Коллектив авторов - Доктрина Русского мира Страница 52

Я бы не стал раскланиваться в уважении к Россотрудничеству, к фонду «Русский мир». Я считаю, что это бутафория, пустая трата ресурсов. И по существу все это работает против интересов борьбы с русофобией, если уж говорить прямо. Потому что это осуществляется в рамках неолиберального импланта силами тех же самых людей, которые являются источниками и архитекторами современной русофобии.

Сегодня у нас нет комплексного взгляда на наше будущее. До тех пор, пока мы не найдем образ русского будущего через построение духовно-светского пути, через возвращение наконец к нормальным человеческим отношениям между религией и наукой, между государством и православием, не исключая при этом ни ислам, ни буддизм, ни иудаизм, – мы будем слабее ИГИЛ, этого исламского необольшевизма.

ИГИЛ соединил в себе политический аспект – халифат, идеологический аспект – радикальный ислам, и то, что называется современным баасизмом, то есть арабским социализмом. Нам нужен аналог. Без этого мы не решим никаких проблем – ни связанных с русофобией, ни с выживанием России, ни с защитой от внешних и внутренних врагов.

И последний вопрос, поднятый генералом Ивашовым. Что касается экономики – да не надо нам туда рваться. Мы занимаем полпроцента американоцентрической финансовой экономики. И бог с ним. У нас есть оружие, слава богу, и армия, и дух. А современная экономика на 90 % уже фейковая. Возьмите рынок лекарств, возьмите моду, возьмите рекламу и так далее. Что нам туда гнаться, в этот шестой технологический уклад? Там ничего хорошего нас не ждет.

Александр НАГОРНЫЙ,

заместитель председателя Изборского клуба, заместитель главного редактора газеты «Завтра»:

– Думаю, что очень много справедливого было сказано. При этом то положение, в котором мы оказались после 1991 года, все же неустойчиво. Ситуация находится в динамическом состоянии, она развивается. И в этом развитии мы неожиданно видим такие удивительные, противоречивые тенденции, когда наша государственная власть самим фактом своего существования входит в противоречие с западным миром.

Мы можем охарактеризовать феномен Путина и его окружения именно с этой точки зрения. Этот истеблишмент, конечно, хотел бы войти в когорту сильных мира сего и функционировать в плотном контакте с мировой элитой. Но не получается это. Существование России в том объеме, в котором она сохранилась после 1991 года, все равно является костью в горле у Запада, и ее надо уничтожить не в течение 20–50 лет, а в течение 3-5-7 лет. Вот какая задача стоит перед Западом и в идеологическом, и в геополитическом смысле.

И отсюда неожиданно возникает то противоречие, которое мы сейчас наблюдаем – это ненависть к Путину, к его истеблишменту. И путинские элиты это понимают: они вынуждены смещаться в ситуацию более суверенного, независимого состояния, идет реанимация определенных советских категорий. И если наш истеблишмент хочет сохраниться в биологическом понимании этого слова, они вынуждены все больше и больше опираться на ценности, которые были отвергнуты и разрушены в 1991 году.

В этом смысле мне хочется вспомнить выступление Путина на Валдайском клубе, когда неожиданно он начал говорить о традиционных ценностях. Многие ожидали, что на сессии ООН в Нью-Йорке он продолжит эту линию, и тогда возникнет новая идеологическая линия, которая позволит России создать вокруг себя и систему союзников. Этого тоже не произошло.

Поэтому следующий этап развития ситуации будет связан с тем, что Вашингтон попытается надавить на Россию с гораздо большей силой. И нашему руководству придется все глубже и глубже искать поддержку в общественном мнении. А общественное мнение у нас не приемлет русофобии.

Отсюда возникает необходимость синтеза и советских ценностей, и русских ценностей до 1917 года. И я призываю всех подумать о том, какие инструменты могут быть использованы в плане борьбы с внутренней русофобией.

Вячеслав ГУСЬКОВ,

руководитель нижегородского отделения Изборского клуба:

– Я считаю, что главная все-таки опасность – это внутренняя русофобия, как и рождающаяся в ответ ксенофобия по отношению к нерусским в России. И спроецировать эту опасность можно еще и на ближайшее зарубежье, Украина тому пример. Эта русофобия, мы все знаем, культивируется и поддерживается извне. Тем не менее, что нужно нам для выработки многонациональной резистентности России – это, я думаю, системная пропаганда дружбы.

