Александр Каревин - Сумерки невежества. Технология лжи, или 75 очерков о современной фальсификации истории Украины Страница 55

Открытие проходило с помпой. Лично присутствовал глава городской администрации. Пресса расхваливала его заботу о киевлянах и вовсю расписывала значение события для культурной жизни столицы. Радостно сообщалось, что в магазине можно будет приобрести практически любую книгу.

…Обо всем этом, повторюсь, я узнавал из СМИ. Попасть в «книжную сокровищницу» мне удалось где-то спустя полгода…

Первое, что поразило, — это пустота. В ходе последнего ремонта в торговом зале убрали лишние перегородки, иначе расставили стеллажи. Магазин стал выглядеть еще больше, чем раньше. А покупателей… не было.

Весело щебетали по-украински, рассматривая книги, две малолетки (наверное, студентки-первокурсницы, приехавшие на учебу из западных областей — у украиноязычных жителей центрального региона немного другой говор). Скучали два продавца — он и она. И все! Контраст с былым многолюдьем являлся слишком разительным. Можно было подумать, что киевлян вдруг поразил какой-то вирус и они перестали интересоваться книгами. Однако нет — непосредственно перед тем я заходил в другой книжный магазин — «Читай-город» (он примерно в двухстах метрах от «Сяйво книги»). Там людей было полно. А тут…

Все выяснилось, когда я прошелся по залу. Почти все предлагаемые книги были на украинском языке, русских книг — буквально единицы. Между тем Киев — город русскоязычный.

Пока я знакомился с ассортиментом, в магазин зашла молодая пара. Их интересовала зарубежная литература. Узнав от продавца, что «зарубежной литературы у нас мало, в основном — украинская», пара молча развернулась и вышла.

А мне почему-то вспомнилась передача двухлетней давности по городскому радио. «Национально сознательный» радиожурналист Анатолий Тарасенко сокрушался и недоумевал в беседе с одним из парламентариев: «Как принудить украинцев в Киеве разговаривать на украинском языке? Ну не хотят говорить! Не говорят по-украински!»

Неужели, не придумав ничего лучшего, приучать киевлян к украинскому языку решили столь примитивным способом? Но в таком случае украинизаторы лишь получили еще одно (очередное!) доказательство неконкурентоспособности языка, объявленного на Украине единственным государственным.

Впрочем, сия неконкурентоспособность им и так хорошо известна. Когда в конце прошлого года министерство науки и образования Украины подготовило законопроект, предусматривавший право родителей выбирать язык воспитания для своих детей в детских садах (только и всего!), у «национально сознательных» деятелей началась форменная истерика. Они кричали, что данный законопроект — это «опасность для государства и государственности», «подрыв основ нашей независимости».

«Не стоит и прогнозировать, какие последствия этот закон будет иметь для государственного украинского языка», — комментировало случившееся Национальное радио. А видный национал-демократ, народный депутат, председатель общества «Просвіта» («Просвещение») Павло Мовчан прямо заявил, что предоставление указанного права родителям несет «угрозу национальной самоидентификации украинцев». В том, какой язык изберут украинцы для своих детей, получив свободу выбора, никто не сомневался.

В результате — законопроект провалили совместными усилиями оппозиции и парламентского большинства (его даже не стали рассматривать на пленарном заседании). Так же, как проваливают и другие подобные законопроекты.

Только вот напрасно украинизаторы думают, что, отрицая право людей на выбор, приносят пользу украинскому языку. Скорее наоборот, вредят. Пример с магазином «Сяйво книги» достаточно показателен. Раньше, блуждая между стеллажами с книгами на русском языке, посетители наталкивались и на книги украиноязычные, смотрели их, иногда покупали. А теперь?

В Киеве полностью ликвидировали русскоязычные детсады, почти полностью — школы и вузы с русским языком обучения. И что? Вне уроков и лекций учащиеся все равно общаются на русском. Даже при проведении в Киеве конкурса знатоков украинского языка, организованного при содействии украинской диаспоры, участники, выйдя из кабинетов после выполнения заданий, начинали говорить по-русски. Аналогичная ситуация складывается в большинстве регионов страны, за исключением разве что западного.

Никогда люди (и дети и взрослые) не полюбят то, что навязывается насильно. Украинский же язык сегодня именно навязывают…

Согласно мусульманской легенде пророк Магомет когда-то пообещал вызвать к себе гору. Однако, несмотря на все его призывы и заклинания, гора не сдвинулась с места. Тогда Магомет сам пошел к горе, произнеся ныне всем известную фразу: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Он поступил умно.

