Аполлон Давидсон - Россия и Южная Африка: наведение мостов Страница 44

Все эти люди считали своим главным противником не УНИТА, а южноафриканскую армию. Считали, что без ее поддержки и подпитки УНИТА продержалась бы недолго. По большому счету именно с южноафриканцами они воевали, именно от них защищали правительство МПЛА. Именно в результате их действий контингент советских военных советников нес наибольшие потери. Каково же было отношение этих людей к южноафриканцам? Да и вообще к этой войне?

Бойцы вспоминают…

В последние годы в России были опубликованы воспоминания и дневники некоторых участников ангольской войны, интервью с ними. Воспоминания не обобщить: все разные, написанные людьми с различным уровнем образования, кругозором, взглядами. И все-таки несколько повторяющихся тем и мотивов в них были.

Обыденность ужаса пережитого – война есть война.

Вот как через много лет описывал начало своих злоключений Николай Пестрецов. Вместе с частями ангольской армии он и его коллеги попали в окружение при наступлении южноафриканской армии под Онживой, из которого советским специалистам и советникам пришлось выходить без всякого прикрытия, на трех УАЗах. Машины обнаружил юаровский вертолет и стал методично, одну за другой, их поджигать. Люди спаслись, но далеко не ушли. Нарвались на юаровских солдат. В завязавшемся бою Пестрецов был контужен.

Очнулся под вечер, понял, что остался один. Рядом четыре мертвых соотечественника. Подполковник Евгений Киреев с женой Людмилой, еще замполит, только что из Союза, даже познакомиться толком не успели, и… Ядвига, моя жена. Остальные, видимо, сумели уйти из-под огня. Дождавшись ночи, пошел вдоль дороги… Назойливо мучила мысль: нельзя оставлять на чужой земле родные косточки. Прошел, хоть и с осколком в ноге, несколько километров. Вдруг смотрю: вроде хибары какие-то. Осторожно подошел поближе, вижу, наша боевая техника стоит. Видимо юаровские трофейщики устроили здесь свой склад. Привычно юркнул в открытый люк БРДМ. Двигатель завелся с полуоборота. Не обращая внимания на выстрелы, рванул обратно.

Тела жены и убитых товарищей успели распухнуть на жаре. Перед тем как погрузить их в боевую машину, отгоняя тошноту, обыскал убитых, закопал на всякий случай все документы. Сглотнул слезы. Кто-то, может, юаровцы, может, просто мародеры, уже успел похозяйничать над трупами: у женщин были вырваны из ушей серьги, отрублены пальцы с обручальными кольцами.

Погнал БРДМ на максимальной скорости, остановившись в пути только один раз. Широко раскинув руки, посреди саванны лежали семь посеченных с воздуха ангольских солдат. Подобрал у убитого АКМ. Поехал дальше. Утром кончилось горючее. Пришлось перенести мертвых в неглубокий овражек. Завернул тела в плащ-палатки, которые обнаружил в машине. Закидал охапками травы, примечая место. Так простоял, не помню, сколько времени, не выпуская из рук автомата. Вдруг услышал шорох позади себя. Молнией мелькнула мысль: поздно. Падая, дал очередь и… провалился в черную пустоту беспамятства [521] .

Таких и подобных рассказов немало. Вот еще один, Валентина Гаева, специалиста при командире разведроты в 6-м военном округе:

Десантировались мы с группой с вертушки Ми-8 в предполагаемом районе падения самолета [522] . Экипировка, боезапас – по полной, район-то контролировался УНИТА. Двое суток лазали по саванне и прибрежной «шане» – так ангольцы называют заболоченную, покрытую высокой травой прибрежную полосу. Вымотались вчистую. Но самолет нашли. Вернее то, что от него осталось. Даже тело летчика обнаружили, хоть и труп уже разлагаться начал, жара и влажность сделали свое дело, да и местные четвероногие хищники «приложили зубы». Взрывом ракеты юаровского пилота буквально перерубило пополам, но «верх» под обломками самолета довольно хорошо сохранился. Его и сфотографировали: не тащить же гниющие останки на себе. Эти фотографии фаплавцы [523] вместе с кубинцами позже использовали в пропагандистских целях, выпустили листовку на английском языке, что-то вроде того, что «такой конец ждет всех империалистических и расистских стервятников в небе независимой Анголы».

Собрали все, что можно, выломали несколько приборов с «Миража» в доказательство успешного рейда. Вызвали вертолет и домой, в Менонге. С унитовцами и юаровскими спецназовцами повстречаться не пришлось. Но самолет они искали, это факт. Южноафриканцы почти никогда не оставляли своих летчиков в беде, ни живых, ни мертвых. Так что нарваться могли запросто.

