Михаил Докучаев - История помнит Страница 45

Назначение Ежова на пост наркома внутренних дел было встречено с одобрением руководителями и сотрудниками подразделений этого ведомства. Они увидели в этом акте новое веяние партии, способное устранить нарушения социалистической законности, которые творили Ягода и его приближенные. Многие из них немедленно выступили с обличительными заявлениями в адрес Ягоды, как, например, начальник Секретного отдела контрразведки А.X.Артузов, являвшийся ближайшим соратником Ф.Э.Дзержинского. На партийной конференции он сказал, что после смерти В.Р.Менжинского в ОГПУ-НКВД сложился фельдфебельский стиль руководства, а “отдельные чекисты и даже звенья нашей организации вступили на опасный путь превращения в простых техников аппарата внутреннего ведомства ... ставящих нас на одну доску с презренными охранниками капитализма”.

Однако эта часть чекистов была обманута в своих надеждах, и в частности А.Х.Артузов. Не успел он выйти после выступления из зала конференции, как тут же был арестован. Новый нарком оказался чересчур твердым и жестким в проведении линии партии через органы госбезопасности. С его именем будут связаны последующие разоблачительные процессы над заговорщиками и врагами народа. Его действия и постановка дела в органах НКВД получат крылатое выражение “Ежовы рукавицы” и породят, особенно в периферийных управлениях НКВД, волну массовых арестов, как правило, на основе клеветы, ложных доносов и обвинений.

Чекисты тех лет рассказывали, что органы ОГПУ буквально потонули в потоке такого рода сообщений и показаний арестованных антисоветчиков, которые принимались за чистую монету, не проверялись, но выдвигались в качестве обвинительных фактов. Этому также способствовала некомпетентность пришедших в органы власти с Ежовым новых кадров и в то же время их стремление показать себя, выдать на гора “успехи” в разоблачении “врагов народа”. Арестовывали тогда за анекдоты, случайно высказанное недовольство, а порой и по вымышленным наветам на честных и лояльных советских граждан. Все они оказывались в лагере врагов наряду с действительными врагами народа. Дело приняло оборот как в пословице “Лес рубят — щепки летят”, и этих щепок оказалось слишком много. Особенно больно волна арестов ударила по Вооруженным Силам и захватила опытные командные кадры армии и флота.

В кампанию репрессий будут втянуты потом партийные и советские органы, различные ведомственные учреждения, творческие союзы и организации. К ней подключатся руководители районных, областных, краевых, республиканских и союзных партийных организаций и Советов. В Москве в этом гнусном деле проявили себя Л.М.Каганович и Н.С.Хрущев. Последний с 1934 по 1938 год являлся Первым секретарем Московского городского комитета партии и санкционировал аресты и репрессии десятков тысяч членов этой боевой и самой передовой партийной организации.

Особую роль в этой кампании репрессий играл Сталин. С одной стороны, он правильно решал вопросы привлечения к ответственности за антисоветскую, заговорщическую и террористическую деятельность всех отщепенцев, которые стали сподручными Троцкого и нацистских спецслужб. Однако он и ЦК предоставили слишком много прав Ежову и в его лице органам госбезопасности, позволили им выйти из под контроля партии и втянуть в волну репрессий ее руководителей и самого Сталина.

Основной причиной нагнетания обстановки и преследований, несомненно, явилась угроза внешней опасности, которая дала возможность внутренней оппозиции в лице германской агентуры и членов заговорщической правотроцкистской организации поднять голову, нанести материальный ущерб Советскому государству и встать на путь политического террора. Но за этими деревьями не хотели видеть леса — миллионы советских граждан, оказавшихся в орбите репрессий и понесших тяжелые наказания. Вот в этом Сталин виноват. Он несет полную ответственность за разгул ежовщины, которую своевременно не пресек, дал ей разрастись и нанести огромный моральный и непоправимый человеческий ущерб советскому народу.

Ежовщина прошла косой и по органам государственной безопасности. Вначале она нанесла смертельный удар по мафии Ягоды, после чего в НКВД не осталось почти ни одного сотрудника еврейской национальности. На их место пришла новая когорта подобранных Ежовым работников, составившая в органах особую группу лиц, которые своим рвением к преследованиям по доносам и наговорам противопоставят себя основной массе чекистов.