Увы, поступить умно в языковом вопросе у украинских властей не получается. Не смогли они заставить народ соответствовать своей языковой политике. Не смогли, как ни старались! Значит, разумно было бы скорректировать такую политику, приблизить ее к народу. Но…

И еще одно. Украинские национал-патриоты уверяют, что говорить с населением на чужом ему языке могут только иностранные путешественники, предатели и оккупанты. Все верно. Вопрос лишь в том, какой язык для населения чужой, а какой — свой. Думается, вышеприведенные факты дают ответ на этот вопрос.

P. S. Перед тем как писать статью, я еще раз зашел в «Сяйво книги», чтобы удостовериться в правильности первых впечатлений. На этот раз там было аж четверо покупателей. Комментарии, наверное, излишни.

Не сотвори себе кумира

(О Тарасе Шевченко и тарасопоклонниках)

Есть у меня приятель на примете.

Не ведаю, в каком бы он предмете

Был знатоком, хоть строг он на словах.

Но черт его несет судить о свете:

Попробуй он судить о сапогах!

Нельзя сказать, что появление в «Киевском телеграфе» ругательной «рецензии» на мою статью «Копытца ангела. Тарас Шевченко: оборотная сторона медали» (Киевский телеграф. 2003. 19–25 мая) стало для меня неожиданностью. Учитывая обстановку, которая сложилась вокруг публикации, был уверен — такое обязательно произойдет. И не ошибся. В номере за 16–22 июня порадовал (пишу это без тени иронии) своим откликом поэт, культуролог (так он подписался) Александр Хоменко. Порадовал и вместе с тем немного разочаровал. Все-таки хотелось бы иметь дело с более подготовленным «противником». Но тут уж — кого Бог пошлет.

Как бы там ни было, хочу выразить признательность своему оппоненту. Он несколько раз прочитал мой материал, «анализировал» его, «проверял на достоверность», наконец, сочинил забавный отзыв. Единственное, что огорчает, — есть в этом отзыве некоторые недоработки. Не все, о чем пишет мой нелицеприятный критик, соответствует действительности. Точнее, все, что он говорит о моей статье, далеко от истины.

Ни в коей мере не стремлюсь упрекнуть глубокоуважаемого Хоменко, поэта, культуролога, в сознательной лжи. Причина слабых мест в его статье — другая. Мой достопочтенный оппонент, как бы это мягче выразиться, не совсем хорошо знает жизнь и творчество Тараса Григорьевича Шевченко, о котором громогласно взялся высказываться. Надеюсь, г-н Хоменко не обидится, если я укажу на отдельные неточности в его по-своему увлекательной работе.

Но сначала хочу повторить то, что уже писал неоднократно. Я нисколько не отрицаю наличия литературных способностей у Тараса Шевченко. Скажу больше. Я считаю его самым выдающимся из всех поэтов, когда-либо писавших на украинском языке. И обвинять меня в стремлении «на одной газетной странице перечеркнуть значение Шевченко-поэта» — неправильно. Не стремился я к этому. Однако вернемся к нашему Хоменко.

Выступление в печати достопочтенного поэта-культуролога напомнило мне эпизод из античной истории. В свое время этот случай вдохновил Александра Пушкина на написание стихотворения «Сапожник», фрагмент из которого вынесен в эпиграф. Древнегреческий художник Апеллес имел обыкновение выставлять нарисованные им картины в людных местах. Считая народ лучшим критиком и ценителем, живописец внимательно выслушивал мнения о своем творчестве проходивших мимо людей. Однажды некий сапожник заметил ему, что сапог на одной из картин изображен неверно: на внутренней стороне обуви нарисовано на одну петлю меньше должного. Художник поблагодарил специалиста по сапожному ремеслу и тут же исправил оплошность. Вдохновленный этим, сапожник принялся критиковать всю картину — и нога не так изображена, и все остальное. В конце концов Апеллес не выдержал: «Сапожник, суди не выше сапога!»

Схожесть Александра Хоменко с незадачливым обувщиком поразительна. Разве что сапожник хоть в сапоге знал толк. А Хоменко…

Моего критика чрезвычайно рассердила состоящая, по его мнению, из смеси «гремучего невежества», «заносчивости» и «легко опровергаемой лжи» статья «никому не известного автора», написанная в жанре «погромной журналистики». Он просто пылает праведным гневом: «Ни одного правдивого утверждения я в этой статье не нашел, хотя и пытался».