Ганс-Петер Мартин - Западня глобализации: атака на процветание и демократию Страница 56

Луттвак близок к республиканской партии, но он беспощадно критикует ее лидеров, когда те, как кандидат на пост президента Боб Доул, апеллируют к «семейным ценностям», проводя при этом прямо противоположную политику: «Всякий, кто считает важной прочность семей и сообществ, не может одновременно выступать за дерегулирование и глобализацию экономики, ибо последние подготавливают почву для стремительных технологических изменений. Распад американских семей, наблюдаемый во многих частях света крах разного рода объединений, члены которых видели в них смысл жизни, волнения в таких странах, как Мексика, — все это последствия одной и той же разрушительной силы»[343].

Луттвак видит «ставший уже классическим пример последствий турбокапитализма» в дерегулировании воздушного транспорта в Соединенных Штатах, которое, конечно, привело к удешевлению билетов, но имело и такие последствия, как волнообразные сокращения штатов и «хаотические, нестабильные авиакомпании». Эти перемены «были бы интересным предметом для социологического исследования. Сколько разводов и, следовательно, так называемых трудных детей они породили? Насколько силен экономический стресс, вызванный ими в семьях работников авиалиний?»[344].

Есть еще одно, не менее весомое последствие чудовищной скорости происходящих изменений. В условиях глобальной конкуренции предложение потребительских товаров меняется так быстро, что даже тридцатилетнему мир потребления подростка кажется чуждым. Масса людей не может освоить электронные игры и компьютеры. Миллионы рабочих и служащих вынуждены не раз за время трудового стажа переучиваться практически «с нуля». Желающие преуспеть должны демонстрировать «мобильность», т.е. готовность то и дело переезжать. «Это полное сумасшествие, — говорит Герберт Хубер на венской Херренгассе, улице, где в революционном 1848 году Карл Маркс произносил пламенные речи против эксплуатации. — Раньше обычно было достаточно починить одну лопнувшую трубу за день, а теперь их должно быть как минимум восемь. Так и в строительстве: какой-то части рабочих приходится выполнять во много раз больше работы, чем прежде». При такой скорости многие неизбежно отстают, либо будучи не в состоянии, либо просто не желая постоянно приспосабливаться к окружающему миру и всю жизнь работать с максимальной отдачей. Основополагающие карьерные или корпоративные решения зачастую принимаются в рискованно авральном режиме, а от политиков всегда ожидают немедленной реакции. Партийные предпочтения могут измениться даже в кабине для голосования и сделать устаревшими самые современные прогнозы. Таким образом, переменчивые настроения и впечатления становятся основой для далеко идущих решений. Хубер, который 25 лет проработал водопроводчиком, был уволен и теперь служит портье, раньше всегда голосовал за социал-демократов, но с 1994 его фаворитом является, «понятное дело, Йорг Хайдер», которому «и впрямь надо дать попробовать»[345]. «В такие времена у меня вырабатывается симпатия к определенного рода неэффективности и даже разболтанности», — говорит в самооправдание Эренфрид Наттер, экономист и консультант по организационным вопросам из Вены[346]. Казалось бы, старомодные «передышки», которые осмотрительный философ из Западной Австрии Франц Кёб поощряет как индивидуальное «замедление времени», стали вдруг предметом всеобщего обсуждения во всем мире[347].

«Глобализация приводит к такой скорости структурных изменений, с которой все большее число людей просто не в силах справиться», — замечает даже Тиль Неккер, многолетний президент Ассоциации германской промышленности (BDI), который, тем не менее, с гордостью отмечает, что он «принимал весьма активное участие в дебатах о местных [германских] факторах»[348]. Ныне этот когда-то крайне самонадеянный индустриальный лидер полагает, что «давно назрела серьезная дискуссия о последствиях глобализации». Существующая динамика подвергает невыносимому давлению всех и каждого — не только рядовых избирателей, но и якобы неуязвимых глобальных игроков.

Глава 7

Злоумышленники или жертвы? Несчастные глобальные игроки и удобная оборотная сторона принуждения

Я знаю, дамы и господа: все очень сложно, как и мир, в которой мы живем и действуем.