Однако ежовщина и грубые нарушения социалистической законности не изменили и не могли изменить природы нашего общественного строя, социалистического государства и органов его безопасности.

По своей внутренней сути они продолжали оставаться на позициях защиты революционных завоеваний Октября, достижений социализма.

История органов госбезопасности располагает бесспорными фактами, свидетельствующими о том, что чекисты школы Ленина-Дзержинского, несмотря на создавшееся положение, не шли на нарушения соцзаконности, сохраняли верность ленинским основополагающим принципам в своей работе и в результате становились жертвами занимаемых ими позиций.

С другой стороны, чекисты никогда не отступали от принципов бескомпромиссной борьбы с действительными врагами Советского государства, которые в той бурной, тревожной обстановке вынашивали планы реставрации капитализма в нашей стране, осуществляли диверсии и злобные террористические акты и с нетерпением ждали нападения фашистской Германии на Советский Союз.

19 августа 1936 года начался открытый процесс над заговорщиками-террористами. Слушание дела проходило в Октябрьском зале Дома Союзов в Москве перед военной коллегией Верховного суда СССР. Зиновьев и Каменев были доставлены в Москву из мест заключения. Вместе с ними на скамье подсудимых находились четырнадцать их сообщников, среди которых были: Иван Смирнов, Сергей Мрачковский и Эфраим Дрейцер, бывшие главари гвардии Троцкого, Григорий Евдокимов — секретарь Зиновьева, его сподручный Иван Бакаев; пятеро троцкистских эмиссаров-террористов: Фриц Давид, Натан Лурье, Моисей Лурье, Конон Берман-Юрин, Валентина Ольберг и другие.

Председательствовал на процессе Василий Васильевич Ульрих, опытный военюрист 1 ранга, который провел до этого не один судебный процесс над врагами советского народа. Это был большевик с 1908 года, уроженец Риги, с политехническим образованием. Он прошел трудный жизненный путь. Ему пришлось служить в царской армии, а после революции в ВЧК. По характеру Ульрих был скромным человеком, трудолюбивым, с ответственностью относящимся к порученному делу. Эти качества позволили ему участвовать в первые годы Советской власти в ряде судебных процессов и получить определенную известность. Первое такое судебное заседание он вел в 1922 году, когда рассматривалось дело полковника царской армии А.Перхурова, сподвижника Б. Савинкова, возглавлявшего кровавый мятеж в Ярославле в 1918 году.

Затем он блестяще провел процесс и над самим Савинковым, что позволило Ульриху занять в 1926 году пост Председателя военной коллегии Верховного суда СССР. Сейчас ему доверили вести дело и судить Зиновьева и Каменева, их сподручных, обвиняемых в террористическо-заговорщической деятельности и злодейском убийстве С.М.Кирова[50].

Государственным обвинителем на суде выступал Прокурор СССР Андрей Януарьевич Вышинский, обладавший прекрасным юридическим образованием и большой к тому времени прокурорской практикой.

А.Я.Вышинский родился в 1883 году, окончил правовой факультет Киевского университета. С 1903 года — член социал-демократической партии меньшевиков. До революции работал в Москве, в должности помощника присяжного поверенного, а затем в качестве председателя одной из московских районных управ. В этой должности и застала его революция. Характерно, что в июле 1917 года Вышинский издал приказ о розыске и аресте В.И.Ленина, если он появится в подведомственном ему районе.

В 1920 году Вышинский вступил в партию большевиков. Он являлся в то время профессором юридического факультета МГУ, а с 1925 по 1928 год — его ректором. С 1923 года работал также в Верховном суде РСФСР, а в 1931 году был назначен заместителем наркома юстиции. В 1928 году Вышинский участвовал в судебном процессе по “шахтинскому делу” в качестве Председателя специального судебного присутствия Верховного суда. В 1933-1935 гг. А.Я.Вышинский являлся заместителем, а затем Прокурором СССР и контролировал соблюдение законности в деятельности ОГПУ, входил также в состав Особого совещания при наркоме внутренних дел СССР.

В дополнение к большому практическому опыту Вышинский обладал также незаурядными личными качествами. Это был оратор высокого класса, эрудит, равных которому было очень мало, искусный следователь, поражавший подсудимых логикой и убедительностью своих вопросов и доводов[51].