Мы все знаем дагестанца, который ударил русского парня, тот упал и умер. Но мы не знаем про дагестанца, который спас двух русских девушек, а сам погиб, поскольку не умел плавать. Мы все слышали про азербайджанца, который зарезал русского парня, но мы не знаем двух братьев-азербайджанцев, которые спасли из горящего дома пожилую русскую чету. Должна идти информация не только о каких-то негативных вещах.

Поскольку наша организация, Нижегородское отделение Изборского клуба, выросла из межнационального союза, то мы в Нижегородской области инициировали журналистский конкурс на лучшее произведение о дружбе и согласии между народами. Но проект идет как-то немножко вялотекуще. Я думаю, что если с помощью авторитета Изборского клуба это вывести на федеральный уровень, это было бы позитивным моментом для борьбы с внутренней русофобией.

Все мы знаем знаменитую фразу «Русские не сдаются!» Но мало кто знает, что произнес ее адыг Хусен Андрухаев, младший политрук. И сделал он это перед смертью, прежде чем взорвать себя вместе с фашистами. Ему некогда было разбираться, – адыгеец, не адыгеец.

Юрий БАРАНЧИК,

главный редактор портала «Империя»:

– Русофобия – это одно из направлений информационной войны против России, которая ведется достаточно давно. Неважно, что это была Российская Империя, Советский Союз или нынешняя Россия. Но все достижения западной пропаганды в этом плане, это есть в первую очередь наш собственный недостаток всего. И когда мы сейчас посыпаем голову пеплом по поводу, – на Украине плохо, в Казахстане плохо, в Белоруссии плохо, это, прежде всего, недостаток нашей собственной политики.

Мне кажется, что это наша основная проблема, что то же Россотрудничество проводит массу мероприятий для галочки. И финансирование, поверьте, на той же Украине у Россотрудничества было достаточное для того, чтобы половину Рады держать под контролем.

Ведь как действует Запад? Он действует очень продуктивно, прагматично и рационально. Возьмем ту же Белоруссию. Уже официально там отменен статус Отечественной войны 1812 года. То есть это описывается как война русских и французов на территории Белоруссии. Естественно, отсюда перебрасывается мостик к Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. На памятнике Пушкину, я думаю, здесь все в курсе этой истории, сбили строки со стихотворением «Клеветникам России». Сейчас на месте строк там пустота. И таких фактов очень много. И это позволяет предположить, что украинский сценарий в Белоруссии медленно, но приближается. Я считаю, что это не заслуга Запада, не его достижение. Это наши собственные недоработки, прежде всего МИДа, посольства российского, наших структур, работающих с Русским миром.

Петр КАЛИТИН,

доктор философских наук, профессор МИФИ:

– Главный тезис либерального нигилистического подхода к России и русским, который повторяет точку зрения небезызвестного Альфреда Розенберга, состоит в следующем: Россия не имеет своего лица, соответственно, мы должны это лицо ей дать.

На таком основании нам предлагают либеральные ценности, как исключительно русские. Самое страшное, что мне хотелось бы подчеркнуть, что на сегодняшний день мы получили уже не просто либеральный псевдорусский вариант русофобии, а еще и патриотический вариант русофобии. Вы почитайте внимательно мысль Путина о патриотизме как национальной идее, где главный критерий патриотизма – это, простите, потребительское благополучие россиян.

Почему мы проигрываем? Потому что Россия последнюю четверть века не предлагает никому, в том числе Украине, ничего кроме куцего варианта той же европейской системы ценностей, начиная от либерализма и кончая потребительством. И очень символично, что один из первых проектов, которые Россия начала создавать в Крыму, было казино. При чем здесь тогда Русский мир?

Галина ЗАПОРОЖЦЕВА,

руководитель движения «Матери Украины»:

– Сегодня звучала некоторая критика по отношению к самому термину «русофобия» в отношении его точности. Но в этом термине есть своя сила. Потому что если человеку сказать, что он трус, он уже будет себя чувствовать неловко. Человеку сказать, что «ты закомплексованный, имеешь фобии», – он уже внутренне содрогается. Таким образом, сам термин несет в себе технологию борьбы с нашими врагами.