Персональная защита от убийцы по-прежнему столь же тре-вожаще непостоянна, как и погода. Желающий присутствовать на той или иной всемирной конференции ООН на Ист-Ривер в Нью-Йорке подвергается тщательному опросу, после чего получает закатанное в пластик удостоверение с фотографией. Далее, прежде чем попасть в штаб-квартиру Организации Объединенных Наций, которая в соответствии с замыслом спроектировавшего ее около 50 лет назад архитектора Ле Корбюзье выглядит со стороны столь приветливо и доступно, нужно встать в очередь для прохождения серии кропотливых проверок. Охранники дотошно ощупывают каждое тело, обыскивают каждый карман. Страх перед нападением ощущается повсюду[349].

Однако стоит сослаться на назначенную вам встречу с генеральным секретарем, и вы преодолеваете все препятствия с легкостью призрака. Надо только назвать свое имя; никакого документа, подтверждающего личность, вахтер не требует, и после короткого звонка на главный этаж путь свободен. На тридцать восьмом этаже небоскреба ООН гостя встречают лишенные фантазии приметы власти, холодная стерильность и комнаты, подавляющие человека своими размерами, но вот вооруженной охраны что-то не видно[350].

Бутрос Бутрос-Гали живет, постоянно рискуя подвергнуться нападению. Он, как и многие другие мировые знаменитости, выглядит в реальной жизни гораздо ниже и тщедушнее, чем на телеэкране; постоянные конфликты, сопутствующие его глобальным обязанностям, заметно отразились на его облике. Сегодня 22 июля 1996 года. Он на ногах с трех утра, вновь тщетно пытаясь встряхнуть мировое сообщество, прежде чем тому останется реагировать уже на последствия новейшей вспышки насилия. Генеральному секретарю сообщили, что в Бурунди убито по меньшей мере 300 гражданских лиц народности хуту и что назревают новые акты геноцида. Но Франция хранит молчание, США тоже: как-никак у администрации Клинтона в самом разгаре предвыборная кампания.

С некоторых пор важнейшей темой для Бутроса-Гали является глобализация. Для того чтобы поговорить о ней, он продлевает свой 15-часовой рабочий день еще на час. «Существует не одна, а несколько глобализаций: например, глобализация информации, наркотиков, эпидемий, экологических факторов и, конечно же, в первую очередь финансов. Ситуация значительно осложняется тем, что все эти глобализации происходят с разными скоростями, — говорит он, постепенно воодушевляясь. — Рассмотрим пример. Действительно, на всемирных конференциях, последняя из которых совсем недавно прошла в Неаполе, мы говорим о таких вещах, как транснациональная преступность. Но это крайне замедленная реакция в сравнении со скоростью глобализации этой самой преступности».

Разного рода асинхронные глобальные изменения, продолжает Бутрос-Гали, «чудовищно усложняют проблему и могут вызвать опасную напряженность». Более всего его беспокоит будущее демократии: «Это реальная опасность. Какая система будет управлять глобализацией, авторитарная или демократическая? Нам срочно нужна повестка дня, нужен всемирный план демократизации». Это распространяется на все государства — члены ООН и их взаимоотношения. «Какая нам польза, — вопрошает глава ООН, — оттого, что демократия защищается лишь в нескольких странах, а глобализацией руководит авторитарная система, а следовательно, технократы?»

В результате глобализации «у отдельных государств остается все меньше и меньше возможностей влиять на события, тогда как никем не контролируемые силы глобальных игроков, например в мире финансов, все возрастают и возрастают». Знают ли об этом главы ведущих государств, постоянные собеседники Бутроса-Гали? «Нет, — обреченно качает он головой. — Как лидеры своих стран они все еще находятся под впечатлением, что они располагают национальным суверенитетом и могут справиться с глобализацией на национальном уровне». Он дипломатично добавляет: «Разумеется, мне не хотелось бы ставить под сомнение умственные способности этих политических лидеров».

Далее генеральный секретарь ООН, египтянин, который в свое время 14 лет был членом правительства в Каире, заявляет следующее: «В очень многих сферах политические лидеры уже не обладают реальной властью в принятии решений. Но полагают, что они до сих пор в состоянии сами решать важнейшие вопросы. Я хочу сказать, что это — всего лишь фантазия, не более чем иллюзия».