Джордж Бейли - Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне Страница 46

АМЕРИКАНСКАЯ ПРОГРАММА ПРОДУКТОВЫХ ПОСЫЛОК

Евгений Питовранов в результате ареста Берия не пострадал. К 1 августа он был на месте в Карлсхорсте и был погла-щен планом восстановления аппарата как его руководитель и пошатнувшейся службы государственной безопасности ГДР. Однако он не успел особенно продвинуться в этой работе, как ему пришлось заняться новой «провокацией». Дело в том, что президент Эйзенхауэр и канцлер Аденауэр, обменявшись 10 июля письмами, задействовали программу, которая оказалась весьма успешной: «К середине августа 75 процентов жителей Восточного Берлина получили продуктовые посылки». Поначалу СЕПГ не обратила на это внимание, но по мере того, как росла заинтересованность населения, партия осознала, «как эта акция обостряет напряженность в ГДР»[459].

7 августа Круглов информировал Молотова о попытках Питовранова пресечь «подрывную деятельность враждебных элементов, эксплуатирующих американскую продуктовую кампанию «помощи». Аппарат МВД тоже осознал, что «американская продуктовая программа несет серьезную угрозу безопасности и стабильности ГДР». Направляя службу госбезопасности ГДР на срыв программы, МВД призвало использовать показания арестованных в средствах массовой информации для «показа «истинного» характера «помощи американцев». В то же время все подразделения службы госбезопасности сконцентрировали свои усилия на выявлении и «преследовании» людей, организующих массовые поездки в Берлин для получения продуктовых посылок. Чтобы предотвратить возможные беспорядки, Советы настойчиво рекомендовали лидерам ГДР усилить охрану учреждений, радиостанций и электростанций. Аппарату МВД было приказано увеличить количество операций против враждебных подпольных элементов, используя не только органы безопасности Восточной Германии, но также ресурсы аппарата и его районных оперативных групп. Была даже задействована контрразведка МВД в группе Советских войск в Германии: она получила приказ улучшить контрразведывательную работу в восточногерманских военизированных формированиях[460].

Программа продуктовой помощи продлила состояние смятения и неуверенности в ГДР, однако решимость Советов контролировать Восточную Германию ни в коей мере не была поколеблена. Более того, одно американское агентство даже сомневалось насчет долгосрочной эффективности этой акции. БОБ выступила перед восточноевропейским Управлением ЦРУ с предложением протестовать против продуктовых посылок. Управление последовало этой рекомендации, отметив в докладе директору ЦРУ, что программа вызовет отрицательную реакцию у коммунистов на якобы «использование пищи в интересах пропаганды «холодной войны». А так как переходить и переезжать зональные границы становилось все труднее, подчеркивало управление, те, кто хочет получить посылки, скапливаются возле распределительных пунктов вдоль границы и русские «получают предлог для закрытия границы, что очень затруднит наши операции в Берлине и Восточной Германии». Однако программа получила большую поддержку в Национальном совете безопасности и Совете стратегии психологической войны, поэтому протест остался без последствий. Тем не менее предчувствие того, что границы между Восточным и Западным Берлином будут закрыты, не покидало сотрудников БОБ[461].

Описав, как западноберлинская полиция разогнала организованную СЕПГ демонстрацию против американских «провокаций», Круглов предложил прекратить продажу железнодорожных билетов в Берлин как меру сокращения числа граждан ГДР, приезжающих в Берлин за посылками. Если до этого в Берлин приезжало от 20 до 40 тысяч человек в неделю, то теперь добиралось не больше 8 тысяч. Однако МВД столкнулось здесь с недовольством населения. Например, 150 женщин в Хеннигсдорфе, недалеко от Потсдама, отказались очистить путь, пока не возобновится продажа билетов в Берлин. И 7 августа Круглов ожидал, что американцы возобновят программу по крайней мере на следующую неделю[462].

Наконец прошло это беспокойное лето 1953 года, и служба госбезопасности Восточной Германии стала самой эффективной по своему воздействию в советском блоке. Вероятно, не будь восстаний и американских попыток использовать волнения, чтобы как-то повлиять на Советский Союз и его восточногерманское подобие, ужесточения режима в ГДР могло бы и не случиться. Как считают некоторые историки, именно эти события задержали объединение Германии. Высказывается и такое мнение, что если бы Берия унаследовал сталинскую мантию, его решимость реформировать устаревшую и неэффективную внутреннюю и внешнюю политику привела бы к либерализации советского подхода к германской проблеме.

