Ганс-Петер Мартин - Западня глобализации: атака на процветание и демократию Страница 46

На самом деле нет ни одного убедительного довода против введения такого рода минимальных стандартов. Основные нормы МОТ, такие как гарантия профсоюзных свобод и запрет на детский или принудительный труд и на дискриминацию по этническому или половому признаку, уже записаны в конвенциях ООН, давно ратифицированных почти всеми государствами. Угроза торговых санкций просто придала бы этим соглашениям несколько бóльшую убедительность. Такие люди, как министр экономики Германии Гюнтер Рексрот или генеральный секретарь ВТО Ренато Руджеро, настаивают, что «тогда с черного хода [социальных нормативов международной торговли], мог бы проникнуть неопротекционизм», что богатые страны, возможно, воспользовались бы нововведением как предлогом для сдерживания дешевой конкуренции со стороны Юга. То же самое утверждали все без исключения представители развивающихся стран на переговорах в Женеве: дескать, социальный пункт договора по ВТО попросту лишил бы бедняков Юга их доли процветания.

Данный аргумент, однако, имеет в лучшем случае лишь пропагандистскую ценность, а в устах европейских политиков он граничит с лицемерием. Когда затрагиваются интересы влиятельных ассоциаций и капиталистов, Комиссия ЕС и европейские правительства, очевидно, не столь щепетильны в своей торговой политике. До сих пор всякий раз, когда европейские компании не ко времени находили себе поставщиков в регионах с низкой заработной платой, Комиссия налагала высокие антидемпинговые пошлины по требованиям заинтересованных отраслевых ассоциаций, и прежде всего на импорт из Азии. Шла ли речь о шарикоподшипниках из Китая, видеокамерах из Южной Кореи или продукции химической промышленности из России, брюссельские сторожевые псы торговли неизменно вводили карательные пошлины, охватив таким образом сто с лишним категорий продукции, под тем сомнительным предлогом, что поставщики намерены продавать товары по заниженным ценам, чтобы захватить нечестным путем долю рынка.

Введение минимальных социально-экологических норм не стало бы чем-то принципиально новым — это было бы только справедливо по отношению к трудящимся развивающихся стран и их населению, вынужденному страдать от отравления окружающей среды. Заявления тамошних властей предержащих о том, что профсоюзные свободы или запрет на детский труд сделали бы бедных еще беднее, — не более чем ложь. Наоборот, окажись недемократические элиты Юга под давлением широких слоев населения, требующих поделиться плодами экономического успеха, это создало бы угрозу их собственным доходам от торговли. Протекционистские ограничения на импорт, допускаемые социальными статьями договора о ВТО, можно было бы без труда предотвратить и в том случае, если бы компетентные учреждения ООН были уполномочены выявлять нарушения прав человека.

При всей справедливости и полезности потенциальных торговых санкций против авторитарных режимов они все же мало способствовали бы уменьшению натиска конкуренции с Юга. Многие профсоюзные деятели убеждены, что санкции помогли бы сдержать рост безработицы и тенденцию к снижению заработков, но это ошибка. Преимущество малых затрат, присущее странам с низким уровнем заработков, проистекает не только из политических репрессий и эксплуатации со стороны компаний и правительственных чиновников. Рост объема экспорта из довольно небольшого числа успешно развивающихся стран обусловлен прежде всего более низким, чем на Западе, общим уровнем жизни населения, запросы которого по части доходов меньше в связи со сравнительно невысокими ценами на еду и жилье. Кроме того, молодые капиталистические экономики до сих пор не испытывают нужды в системе социальной защиты, поскольку их семейные структуры пока не претерпели серьезных изменений. «Наша социальная система — это семья», — таков обычный ответ азиатских политиков, когда их спрашивают о заботе о больных и стариках. Еще более важным фактором является валютный демпинг, делающий экспортную продукцию стран, переживающих экономический бум, исключительно дешевой. Например, микропроцессорная фабрика Siemens в Малайзии оставалась бы рентабельной, даже если бы ей приходилось платить сборщицам на конвейере по 700 марок в месяц и в стране были свободные профсоюзы. Производить спортивную обувь Nike в Индонезии или Бангладеш было бы по-прежнему выгодно, даже если бы в этих странах была удвоена минимальная зарплата. Конечно, введение минимальных нормативов необходимо и помогло бы увеличить социальную справедливость на Юге, но оно вряд ли защитило бы существующие рабочие места на Севере или привело бы к созданию новых.

