Сергей Морозов - Тайна вечной жизни Страница 44

«Индус забывал все, египятнин не мог ничего забыть» — это пишет Шпенглер, который именно и писал о недопустимости обобщения в вопросах рассмотрения культур. Сразу можно поставить вопросы: какой индус, какой египятянин, биополноценные или нет, какой нации, и т.д. Это — пример абстрактного мышления, да еще и с обобщением. Этот пример не содержит ничего, кроме красоты абстракции, кроме искусства ради искусства. Бред и ерунда, по большому счету.

Шпенглер прекрасно, на десятки страниц, развивает концепцию различных национальных мышлений и ложности общеобязательности. И тут же наступает на грабли универсализма, которых в этом же абзаце рекомендует избегать. Но нужно и сказать дальше, за Шпенглером — различны и внутринациональные мышления биополноценных и бионеполноценных. И различны они даже в степенях биополноценности, без какой–либо резкой границы.

Это действительно великая ошибка всех мыслителей; они говорят «человек…» Но нужно сразу уточнить: национальный это человек или ненациональный, полноценный или с нарушениями, и вообще какой нации он принадлежит. К примеру, индеец не может сказать: «Собака лает». Для него обязательно важно сообщить, чья это собака и почему она лает. У них так построен язык, и потому индейцы не болтливы, но конкретны. Да и англичанин не может просто сказать «холодно». Он должен сказать «Это есть сейчас холодно». Остатки примитивных конструкций есть фактически во всех языках.

Философы обходятся с людьми хуже, чем индейцы с собаками. Бессмысленные обобщения встречаются на каждом шагу. А если говорить о людях вообще, любое обобщение будет бессмысленно. Мировоззрение лежит в основании поведенческой культуры, и потому мировоззрение предопределяет поведенческую культуру. Поведенческие культуры биополноценных и бионеполноценных даже в одной нации будут различны.

Культура

После того, как были рассмотрены механизмы человеческого сознания, такие как инстинкты, повадки, мировоззрения, можно приблизиться и к рассмотрению непосредственно явления культуры. К рассмотрению лучше подойти с двух сторон: со стороны каждого конкретного человека культура будет механизмом сознания, а со стороны популяции культура должна быть ее необходимым, причем не возвышенным, а утилитарным средством.

Если культуру рассматривать как систему причинно–следственных связей для личности, то цепочка выстраивается следующая: на базе инстинкта подражания формируются повадки, сумма повадок и архетипов представляет собой национальный характер, национальный характер сам по себе является поведенческой культурой. Исходя из поведенческой культуры выводится что «хорошо» и что «плохо», а также что «красиво» и что «не красиво». Подражание тому, что считается «хорошим» и «красивым», приводит к возникновению культуры творческой и материальной.

Но если рассматривать культуру в глобальных, не связанных с человеком координатах, то цепочка взаимосвязей выглядит следующим образом, от определяющего – к определяемому: ландшафт — особенности отбора — популяционные повадки (поведения) - культура — традиция – иногда ритуал. Культуры состоят из отдельных институтов; например, института брака, института собственности, института революции. Поскольку институты (совокупности норм) могут заимствоваться, культуры часто страдают мозаицизмом, т.е. соединяют в себе как национальные институты, так и ненациональные.

У такого всеобъемлеющего явления, как культура, не может не быть начала. Возможно, что первым культурным институтом человечества была культура успеха. Первоначально она могла сложиться как техника определения потенциально успешного члена сообщества с помощью косвенных признаков. А равно определения по косвенным признакам потенциальных «неудачников». Но в каждом ландшафте, и соответственно в каждой нации и непосредственные признаки успеха, и косвенные – все свои. Потому культуры не стали национальными когда–то; национальными они уже появились. Понятие успеха и неуспеха проходит красной нитью сквозь все культурные уровни.

Утилитарная задача национальной культуры – на базе общих биологических составляющих объединить жителей ландшафта в нацию, как биологически максимально эффективную группу. Любое общество имеет собственную культуру. Человек обычно не взаимодействует с ландшафтом напрямую – он взаимодействует с национальной культурой, сложившейся в ландшафте и отражающей ландшафт. Культура объединяет биологический базис (исключая инстинкт) и социальную надстройку. И тогда культура служит идентифицирующим элементом, т.е. по тому, какой культуре человек привержен, другие люди определяют его скрытые параметры, и в том числе биологическую полноценность.

