало не всегда. На самом деле эта традиция, которая кажется давно укоренившейся — большая приманка для прессы, да и для публики, — родилась всего 28 лет назад, хотя корни ее, как мы видели, уходят много глубже.

До 1880-х годов к вопросам к премьер-министру подходили так же, как к вопросам к любому другому министру. Их задавали без предварительного уведомления в любой день, когда премьер являлся в палату и мог на них ответить, и в том порядке, в каком депутаты поднимались с места, чтобы их задать. Потом начались перемены. Сначала, из уважения к Гладстону, которому тогда было за семьдесят, обращенные к нему вопросы помещали в конец списка, чтобы он мог прийти в палату общин попозже. Однако к тому времени депутаты начали задавать больше вопросов и возник риск того, что до вопросов к премьеру дело вообще не дойдет. В 1904 году было решено, что вопросы к главе правительства будут начинаться с № 51 в повестке дня, позднее их перенесли на № 45. С 1904 по 1960 год премьер-министр отвечал на вопросы, начиная с № 45, в любой парламентский день, за исключением пятницы. В 1950-е годы стало ясно, что премьер не сможет присутствовать в палате по понедельникам и средам, так что в конечном счете было решено установить время в 15.15 по вторникам и четвергам. Первый сеанс вопросов к премьеру по новым правилам состоялся 1 июля 1961 года, когда Гарольд Макмиллан ответил, в частности, на вопросы о сфере ответственности посла в Южной Африке, о Кипре, о речи, которую он произнес в предыдущие выходные о политике партии, заявив (во всеуслышание), что в стране «еще никогда не было так хорошо жить», о вступлении Великобритании в Европейское сообщество и о подготовке немецких солдат в Шотландии.

Изначально максимальный период подачи заявок на вопрос премьеру в контору клерков был установлен в три недели в октябре 1965 года, но затем сокращен до двух недель (или десяти рабочих дней) в 1971 году, как и сегодня. Четко установленное время на каждой неделе для вопросов к премьер-министру показывает, какое важное значение они приобрели; глава правительства тратит больше времени на ответы на устные вопросы депутатов, чем любой глава департамента.

Задавать вопросы Клементу Эттли, первому премьер-министру-лейбористу после Второй мировой войны, всегда было бессмысленно, поскольку даже на самый острый вопрос он отвечал односложно. Кучка депутатов осаждала сэра Уинстона Черчилля, когда он был премьером в 1950-е годы, однако он редко выходил за пределы непосредственных обязанностей премьер-министра (в его понимании), да и тогда старался всего лишь отделаться от депутатов. Например, однажды он снизошел до ответа на вопрос о перспективах воинской повинности, заданный в феврале 1953 года Эммануэлем Шинвеллом, депутатом-лейбористом и бывшим министром топлива и энергетики в правительстве Эттли, сказав всего лишь, что «никаких перемен не намечается». Депутаты проявили настойчивость, и Черчилль посоветовал им дождаться скорого выхода «Белой книги». Мало кто из премьер-министров сегодня мог бы регулярно отделываться подобными ответами.

Гарольд Вильсон, избранный лидером оппозиции в 1963 году, наконец-то понял, какие возможности предоставляет «правительственный час», чтобы обратить в свою пользу тяжелые для правительства моменты, в особенности связанные с делом Профьюмо. Макмиллан, наверное, до конца жизни сожалел о том, что в свое время дал «добро» на вопросы к премьер-министру. Когда настал черед сэра Алека Дуглас-Хьюма, как лидера оппозиции, расчихвостить Вильсона, он позорно провалился, промямлив бессмертную фразу: «Правительство не сделало ровным счетом ничего с сегодняшнего дня и до сих пор». А когда правительство лейбористов, в свою очередь, утратило популярность к концу 1960-х годов, Вильсон защищался от нападок, давая все более длинные ответы и приводя все больше статистических выкладок — такую тактику осажденные премьер-министры используют и поныне.

Для непосвященного человека формулировка вопросов к премьер-министру в повестке дня выглядит весьма странно. В первом вопросе премьера просят «перечислить его официальные встречи, запланированные на [допустим] вторник 8 марта», а после этого идет длинный список из примерно трехсот имен депутатов. Почти все они подали заявку на тот же вопрос, но палата в 1985 году решила не перепечатывать его возле каждой фамилии, экономя тем самым 75 тысяч фунтов в год. Общий вопрос — это как крючок, на который каждый депутат может подвесить свое дополнение. Когда впервые установили время для вопросов к премьер-министру, правило о том, что министры должны отвечать только за подведомственную им область, стало соблюдаться еще строже. Специфическая сфера ответственности премьер-министра крайне ограничена: это государственная служба, национальная безопасность и связь между правительственными департаментами и назначениями. До 1961 года премьер-министры отвечали на вопросы о внешней политике только в том случае, если они недавно вернулись из зарубежного визита или провели переговоры с другими главами государств. Специфические вопросы переадресовывались другим ведомствам для письменного ответа или вообще блокировались премьер-министром, утверждавшим, что никакие вопросы по этой теме приниматься не будут вплоть до заявления о новой политической линии.

Все это настолько разочаровало депутатов, полных решимости подвергнуть премьера перекрестному допросу, что они взяли дело в свои руки и на протяжении 1970-х годов подавали все большее количество «неопределенных и косвенных вопросов», которые нельзя было блокировать или переадресовать. Эти вопросы позволяли депутатам не только свободно расспрашивать премьера о любом аспекте правительственной политики, но и решать, какой вопрос окажется наиболее ярким и на злобу дня. В сессию 1976/77 года, когда правительство лейбористов потрепало экономическими бурями, процент неопределенных или непрямых вопросов на повестке дня увеличился до 58, по сравнению с 10 % в 1971/72 году и 37 % в 1975/76 году. Вопросы были двух видов: «намеревается ли премьер-министр посетить» избирательный округ того или иного депутата, какое-либо графство, Карибские острова, Конгресс тред-юнионов, управление Британских железных дорог или «пусть он/она перечислит официальные встречи, запланированные на этот день». Второй тип вопросов оказался наиболее популярным. Министры и тогдашний спикер Джордж Томас возражали против неконкретной постановки вопроса, однако после рассмотрения вопроса всеми партиями Томас заявил в феврале 1983 года, что решение находится в руках досточтимых членов парламента: если они соблаговолят задавать содержательные вопросы, будет больше шансов получить на них ответ. Депутатов он не убедил, и число расплывчатых вопросов не уменьшилось.

Конкурентная борьба за возможность задать вопрос премьеру ведется жестко. Когда какой-нибудь депутат встает, чтобы задать дополнительный вопрос, а также после ответа премьер-министра множество депутатов с обеих сторон палаты вскакивают на ноги в надежде «перехватить взгляд спикера». Некоторые не умеют ждать и, едва продержавшись до конца ответа, вскакивают слишком рано. Такие депутаты могли вообще не зарегистрировать вопроса на повестке дня, или же их вопрос записан под № 157, до которого явно не удастся добраться за 15 минут. После первого вопроса спикер вызывает нескольких депутатов то с одной, то с другой стороны палаты, а потом выкликает второе имя на повестке дня, если чувствует, что вопрос уже исчерпан. У первых пяти депутатов, заявленных в повестке дня, есть реальные шансы задать свой вопрос, но иногда спикер берет высокий темп и успевает дойти до № 7,8, а то и 10. Бывает, что вызов спикера застигает таких депутатов врасплох, и они поспешно придумывают вопрос, уже стоя.