По этой причине многие французские экономисты, следуя традиционной протекционистской линии своей страны, призывают к избирательным ограничениям в торговле. Так, советник французского правительства по экономическим вопросам Жерар Лафай предложил взимать с азиатских экспортеров антидемпинговые пошлины, которые по меньшей мере компенсировали бы искусственное занижение курсов их валют. Но эти таможенные сборы не должны, по его мнению, идти в казну той или иной страны; их-де следует выдавать в качестве кредитов в европейских валютах соответствующим экспортерам. Эти средства, считает Лафай, могли бы пойти на финансирование импорта из Европы, что привело бы к улучшению баланса в торговле и курсах обмена. Звучит убедительно, но не без изъянов. Эта мера может распахнуть ворота перед произвольным повышением пошлин. Никто не смог бы объективно определить, что такое честный баланс, и сказать, не сочтет ли та или иная обложенная пошлиной страна, что ей преграждают доступ к рынкам Севера, от которых она вынужденно зависит в своем развитии.

Более того, еще неизвестно, способен ли вообще щит от конкуренции со стороны стран с низким уровнем зарплаты воспрепятствовать галопирующему обесценению рабочей силы в высокоразвитых странах. Не вызывает сомнений, что рост импорта с Востока и Дальнего Востока повлек за собой убытки в трудоемких секторах промышленности. В обувной и текстильной промышленности, компьютерной технике, точном машиностроении и связанных с ними секторах все страны триады Европа/Северная Америка/Япония уступают рабочие места новым конкурентам на мировом рынке. Это главная причина падения спроса на неквалифицированный труд и простые сборочные операции на конвейерах. Британский экономист Адриан Вуд в своем обширном эмпирическом исследовании показал, что начиная с 1980 года занятость в промышленности в странах триады снизилась в среднем на 15% в результате роста объема торговли со странами, переживающими экономический бум[289].

С макроэкономической точки зрения данная тенденция до сих пор приносит в большинстве процветающих стран Севера выдающиеся результаты в бизнесе, потому что одновременно с ростом импорта растет и экспорт. В конце концов, новые прогрессирующие экономики вынуждены покупать все, что они не могут производить сами: от фабричного оборудования до телекоммуникационных спутников. Ни одно другое государство ОЭСР не извлекает из этого такой выгоды, как Германия, которая по отношению к своему ВНП и по сей день является крупнейшим экспортером в мире. Она даже имеет преобладание экспорта над импортом в торговле с Юго-Восточной Азией и новыми рыночными экономиками Центральной Европы. При этом бóльшая часть доходов от экспорта напрямую вкладывается в капитале — и наукоемкие отрасли, такие как машиностроение и строительство сооружений, химическая промышленность, производство электроники и измерительных приборов высокой точности.

Этот перекос и является основной причиной кризиса занятости. Большинство германских, французских и японских компаний процветает благодаря глобализации. Вместе с тем процент их доходов, идущий на оплату труда немцев, французов и японцев, неуклонно снижается. Общий уровень жизни не понижается; просто все меньшая часть экономического продукта приходится на долю окладов и зарплат. Даже в Германии, где, как до недавних пор считалось, достигнут баланс, доля зарплат с 1982 года упала на 10%. В то же время все более неравномерным становится распределение суммарной зарплаты между различными профессиональными группами. Специалисты, которым трудно найти замену, или квалифицированные поставщики услуг, у которых едва ли могут 6_ыть конкуренты на международном уровне, все еще могут рассчитывать на рост доходов. Огромное же большинство остальных, особенно неквалифицированных, скатывается все ниже и ниже.

Этот процесс лишь в незначительной степени можно отнести на счет развивающихся экономик стран Азии или Центральной Европы. Большинство же негативных изменений на рьшке труда вызвано быстрым наращиванием взаимосвязей между самими странами ОЭСР, на которые в 90-х годах по-прежнему приходится более двух третей зарубежных инвестиций в мире. Действительно, компании Севера увеличивают свои капиталовложения в развивающиеся страны, однако свыше половины этих средств вкладывается в разработку сырьевых ресурсов и предприятия сферы обслуживания, такие как отели и банки, где перемещение рабочей силы вряд ли играет существенную роль. Зарубежные поглощения компаний и инвестиции интенсифицируются главным образом между богатыми странами. Если объем прямых зарубежных инвестиций в развивающиеся страны с 1992 по 1995 год увеличился от неполных 55 до 97 млрд долл. в год, то соответствующий показатель для стран ОЭСР за тот же период подскочил примерно от 111 до 216 млрд.[290] Следовательно, клуб богатых, как и прежде, оставляет для себя львиную долю переживающей бум мировой торговли.