К сожалению, какова бы ни была позиция Берия в отношении будущего ГДР, роли СЕПГ и необходимости компромисса с Западом по поводу природы объединенной Германии, мы можем лишь констатировать, что добивался он своих целей методами, которые неизбежно должны были привести к его падению. Во время своего недолгого правления, несмотря на отличное знание советской борьбы за власть, Берия вел себя безрассудно, своевольно и наивно. Безрассудно — потому что должен был знать, насколько восточные немцы не любят режим СЕПГ и потому будут изо всех сил сопротивляться тем изменениям, что он предполагал ввести. Даже если бы ему все удалось, то он получил бы еще одно преимущество в борьбе за власть после смерти Сталина, но он недооценил настроение людей. Своевольно — потому что он игнорировал очевидное — успешное противостояние советских военных любым экспериментам, которые могут ослабить их власть на территории Германии, той страны, что стала для них символом всех жертв, принесенных во время войны и после нее. Он должен был понять, насколько советская разведка ценит свое положение в Германии как базу для внешних операций. И, наконец, наивно — потому что он верил, будто может победить в борьбе за сталинское наследство, взяв в свои руки силы безопасности. Как он мог не подумать о том, что его политические соперники немало потрудились, чтобы внедрить и в эту систему, и в вооруженные силы своих верных людей? Пытаясь изгнать из МВД своих врагов и создать новую службу, он помешал МВД и его восточногерманским друзьям противостоять июньским событиям, которые и стали возможными из-за его, Берия, политических махинаций.

10. ЗАГАДОЧНОЕ ДЕЛО ОТТО ЙОНА

История Отто Йона, президента ведомства защиты конституции (Bundesamt fuer Verfassungsschutz, BfV) — западногерманского контрразведывательного агентства — естественное следствие июньских событий 1953 года, однако на самом деле она имеет отношение ко всему периоду, который охватывает эта книга. Будучи ветераном Сопротивления во время войны он подозревался в связях с гестапо, но в действительности был связан с английской разведкой. В 1950 году Отто Йон стал первым шефом западногерманской контрразведки, хотя у него и были дурные предчувствия по поводу политики правительства, которому он служил. Его взгляды и эмоциональная натура донкихота привлекли к нему внимание КГБ, и была сделана попытка его завербовать. Вербовка не удалась, однако то, что случилось с Йоном, являет собой увлекательный пример разочарования в оперативной работе советских органов госбезопасности. Здесь впервые публикуются материалы из дела Йона.

К июлю 1954 года обе стороны, противостоявшие в «холодной войне» в Германии, находились как будто в тупике. Вновь сформированный КГБ и его восточногерманские подобия продолжали изучать причины июньских событий 1953 года. 17 июня 1954 года собрался западногерманский бундестаг, чтобы переизбрать Теодора Хейеса на пост президента республики. Четыре дня спустя появилось сообщение о том, что в Берлине исчез Отто Йон, президент BfV. Еще через несколько часов восточногерманское агентство новостей АДН объявило, что Йон попросил политическое убежище и получил его. Это была самая большая сенсация времен «холодной войны» в Германии. Скандал, связанный с Йоном, разгорелся еще жарче, когда стало известно, какую роль сыграл в этом деле Вольфганг Вольгемут (Во-Во), личность довольно известная. Хирург-гинеколог и одновременно джазовый трубач, исчезнувший вместе с Йоном, то ли как проводник, то ли как похититель.

Прошло три дня, и восточногерманское радио передало первое заявление Йона с резкой критикой политики Аденауэра. Запад оцепенел. А три недели спустя Отто Йон устроил пресс-конференцию в Восточном Берлине, на которую были приглашены западные^ корреспонденты. В довольно пространном выступлении Йон выдвинул в качестве причины, подвигнувшей его на такой шаг, искреннее желание сохранить единство Германии. Он описал Аденауэра как законченного сепаратиста, в чьем правительстве засели не изменившие свои взгляды нацисты. Сорок пять минут Йон отвечал на вопросы. Это было мастерское представление: все присутствующие, включая его бывшего непосредственного шефа в британской разведке Сефтона Делмера, убедились, что его дезертирство было добровольным, а его взгляды совершенно искренними.