Культуру можно использовать в качестве ориентира национального развития – для того, чтобы каждый раз не выводить, что такое «хорошо», а что такое «плохо», воспользовавшись готовыми культурными «шаблонами». Но тогда опять нужно дополнительное знание о том, какая культура является национальной, а какая нет. Обычно это знания – сформировавшиеся представления большинства; но, как известно, большинство тоже не всегда бывает правым, и исчезнувшие нации вместе с их культурами тому подтверждение.

Культура представляет собой собрание норм поведения, норм морали, ценностей, идей, обычаев, обрядов, специфичных для нации или собрания наций на ограниченном временном участке. Т.е. комплект норм поведения плюс комплект норм морали и т.д. Элементом–связкой, лежащим в основе единства нации и культуры, является понятие успеха, или признаков успешной личности. Понятие успеха рассматривалось ранее, но в данном случае «успех» служит точкой соприкосновения биологических, генетических, ландшафтных и культурных компонентов, т.е. и внешних, и внутренних элементов национальной среды. И точно как генотип, понятие успеха, или национальной мечты, у каждой нации свое.

У человечества нет никакой цели, никакой идеи, никакого плана, как нет цели и у вида бабочек или орхидей. Человечество — это зоологическое понятие или пустое слово. (Шпенглер)

Человечество — это абстракция. Издавна существовали только люди, и будут существовать только люди. (Гете)

Если не существует человечества, не существует и общечеловеческих ценностей и общечеловеческой культуры. Расовые или межнациональные культуры и системы ценностей представляют собой комплекты совпадений.

Культуры взаимодействуют, но нации развиваются индивидуально. Невозможно собрать представителей разных наций и построить общность, рассчитанную на долгий срок. Разные нации обладают разными биологическими параматрами, разными следственными от биологических параметрами, и рецепты одних наций не подойдут для других.

В идеале культура нации представляет собой единство знания и поведения, которыми нация руководствуется в своей жизни. Но единство, как правило, состоит из компонентов, находящиихся в состоянии взаимодействия. Для культуры это уровневые компоненты. Обычно недостаточно сказать просто «культура»: у человека может быть все хорошо с культурой поведения, но может совершенно иначе обстоять дело с культурой социальной. У культуры есть этажи; например, поведенческая и биологическая культура есть у животных, но других культур у них нет. Поэтому культуры биологическую и поведенческую можно взять в качестве платформы, на которой будут базироваться другие, «более высокие» уровни культуры. Из поведенческой и биологической культур следуют творческая, социальная и духовная культуры. Из них, в свою очередь – политическая, экономическая и юридическая. И все уровни культуры находят отражение в культуре материальной. (Рис. 4)

Преуспевающих наций в мире очень мало; но у всех этих наций уровни культуры синхронизированы, т.е. элементы низших культур имеют продолжение на более высоких культурных уровнях. Нация добивается успеха только тогда, когда все культуры и низшие уровни синхронизированы и не противоречивы.

Правила «вечной жизни» можно дополнить «вспомогательными» положениями о культуре. Человек должен иметь право на выбор культуры, и потому желающее быть успешным и конкурентоспособным сообщество должно быть мультикультурным. Как минимум культур должно быть две – культура биополноценных и культура людей с нарушениями. Выбор человеком той или иной культуры должен идентифицировать качество спорного в биологическом плане человека.

Любая культура состоит из двух составляющих – традиции и новации. Новации востребуются, когда меняются условия. Например, если у нации городов не было, и по каким–то обстоятельствам город появился, то в культуру должны быть внесены дополнительные элементы. Появление городов – вообще критический процесс, и многие нации именно на нем «сломались», утратив свою культурную самобытность.

Развитие культуры имеет предел в рамках нации — когда уже все написано и доведено до совершенства. В таком случае наступает культурный кризис — когда нация уже не создает новых духовных ценностей. Отсутствие развития на культурном направлении часто сопровождается отказом от национальных ценностей, в том числе и от биологических принципов. Культурный кризис – это не причина упадка, это его индикатор. Нация в этом случае не рассыпается, а начинает стагнировать. Отсутствие новых культурных достижений — знак старости нации. На таком периоде делают акцент и Шпенглер, и Гумилев. Не согласиться с ними в данном случае невозможно. В Европе больше нет великих писателей, а к поэзии интерес почти полностью утрачен. Все–таки она закатывается. Все уже создано и достигнуто. Остается только потреблять и исполнять ритуалы. Потребление — это тоже культура, но культура низкокачественного общества. А ритуалы без первоначального смысла – это знак деградации.