Аполлон Давидсон - Россия и Южная Африка: наведение мостов Страница 49

Пономарев предложил и формулировку официального ответа: «Принимая во внимание ситуацию в стране, мы согласны с мнением, выраженным Котане и Даду. В то же время намерение ЮАКП вступить на путь использования вооруженных методов борьбы возлагает на партию огромную ответственность. Необходимо не противопоставлять одну форму борьбы другим, а умело сочетать все эти формы. Вооруженная борьба – это борьба широких народных масс. Это означает, что в условиях подготовки к вооруженной борьбе политическая работа, работа по завоеванию масс приобретает решающее значение…» Этот ответ был одобрен Секретариатом ЦК КПСС практически мгновенно, 28 ноября. Была обещана и конкретная помощь. По сведениям Шубина, все это было сообщено Котане, находившемуся в СССР еще какое-то время, т. е. уже после первых взрывов, проведенных Умконто 16 декабря 1961 г. [592] , хотя причины такой задержки неясны. Но из тона и смысла разговора Котане и Даду ответ в принципе должен был быть ясен. К тому же речь идет только об ответе Котане. Даду мог уехать из Москвы раньше него и поделиться впечатлениями от встреч в ЦК уже в самом начале декабря.

С 1962 г. отношения стали бурно развиваться по восходящей: финансовая помощь ЮАКП возросла более чем вдвое; в том же году для обучения в советских вузах прибыла первая группа студентов; приехали первые студенты-коммунисты для обучения в Институте общественных наук (Ленинской школе), а затем резко возросло число тех, кто должен был приехать для обучения военным специальностям [593] . В декабре 1962 г. в СССР приехала делегация ЮАКП для обсуждения практической помощи Умконто. Она состояла из Артура Голдрейха и Веллы Пиллэя. Голдрейх и сам получил военные консультации в Москве, в частности, в связи с «Планом М» – операцией «Майибуйе», разрабатывавшейся тогда командованием Умконто. Обсуждались во время этого визита и общие проблемы дальнейшего сотрудничества в военной сфере, поставок оружия, транспорта и т. д. [594]

В апреле 1963 г. в Москву в сопровождении Котане приехал Оливер Тамбо, заместитель президента АНК и глава его «миссии в изгнании». В октябре 1962 г. в Ботсване состоялась консультативная конференция АНК – первая со времени запрета этой организации. На ней присутствовали как те члены руководства, которые уехали из страны, так и те, кто там еще оставался. Ботсвана была еще британским протекторатом Бечуаналенд, и хотя заседания проходили легально, на них присутствовал офицер полиции – англичанин, так что обсуждать открыто вопросы о вооруженной борьбе участники не могли. Но именно на этой конференции было принято решение официально связать Умконто с АНК. Декларация АНК, в которой Умконто было впервые названо военным крылом АНК, появилась в апреле 1963 г. [595] . Тамбо приехал в Москву после этого решения.

Решение связать Умконто с АНК было судьбоносным. До этого в руководстве АНК не было единства относительно вооруженной борьбы. Достаточно сказать, что даже Котане поначалу был против, несмотря на то что уже участвовал в организации военных действий как член ЮАКП. Против был и Тамбо, к тому времени пытавшийся развернуть за рубежом кампанию солидарности с борцами против апартхейда [596] . Решение о создании Умконто ве сизве было принято руководством АНК (источники дают разные сведения о том, кто именно из руководства при этом присутствовал) в середине 1961 г., но тогда говорилось только о создании этой военной организации, а не о том, кому она будет подчинена. После конференции в Ботсване все эти двусмысленности и неясности были устранены.

Во время визита в Москву эта новая ситуация позволила Тамбо обсудить планы военных действий, запросить средства – 250 тыс. ф. ст., помощь в обучении военных кадров, в обеспечении Умконто оружием, обмундированием и снаряжением. Упоминалась и помощь в организации пропагандистской работы, прежде всего на международной арене. Просьбы южноафриканцев были положительно встречены в ЦК КПСС. АНК стал, таким образом, первым национально-освободительным движением в Африке, установившим прямые отношения с КПСС. По настоянию Котане финансирование АНК и ЮАКП велось раздельно [597] . Возможно, что уже во время этого визита Тамбо получил в СССР 20 тыс. долл. [598]

В 1963 г. завершилось формирование системы отношений между АНК, ЮАКП и СССР, просуществовавшей до конца советского периода. При всем неравенстве партнеров – экономическом и политическом – это не были отношения патрона и клиента. На молодежной конференции АНК, проходившей в августе 1982 г. в Морогоро в Танзании, Мозес Мабида – в то время генеральный секретарь ЮАКП – сказал: «Наши враги обвиняют нас часто и многократно в том, что мы рабски подчиняемся Москве и выполняем инструкции некоей иностранной державы. Я могу заверить Вас с полной определенностью, что эти обвинения – полная фикция… Наша партия, как и любая другая коммунистическая партия, полностью автономна, полностью самоуправляема и вольна в любое время принять любую систему организации, программу, политику и стратегию, подходящую для условий, в которых мы действуем» [599] . Это было правдой.

