Юрий Мухин - Тирания глупости Страница 49

Добавлю к этому отрывку и выводы Лебона по теме «Избирательная толпа».

«Догмат всеобщей подачи голосов обладает в настоящее время такой же силой, какой некогда обладали религиозные догматы.

Ораторы и писатели отзываются о нем с таким уважением и таким подобострастием, какие не выпадали даже на долю Людовика XIV.

Поэтому-то и надо относиться к этому догмату как ко всем религиозным догматам, на которые действует только время. Было бы, впрочем, бесполезно пробовать поколебать этот догмат, так как он опирается все-таки на некоторые доводы, говорящие в его пользу.

"Во времена равенства, — говорит справедливо Токвиль, — люди не питают никакого доверия друг к другу вследствие своего сходства. Но именно это сходство вселяет им доверие, почти безграничное, к общественному мнению, так как они полагают, что ввиду всеобщего одинакового умственного развития истина должна быть там, где находится большинство".

Можно ли предположить, следовательно, что ограничение подачи голосов на каких бы то ни было основаниях должно повести к улучшению голосований толпы? Я не допускаю этого на основании ранее высказанных мною причин, касающихся низкого умственного уровня всех собраний, каков бы ни был их состав.

В толпе люди всегда сравниваются, и если дело касается общих вопросов, то ПОДАЧА ГОЛОСОВ СОРОКА АКАДЕМИКОВ ОКАЖЕТСЯ НИСКОЛЬКО НЕ ЛУЧШЕ ПОДАЧИ ГОЛОСОВ СОРОКА ВОДОНОСОВ.

Не думаю, чтобы голосования, которые так часто ставились в вину всеобщей подачи голосов (например, восстановление империи), были бы иного характера, если бы вотирующие были выбраны исключительно из числа ученых и образованных. Если какой-нибудь индивид изучил греческий язык, математику, сделался архитектором, ветеринаром, медиком или адвокатом, ТО ЭТО ЕЩЕ НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ОН ПРИОБРЕЛ ОСОБЕННЫЕ СВЕДЕНИЯ В СОЦИАЛЬНЫХ ВОПРОСАХ. Ведь все наши экономисты большей частью образованные люди, в большинстве случаев профессора и академики, но разве существует хоть один общий вопрос, протекционизм, биметаллизм и т. д., относительно которого они пришли бы к соглашению? И это потому, что вся их наука представляет собой лишь очень смягченную форму всеобщего невежества. ПЕРЕД СОЦИАЛЬНЫМИ ЖЕ ПРОБЛЕМАМИ, В КОТОРЫЕ ВХОДИТ СТОЛЬКО НЕИЗВЕСТНЫХ ВЕЛИЧИН, СРАВНИВАЮТСЯ ВСЕ НЕЗНАНИЯ.

Таким образом, если даже избирательный корпус будет состоять исключительно из людей, начиненных наукой, все же их вотум будет не лучше и не хуже, чем нынешние воты избирателей. Они будут точно так же руководствоваться своими чувствами и духом своей партии.

Наши затруднения нисколько бы не уменьшились, но нам пришлось бы, кроме того, испытать еще тяжелую тиранию каст».

В начале 2010 г. автор имел несколько дискуссий, так сказать, в лагере противника, причем аудитория была представлена не столько либералами, сколько людьми, которые сами себя называют интеллигентами и интеллектуалами. Соответственно снова возникли мысли относительно их умственных способностей (я имею в виду умственные способности интеллигенции, которой и в левой среде пруд пруди, а не только интеллигентов-либералов).

В отечественной науке базовым трудом в вопросе ума интеллигенции являются приведенные лекции И. П. Павлова, они, кстати, многим известны и достаточно широко цитируются в спорах с оппонентами, но, как водится, остаются непонятыми.

Но прежде, чем говорить об их образовательной неэффективности, давайте суммируем те недостатки ума русской интеллигенции, которые увидел И. П. Павлов.

1. Отсутствие сосредоточенности ума в оценке обстановки и принятии решения: «Мне кажется, что мы не наклонны к сосредоточенности, не любим ее, мы даже к ней отрицательно относимся… ясно, что эта сосредоточенность есть сила, а подвижность, беготня мысли есть слабость».

2. Оперирование словами без понимания их смысла: «…русская мысль совершенно не применяет критики метода, то есть нисколько не проверяет смысла слов, не идет за кулисы слова, не любит смотреть на подлинную действительность. Мы занимаемся коллекционированием слов, а не изучением жизни…

Если ум пишет разные алгебраические формулы и не умеет их приложить к жизни, не понимает их значения, то почему вы думаете, что он говорит слова и понимает их?»

