Английские корни Третьего Рейха. От британской к австро-баварской «расе господ» - Мануэль Саркисянц Страница 46

class="p1">Дорис Мендлевич отмечала: «Главные мыслители национал-социализма, такие как Геббельс, Розенберг, [Дитрих] Эккарт[806] и [Ханс] Гримм, по сути недалеко ушли от Чемберлена»[807]. Мендлевич показала, что существенные черты чемберленовских представлений соответствуют главнейшим чертам нацистской идеологии, насколько она представлена в «Mein Kampf» Гитлера и в работах таких идеологов, как Розенберг, Геббельс и т. д.: раса и кровь в качестве важнейших качеств народов (как у Дизраэли); далее – иерархия народов на основе крови и расы; связь расы и (ветхозаветного) особого отношения к Богу, как у «германцев». И – производная от всего этого – претензия на мировое господство. Еврейство же считалось воплощением противоположного принципа.

Мендлевич исследовала высказывания Чемберлена и Адольфа Гитлера и пришла к выводу, что они пользовались практически одними и теми же формулировками, а их лексикон почти не отличался. Она обнаружила и почти полные параллели, существовавшие между идейным миром образованного буржуа, кабинетного ученого Хьюстона Стюарта Чемберлена и миром «маленького ефрейтора Великой войны» Адольфа Гитлера[808]. Чемберлен преклонялся перед Гитлером еще тогда, когда тот был никому не известен (они встречались в сентябре 1923 г., до путча в Мюнхене): «То, что Германия в час величайшей беды порождает для себя некоего Гитлера, доказывает, что она жива; о том же говорят и его [Гитлера] действия»[809]. Хьюстон Стюарт Чемберлен уверил будущего «фюрера», что тот представляет собой силу в «космогоническом смысле»[810]. Таким образом Чемберлен – с точки зрения национал-социалистов – стал «провидцем Третьего рейха», хотя в «Mein Kampf» Гитлер упоминает о нем лишь мимоходом, утверждая, что официальные власти были «слишком глупы», чтобы научиться у Чемберлена «необходимым вещам».

Однако чтобы претворить подобную (в духе Карлейля) британскую идеологию в немецкую практику, потребовались потрясения мировой войны и социальная катастрофа. Так, в 1925 г. газета «Volkischer Beobachter» оценивала «Основы девятнадцатого века» как «Библию Движения»[811]. Ведь Чемберлен материализовал метафизический дуализм, сделав его расовой идеологией, он конкретизировал умозрительные понятия, создав на их основе целую программу действий. «Всех, кто не принадлежит к нам… следует беспощадно растоптать», «финикийский народ… истребить». «Я ненавижу их всеми силами души, ненавижу и ненавижу», – писал Чемберлен о евреях. Он считал, что человек творит добро или зло в зависимости от того, какая кровь течет в его жилах (т. е. в зависимости от происхождения), и потому Чемберлен возомнил, что уничтожение «зла», якобы воплощенного в еврействе, «спасет» человечество. А для этого, разумеется, надо уничтожить всех евреев. Так, в начале 1917 г. он «открыл» немецкому кайзеру, что мировая война – это «война еврейства… за власть над миром». Именно Чемберлен дал теологическую трактовку конфронтации между германцами и евреями, представив ее как апокалиптическую последнюю схватку[812]. В Англии империалистической эпохи – какой бы расизм в ней ни царил – чувство избранности не приобрело столь апокалиптической заостренности. И тем большую готовность вступить в апокалиптическую схватку выразил Байрейт, т. е. наследники «Гибели богов» Рихарда Вагнера.

Но Чемберлен, по своему собственному признанию, был «не вагнерианцем, а байрейтианцем» (1888)[813]. Однако при этом он пошел гораздо дальше, чем наследники Вагнера. Хьюстон Стюарт Чемберлен спроецировал на творения Рихарда Вагнера собственные расистские грезы[814]. Враждебность к иудаизму «прежде всего… побудила Хьюстона Стюарта Чемберлена выдвинуть категорическое требование… за исполнение которого взялся Гитлер: уничтожение европейских евреев»[815]. Во всяком случае, «именно Чемберлен сумел поставить творчество Рихарда Вагнера и культуру Байрейта на службу политическим целям гитлеровской идеологии». Именно книга Чемберлена о Вагнере («Рихард Вагнер». Мюнхен, 1895) стала священным писанием немецких националистов-вагнерианцев[816]. Именно Хьюстон Стюарт Чемберлен возглавил движение, сделавшее «круг Вагнера» подобием «Грааля» гитлеровской «партии спасения», хранителей «чистоты крови»[817]. Именно чемберленовская интерпретация Вагнера составляла, по выражению Иоахима Кёлера, едва ли не «сердцевину мировоззрения Гитлера»[818].

