Владимир Соловьев - Империя коррупции. Территория русской национальной игры Страница 5

Они всегда окружали себя процедурами и формально не нарушали даже большинства законов. У нас же не запрещено супругам работать в одной и той же организации. И бывший префект ЮАО отнюдь не исключение – когда мы берем список и выясняем, где чьи родственники работают, выясняется, что очень многие жены и дети прекрасно себя чувствуют в структурах, имеющих прямое отношение к рынку, на котором руководят их мужья и отцы. Ну и что? Из-за такого пустяка лишать людей должности или профессии? Вот взять теперь уже бывшего начальника Московского метрополитена Дмитрия Гаева – к слову, обладателя патента на изобретение пропускного механизма в метро. Технический гений. Разве плохо, что его сын руководил компанией, выпускающей магнитные карты для оплаты проезда, а у дочки был эксклюзивный договор на продажу сувенирной продукции с символикой метрополитена? И сколько времени потребовалось, чтобы понять, что в данной ситуации есть что-то, мягко говоря, не вполне нормальное, снять Гаева с должности и начать расследование.

Во время той памятной беседы с Лужковым я спросил: «Юрий Михайлович, неужели вы не понимаете, что вокруг вас все воруют? Даже Елена Николаевна мне говорила с ужасом, что она сама вынуждена, чтобы получить разрешение, ходить и давать взятки». Системе было неважно, какие слова писались на документах, дьявол, как всегда, таился в мелочах. Все хорошо знали, что в той же Москве заход к мэру еще ничего не решает, важно, каким цветом выписана резолюция. Мало того, после этого ты еще проходишь все круги ада и тебе необходимо тихо и аккуратно благодарить на всех уровнях, иначе беда. Никто не будет против, но дело не сдвинется с места. Да, конечно, ты можешь обойтись без коррупции, никого не подкупая, и наверное, в принципе даже что-то получишь… Может быть.

Лужков создал систему, которую с удовольствием приняли и адаптировали во всех регионах. Ее ключевым элементом было именно наглое, вызывающее, открытое участие города в коммерческой деятельности. Система проста: только город является как регулятором, так и участником процесса. Отдайте долю городу. А если ты отдаешь долю квартир городу, дальше он решает, что и кому он даст. Город начинает и выигрывает, потому что именно он тем самым регулирует рынок недвижимости и игроков на этом рынке. Город становится главным коммерческим игроком, определяющим, кому и по какой ставке достанется земля в аренду, при этом равноценные участки могут стоить совершенно разных денег. Или доля города в разных проектах может оказаться различной. Но исходя из этого как можно говорить о честной конкурентной борьбе, если издержки разных игроков изначально неравны?

В московском строительстве сложилась уникальная ситуация. Понять, кто и что строит на территории Москвы, невозможно до сих пор. Количество реальных профессионалов год от года сокращалось. В отрасль приходило все больше людей, имеющих крайне слабое отношение к строительству. Если верить заявлениям известного бизнесмена Шалвы Чигиринского, он стал успешным риелтором и строителем в Москве только потому, что по негласной договоренности половину своего бизнеса отдал столичному руководству. В то же время, когда в передаче «К барьеру!» я спросил бывшего руководителя девелоперской компании Mirax Group Сергея Полонского, платил ли он деньги московскому правительству за получение разрешений, Полонский замер, долго сверлил меня взглядом, но так ничего и не ответил – после этого инцидента, правда, в своих статьях и книгах призывал передачи типа «К барьеру!» закрыть навсегда. Именно поэтому появление обманутых дольщиков вызывает умиление – это кто же вторгся на рынок? Неизвестные люди, которые вдруг взяли и обманули? И по-другому выглядит справедливый гнев: ребята, так сколько же вам дали, чтобы на рынок пришли мошенники?

В какой-то момент времени вдруг стало ясно, что даже не нужно продавать квартиры. Если угодно, продавался по абсолютно непонятной цене бетонный мешок. При этом любые попытки определить, каковы же реальные затраты на производство этого великолепия, всегда давали сбой. Можно было предположить, что многоэтажки возводят английские лорды, растирающие золотыми мастерками раствор, замешанный на алмазной пыли, но, придя на любую стройку, ты видишь лица рабочих из Средней Азии и с легкостью можешь оценить крайне низкий уровень строительной культуры. Ясно, что где-то здесь таится обман. При этом само понятие «дешевых квартир» на столичном рынке недвижимости исчезло полностью.