С того рейда у меня осталась пачка противомалярийных таблеток «Камохин», найденных в «НАЗе» сбитого юаровского пилота… Приходилось и потом пару раз ходить на подобные задания. Но на рожон мы никогда не лезли, и дело до открытых столкновений с унитовцами и юаровцами не доходило [524] .

Письмо другу летчика Юрия Неверова, погибшего в Анголе в ноябре 1985 г.:

Летаю на Ми-8, уже облетел весь юг страны. Три раза летал в воюющие бригады… юаровские войска окружили три ангольские бригады, там было 27 наших, вот мы и вывозили их двумя рейсами. Юаровцы установили три ПЗРК [противозенитных ракетных комплекса] вокруг бригад и взяли их в треугольник. А снабжение ангольских бригад было только вертолетами. С 200 метров сбрасывали продукты и боеприпасы. Этими ПЗРК было сбито 4 вертолета Ми-24, 2 Ми-8, и 2 МиГ-23. Вот мы в это пекло летали два раза. Писать не буду, как нас долбили, сам представляешь. Скажу одно, на предельно малой высоте летели 142 км ломаным маршрутом, через ПЗРК, по карте 10-километровке и вышли точно. Я до сих пор не могу поверить – отделались 15 пробоинами. Прошли над юаровскими окопами на высоте 5-10 метров. У меня скоро от таких прогулок волосы поседеют. Всего таких полетов было 6 [525] .

Военный переводчик М. Г. Маргелов, служивший на самом юге Анголы в 1989–1990 гг., писал: «Я прибыл в штаб южного фронта 14 сентября. Меня встретил начальник штаба: „Завтра прибудет машина, пиши завещание“. Потом я зашел в штаб, там висели „Нормы вновь прибывшего“, о том, что человек должен был прибыть, доложить, сдать все то, что должен был сдать, и обязательно написать завещание» [526] .

А вот как вспоминал о своем участии в операции «II съезд МПЛА – Партии труда» в июле 1985 г. советский военный специалист Юрий Панченков.

В наступлении на Мавингу участвовало несколько пехотных бригад ФАПЛА. Часто обучать ангольцев приходилось уже в процессе боя. Мы применяли такую тактику: при столкновении с противником посылали пару БТР или БРДМ унитовцам во фланг, и те, панически боявшиеся окружения, бросали не только трупы, но и раненых и отходили… Показав на деле, что унитовцы не заговорены от пуль, солдаты ФАПЛА воспрянули духом. В ходе первых же боев УНИТА осталась без опытных бойцов и лишилась демобилизованных в деревнях рекрутов. До Мавинги оставалось всего восемнадцать километров, но тут… вмешалась регулярная армия ЮАР.

С неба посыпались бомбы. Юаровские «Миражи» и «Импалы» буквально расстреливали нас на бреющем полете. Только начнем оборудовать позиции – над нами появляется самолет-разведчик. А за ним и «Миражи». После первых бомбежек мы стали действовать иначе: дождемся, пока улетит разведчик, и быстро передвигаемся на пару километров в сторону. Авиации юаровцев ничего не оставалось, как бомбить по пустому месту. Днем прятаться было труднее. Только плотные заросли акации спасли наши бригады от полного разгрома с воздуха. Средств ПВО в бригадах практически не было. «Стрелы» нам подвезли уже после начала юаровской агрессии, и они лежали в кузове «Урала». Когда начались воздушные налеты, по закону подлости одна из вражеских первых ракет угодила именно в эту машину.

На наших глазах юаровцы сбивали ангольские самолеты и вертолеты. До сих пор перед глазами стоит картина: два Ми-8 сели в нашем расположении, подбросив боеприпасы и запчасти к технике, и взяли на борт раненых. Пара Ми-24 кружила в воздухе, прикрывая их. Едва вертолеты с ранеными поднялись, как появились «Миражи» и сбили все четыре машины. Страшное зрелище, когда раненые выбрасываются из горящих вертолетов с километровой высоты. На следующий день было сбито еще два вертолета. После этого полеты авиации для оказания помощи наземным войскам были приостановлены. Нам предстояло выбираться из этого пекла самостоятельно [527] .

О профессионализме и прекрасной технической оснащенности южноафриканской армии в СССР было хорошо известно. В среде советского военного руководства о ее силе говорили открыто [528] . В Анголе советские военные испытали возможности этой армии на себе. Ветеран войны, подполковник И. А. Ждаркин писал: «Среди советских специалистов многие прошли Афганистан. Вот их мнение: „Таких ужасов, как здесь, в Афгане мы не видели“. Один сказал так: „Когда начала бить юаровская артиллерия, я подумал, что это самое страшное. Однако потом налетела юаровская авиация, и нам на земле стало мало места…“» [529]