Нацисты делали особый упор на то, что именно Чемберлен как «провидец Третьего рейха» выявил тот «армагеддон», который германцы ведут с «ночными альбами» – «хранителями сокровища»[819], символизирующими еврейство[820]. Именно этот британский вдохновитель Гитлера в ложном свете представил враждебность Рихарда Вагнера к иудаизму и вывел из нее непримиримо-расистский экстремизм убийц. Чемберлен, не считавший евреев людьми, придал мифу почти противоположный смысл по сравнению с тем, что имел в виду Вагнер: тот мечтал о спасении еврейства путем его растворения в универсализме человечества[821]. У Чемберлена же «Грааль», сверкающий лишь для «чистой расы», «больше не имеет ничего общего… с представлениями Вагнера»[822]. Интересно, что, выступая против еврейства, сам Гитлер никогда не ссылался на авторитет Вагнера.

В результате Хьюстона Стюарта Чемберлена называли «одним из самых злостных политических клеветников… всех времен» (так считал, например, Куби[823]).

В день 35-летия будущего фюрера Чемберлен заявил: «Он [Гитлер] … не в состоянии, разделяя всю нашу убежденность в… смертоносном влиянии еврейства… не действовать в соответствии с ней; [не] воплощать выводы из своих мыслей в действиях – никто, кроме Адольфа Гитлера… То же можно сказать о его отношении к марксизму: тут он признает лишь войну на уничтожение…» (1924)[824]. (Кстати сказать, нет никаких достоверных свидетельств, подтверждающих, что, живя в довоенной Вене, Гитлер враждебно относился к евреям – скорее наоборот.[825]) Достоверно только то, что Гитлер (как он сам признавался в завещании) довел до конца логические умозаключения Чемберлена и претворил его идеи в жизнь.

«И, словно… отголосок напутствия Чемберлена Гитлеру додумать его мысли “до конца” и “бесстрашно сделать из них выводы”, в 1943 г. прозвучало заявление Гиммлера… о том, что он признает “ответственность”, которую он и его эсэсовцы взяли на себя, развязав холокост, – “ответственность за действия, а не только за идею”», – пишет Иоахим Кёлер[826].

Таким образом, Чемберлен (согласно его письму от 1 января 1924 г.) увидел в Адольфе Гитлере будущего исполнителя своей «жизненной миссии» и истребителя недочеловеков[827]. В тот же январский день Чемберлен назвал Адольфа Гитлера «одним из редких светочей… истинно народным человеком (Volksmensch)». Чемберлен проторил путь и для своей соотечественницы, члена гитлеровской партии, Винифред Уильямс: он способствовал тому, чтобы поставить наследие Рихарда Вагнера, ее свекра, на службу национал-социализма. И если Хьюстон Стюарт Чемберлен был расистским идеологом «вагнеровского» клана, то во главе этого клана стояла Винифред Уильямс-Вагнер. Эта англичанка «пронесла семейную традицию антисемитизма практически через весь наш век»[828]. Таким образом, ее убеждения вполне совпадали с воззрениями Гитлера, которого Винифред называла «Волком». Уже в Рождество 1923 г. муж Винифред – Зигфрид Вагнер мог отметить, что она «сражается за Гитлера, как львица»[829]. И даже в 1973 г. (sic) говорили, что Винифред Вагнер продолжает верить в конечную победу Адольфа Гитлера. Эта британская единомышленница Гитлера хранила его портрет с собственноручным его посвящением: «От Волка – его Винни». И потому в своем кругу ее так и величали: «Винни, подруга Гитлера»[830] – Винифред Уильямс из Англии, хранительница духа Хьюстона Чемберлена, пережившая его самого. Ведь этот онемечившийся представитель английских Чемберленов – Хьюстон Стюарт – первым из писателей с общегерманским (если не европейским) именем объявил себя сторонником национал-социалистского движения[831]. Именно Чемберлена (как отмечал Винфрид Шюлер) – в гораздо большей степени, чем Рихарда Вагнера или любого другого «байрейтианца» – следует считать идеологическим отцом Третьего рейха[832]. Рудольф Гесс утверждал, что всякий раз, когда