3. Страх свободы слова: «Это свобода, абсолютная свобода мысли, свобода, доходящая прямо до абсурдных вещей, до того, чтобы сметь отвергнуть то, что установлено в науке как непреложное. Если я такой смелости, такой свободы не допущу, я нового никогда не увижу.

Есть ли у нас эта свобода? Надо сказать, что нет. Я помню мои студенческие годы. Говорить что-нибудь против общего настроения было невозможно… Мы всегда с восторгом повторяли слово «свобода», но когда доходит до действительности, то получается полное третирование свободы».

4. Отсутствие беспристрастности: «…привязанность, связанная с абсолютным беспристрастием, такова следуюиичя черта ума. Вот почему одно из мучений ученого человека — это постоянные сомнения, когда возникает новая подробность, новое обстоятельство».

5. Нежелание знать подробности: «Следующая, пятая, черта — это обстоятельность, детальность мысли. Что такое действительность? Это есть воплощение различных условий, степени, меры, веса, числа. Вне этого действительности нет…

Мы оперируем насквозь общими положениями, мы не хотим знаться ни с мерой, ни с числом».

6. Любовь к заумным сложностям: «Следующее свойство ума — это стремление научной мысли к простоте. Простота и ясность — это идеал познания. Вы знаете, что в технике самое простое решение задачи есть и самое ценное. Сложное достижение ничего не стоит. Точно так же мы очень хорошо знаем, что основной признак гениального ума — это простота…»

7. Отказ от предметного мышления: «Русский человек, не знаю, почему, не стремится понять то, что он видит. Он не задает вопросов с тем, чтобы овладеть предметом, чего никогда не допустит иностранец… Я помню, в каком-то научном обществе делался интересный доклад. При выходе было много голосов: «гениально». А один энтузиаст прямо кричал: "Гениально, гениально, хотя я ничего не понял!" Как будто туманность и есть гениальность».

8. Отсутствие стремления к истине: «Следующее свойство ума — это стремление к истине… это стремление распадается на два акта. Во-первых, стремление к приобретению новых истин, любопытство, любознательность. А другое — это стремление постоянно возвращаться к добытой истине, постоянно убеждаться и наслаждаться тем, что то, что ты приобрел, есть действительно истина, а не мираж. Одно без другого теряет смысл… А у нас, прежде всего, первое, — это стремление к новизне, любопытство. Достаточно нам что-либо узнать, и интерес наш этим кончается. "А, это все уже известно" интерес кончается».

Должен сказать, что это далеко не все признаки ума интеллигента, но об этом далее, а сейчас зададимся вопросом, как изменился этот интеллигентный ум с 1918 г.? Вот Павлов издевается над энтузиастом, кричавшим: «Гениально, гениально, хотя я ничего не понял!»

А вот газета «Ведомости» от 04.03.2010 г. написала:

«В среду комиссия по высоким технологиям и инновациям впервые публично собралась под руководством премьера Владимира Путина (до этого ее возглавлял вице-премьер Сергей Иванов). В 2010 г. на науку, инновационные проекты и федеральные целевые программы выделяется 1,1 трлн руб., заявил премьер, признав, что длинных денег недостаточно.

Но в законодательстве пока не прописано, что такое инновации, посетовали после заседания комиссии министр экономраз вития Эльвира Набиуллина и министр образования Андрей Фурсенко.

На выработку инновационной терминологии министерствам отпущено два месяца, заявил Фурсенко».

Это сообщение газета дала, как видите, абсолютно серьезно и даже с нескрываемой гордостью от мудрости Путина, признавшего, что инновации — это гениально. И выделившего на инновации огромные средства, а после этого давшего задание всего за два месяца разобраться с тем, что же такое эти самые инновации — на что же это он выделил деньги? Какой заботливый!

Ладно, не будем о грустном — не будем о Путине, отдадим должное Павлову — как по-настоящему умный человек он не кичится своей принадлежностью к ученому сословию и указывает, что ученому на самом деле ума нужно меньше, чем общественному деятелю — чем политику:

«Ведь у каждого ума одна задача — это правильно видеть действительность, понимать ее и соответственно этому держаться. Нельзя представить ум существующим лишь для забавы. Он должен иметь свои задачи, и, как вы видите, эти задачи и в том и в другом случае одни и те же. Разница лишь в следующем: научный ум имеет дело с маленьким уголком действительности, а ум обычный имеет дело со всею жизнью. Задача по существу одна и та же, но более сложная, можно только сказать, что здесь тем более выступает настоятельность тех приемов, которыми пользуется ум вообще. Если требуются известные качества от научного ума, то от жизненного ума они требуются в еще большей степени».