Стало очевидно, что необходимо платить городу сумасшедшие деньги за то, к чему город не имеет никакого отношения. Оказалось, что городские власти де-факто считают владельцами земли непосредственно себя. Не москвичей – а себя. Формальное объяснение звучало очень благостно: часть квартир отходит городу, идет на социальные нужды и раздается. Я так и не понял, правда, кому она раздается. Если посмотреть на объемы строительства, то, казалось бы, уже половина Москвы должна жить в новых квартирах, выданных московским правительством в рамках программы социального обеспечения. Но ничего подобного не происходило и не происходит, да и ни о какой массовой выдаче речь не идет. Речь, скорее, о каком-то непонятном торге с федеральными властями, с деятелями культуры и средств массовой информации, которые в обмен на хорошее отношение получали привилегированные бесплатные столичные квартиры. Существовало даже три типа ставки оплаты, вероятно, показывающих степень близости к московской власти. Но, повторюсь, о каком-либо объективном рынке не имело смысла даже говорить – его не было.

Кроме того, квартирами впрямую торговали и структуры, имеющие непосредственное отношение к правительству Москвы. И никого это не удивляло. Целые департаменты через систему ГУПов занимались всем подряд и чувствовали себя предпринимателями, хотя не обладали ни профессиональными, ни личностными характеристиками, чтобы делать это успешно. Подобный подход убивал конкуренцию навсегда. Только вдумайтесь – в городе Москве существовал ГУП, занимавшийся парковками. А что такое московская парковка? Это ничто, кусок асфальта, расчерченный краской. По нему ходил человек в псевдовоенной форме и собирал с автовладельцев деньги за то, что их машины стоят на этом куске асфальта. Так вот, данный ГУП был убыточным. Понять, как он мог быть убыточным, невозможно – что абсолютно не мешало ему быть таковым. Пример из разряда дурных анекдотов, однако дело обстояло именно так.

В московском правительстве оказались департаменты, которые по всей логике должны были иметь отношение скорее к федеральным структурам. Трудно найти разумный ответ на вопрос, почему, например, мэрия столицы занималась дорожным строительством. И притом как она им занималась! Выяснилось, что цены на километр совершенно сумасшедшие и опять же, как и в случае со строительством домов, не имели никакого отношения к реальным затратам. Так на основании чего выводилась эта стоимость? Очень хотелось денег?

Как мы с вами хорошо знаем, дорожное строительство в России – вообще золотое дно. Мы знаем, что, в соответствии с заключением Счетной палаты, министру транспорта Игорю Левитину за все время нахождения на посту удалось построить меньше 200 километров федеральных дорог по средней цене 41 миллион долларов за километр. Смешно говорить – Москва эти цифры перебила с легкостью, в разы, и получала от этого нечеловеческое наслаждение. Был целый департамент, который каким-то образом это мог даже оправдывать и наслаждаться этим, а это уже просто анекдот.

Когда Владимира Ресина спросили, чем обусловлена такая космическая стоимость километра московских дорог, он дал потрясающий ответ: оказывается, мэрии приходится выкупать земельные участки! Не случайно на столичных градоначальников подала в суд компания АСТ, принадлежащая скандально известному предпринимателю Тельману Исмаилову, с требованием заплатить им деньги, поскольку на тех самых участках, через которые должна пройти дорога, компания построила складские помещения, и теперь их необходимо сносить. Это, по сути, традиционная комбинация, известная со времен строительства железных дорог в Америке: правительство Москвы выдавало своим аффилированным структурам в долгосрочную аренду земельные участки на тех самых землях, которые потом отходили под строительство трасс.

Город оказывался вовлеченным в самые невероятные проекты. Так, Шалва Чигиринский становится совладельцем Московского нефтеперерабатывающего завода, а столичное правительство, в свою очередь, получает долю в британской компании Sibir Energy. Казалось бы, какое отношение она имеет к жизни Москвы? Город вдруг влезает в покупку аэропорта Внуково и авиаотряда, которым он не только не умеет управлять – ему это противопоказано. Не вызывает никакого сомнения, что, когда вдруг совершенно неожиданно, без объявления войны, была перекрыта дорога на Шереметьево, управляющие аэропортом восприняли это как прямые происки конкурентов с целью перетащить клиентуру во Внуково. Причем довольно сложно с ними не согласиться – так как именно город принимает решение о ремонте шоссе и именно город страдает от того, что аэропорт Внуково плохо управляется. А как он может хорошо управляться, если город этого делать не умеет?