Справедливо и утверждение Шубина, что для отношений КПСС и ЮАКП был характерен такой подход: «… консультации – да, но без диктата и превосходства». То же и с АНК [600] . Это были отношения сотрудничества в борьбе за общие идеалы и товарищества. Хэралд Штракан, один из основателей и первых бойцов Умконто, выразил ту же мысль по-другому: «У нашего руководства и советского были одни идеи. Это была одна и та же группа людей» [601] . Южноафриканцы сами решали, как именно им вести борьбу против империализма на их конкретном участке.

Но была и другая правда. И материальная поддержка большинства их планов, и само выживание АНК и ЮАКП в изгнании зависели от советской стороны, и на первых порах только от нее. К тому же для тех, чьим идеалом была социалистическая система, авторитет СССР во всех вопросах теории и практики, стратегии и тактики, международных дел и всего прочего был огромен. Поэтому все планы южноафриканцев обсуждались с советской стороной, к ней обращались с просьбами, к ее советам внимательно прислушивались.

В начале 1960-х годов была заложена, таким образом, основа теснейшего сотрудничества между СССР, ЮАКП и АНК, оказавшего глубокое влияние на развитие событий на юге Африканского континента.

Советский мир АНК

В начале 1960-х годов сложились и все советские структуры, составлявшие систему поддержки национально-освободительных движений и помощи им. Она была разветвленной и сложной, но сам характер советского общества определял то, что эта система действовала централизованно и целенаправленно, как единый механизм. Каковы бы ни были затраты на аналогичные функции соперников СССР по холодной войне, такого механизма у них не было.

Организаций, занимавшихся южноафриканскими делами, в СССР было немало, но самой важной и, безусловно, решающей инстанцией был ЦК КПСС, прежде всего его Международный отдел. С 1961 по 1986 г. заведовал этим отделом Б. Н. Пономарев, кандидат в члены Политбюро ЦК с 1972 по 1986 г. С ним на протяжении двух с половиной десятилетий встречалось руководство АНК и ЮАКП, ему высказывало свои просьбы и пожелания, с ним обсуждало стратегию своей деятельности. Через Пономарева эта информация поступала в Секретариат ЦК или в Политбюро, которые и принимали все важнейшие решения.

Текущими южноафриканскими делами в аппарате ЦК КПСС занимался Сектор африканских стран Международного отдела, созданный в начале 1960-х годов. Сотрудники этого подразделения поддерживали с АНК и ЮАКП постоянный контакт, встречались с их представителями, занимались вместе с ними практической организацией различных мероприятий и решали различные организационные вопросы, в том числе связанные с поставками техники и оружия и подготовкой конкретных операций, готовили документацию для встреч на более высоком уровне и материалы для решений высшим инстанциям, координировали и направляли деятельность других советских организаций, связанных с АНК. Занимался сектор и студентами, в первую очередь теми, кто приезжал для обучения в Институте общественных наук. Аппарат ЦК занимался приемом не только официальных, но и неофициальных делегаций АНК и ЮАКП, например, когда члены их руководства приезжали на отдых и лечение, для консультаций и т. д. Предоставлял он помощь и в организации внутренних мероприятий компартии и АНК, например партийных съездов и конференций.

От людей, работавших в Международном отделе ЦК КПСС, от того, как они видели ситуацию, как представляли себе и как передавали ее вышестоящему начальству, зависело очень многое. Со-трудники Сектора африканских стран, прежде всего его руководители – П. И. Манчха, А. Ю. Урнов и В. Г. Шубин, – знали руководство АНК, ЮАКП и Умконто близко и были посвящены во многие, если не во все основные дела и планы этих организаций. Без их помощи и участия многие из этих планов были бы просто неосуществимы. По сути дела, эти люди сами были частью южноафриканской борьбы, ее московским подразделением. Южно-африканцы шли к ним, особенно к Шубину, со всеми своими проблемами и бедами. Шубин знал очень многих в руководстве Южно-Африканской компартии и АНК, причем не только по официальным послужным спискам.