Олег Матвейчев - Уши машут ослом. Сумма политтехнологий Страница 56

Ну, и, наконец, третье замечание. Самое интересное. Потому что потом я перейду от него к той самой концепции «будущего». Я спросил: а что ты будешь делать со всякого рода отморозками? С теми, кто в ответ на твое «я тебя уважаю, уважай и ты меня», скажет: ты меня уважай сколько угодно, это ты правильно делаешь, потому что я и сам себя уважаю и от других этого требую, но я вот тебя уважать отказываюсь, и плевать я на тебя хотел!». Получается, что в этом счастливом мире, где все друг друга любят и уважают, нет места тем, кто отказывается подписывать этот «общественный договор». Таких надо либо в тюрьму, либо в психушку. И где же хваленая толерантность? Оказывается, она строится на том, что исключает из коммуникации заранее всех тех, кто не подходит под определенный стандарт. Минимальный, причем. Ибо требует, чтобы уважался всякий член коммуникации. Самый-самый никчемный. С другой стороны, достаточно сказать «я вас всех уважаю» и так громко начать орать, что у всех перепонки полопаются. Можно ведь и симулировать уважение, чтобы быть допущенным в сообщество, а потом уже делать с этим сообществом все, что угодно. Кстати, Америка симулирует уважение. Пусть не совсем умело. Но это ее стратегия. В этой коммуникации, оказывается, главным правилом является – не потерять лицо. США у всех все забирают, как угодно унижают, но, унижая, говорят: «Мы тебя уважаем», вместо того, чтобы ставить тебе ногу на грудь. И бедный и униженный рад и доволен. У него отняли все, но оставили иллюзию «человеческого достоинства». США дает миру иллюзию достоинства и уважения в обмен на ресурсы и на мозги. И все с этим соглашаются, так как хотят быть включенными в коммуникацию, то есть иначе – изоляция, а то и пушки и бомба. Может, эти правила игры кому-то выгодны, но не всем. Так что это тоталитаризм с иллюзией демократии и свободы. Тоталитарна любая коммуникация, где ущемлен хоть один субъект, даже тот, кто не хочет признавать коммуникацию.

Вот тут-то наш друг восстал и спросил, как я себе такое общество представляю.

А.Б.: Мне тоже, кстати, интересно.

О.М.: А я и говорю: представь себе, что существует общество, где удовлетворяются желания любого его члена. Причем, любые желания. Вот я, например, маньяк и люблю пятилетних девочек. И это желание исполняется. Или просто люблю выйти на улицу – прохожих пострелять, – и это тут же исполняется.

А.Б.: Но у пятилетних девочек и у прохожих, наверное, нет желания попасть в руки к какому-нибудь маньяку. Как быть с их желанием безопасности? Ведь оно не исполнится…

О.М.: Правильно мыслишь. Значит, единственный способ удовлетворения желаний всех маньяков и неманьяков – это их иллюзорное удовлетворение. А такое иллюзорное удовлетворение обеспечивается техникой. Например, киберпространством. Представь себе глобальную систему киберпространства. В любую секунду человек может туда войти по желанию. И там на его вкус и цвет уже существует масса программ типа «охота на пятилетних девочек», «стрельбы по прохожим» и т.д. С развитием этого пространства, кибер-интернета, число таких программ будет множиться до тех пор, пока не достигнет бесконечной рафинированности.

А.Б.: Ты имеешь в виду, что каждый может одевать «виртуальный костюм», дающий полную иллюзию происходящего.

О.М.: Да, но костюм – это даже сложно. Я думаю, что технически будет предложено что-то еще более легкое. Какой-нибудь чип в голове с датчиками по всему телу. Гораздо труднее другое – научить киберсистему предугадывать желания. То есть, по сути, «читать мысли» и не только мысли. Мысль и желание иногда противоречит. Короче говоря, составителю программ придется поработать. Кстати, статус этого составителя весьма интересен. Чтобы уметь составить такую программу, он должен быть одновременно философом и техником. Вот синтез гуманитарного и технического ума. Этот «составитель программ» — некий истинный метафизик в мире, где физика – это физика киберпространства. Вот настоящая эксплуатация иллюзии на полную катушку. Это тебе не Хабемас с его «иллюзией сохранения лица».

А.Б.: Это какой-то рай Сведенборга.

О.М.: Точно. Именно Сведенборг так и изобразил некое будущее «загробное» существование: каждый занимается тем, что любил при жизни. Кому нравилось воевать, будет воевать вечно, кому нравилось любить, будет любить, кому философские беседы вести – будет их вечно вести.

А.Б.: Череп Сведенборга, я слышал, признали самым дорогим в истории человечества.

О.М.: И не мудрено. Ведь кто это был? Самый великий технарь и инженер. Половина военных изобретений в XVIII веке ему принадлежит. И не только военных. Кулибин с ним рядом не стоял. И вдруг у человека «крыша отъехала», стал говорить о Боге, об ангелах, предсказывать будущее, проповедовать «интеллектуальное спасение». До сих пор ни один исследователь не может понять этого «поворота». Его рассматривают как курьез: смотрите, вот был человек нормальный, инженер, прагматик, и сошел с ума, ударился в религию, создал «сведенборгиансую протестантскую церковь». Она, кстати, до сих пор существует в Америке.. Дескать. Этих гениев не поймешь. А на самом деле все понятно. От технических поделок ум Сведенборга обратился к предпосылкам техники как таковой. Он решил взять технику в «пределе», в максимуме ее развития. И у него получился мир – рай, в котором «каждый имеет свою игрушку». Вот тайная цель всякой техники. Кант Сведенборга не понял и обругал всячески в «Грезах духовидца», хотя сам в «Критике способности суждения» на свой лад связал желание, удовольствие, целесообразность и технику (искусство). Как в XVIII веке Кант противостоял Сведенборгу, так и сейчас Хабермас (явный кантианец) противостоит Бодрийяру, Делезу, Вирильо. Как Кант обзывал Седенборга мистиком, так и сейчас Хабермас обзывает всех «мистиками». Тогда как они как раз не мистики, а предельные техники. Техники до такой степени, что техника включает в себя и свою противоположность.

А.Б.: В таком мире человек деградирует. Я вообще с трудом представляю, как он, привыкший, что все его желания исполняются на лету, вдруг сможет этот мир трансцендировать, как-то возвыситься. Короче говоря, каков путь от «пользователя» к «программисту», от «физика» к «метафизику»?

О.М.: Путь простой. Человек, желания которого всегда исполняются, не знает границ и правил. Однажды, просто вольно гуляя, он нарушит границу этого мира и выйдет за его пределы. И поймет, что к чему. Эта история уже была с Буддой. Царевич Сиддхартха рос во дворце не ведая, что есть страдания, болезнь, смерть. Но однажды он сбежал из дворца и увидел все это безобразие. И стал просветленным, то есть Буддой. Почему он сбежал из дворца? Потому что он его уже облазил весь. Ему неинтересно стало. Вот он и перелез через стену. А запретить никто не мог. Есть приказ – исполнять все желания.

Кстати, с буддизмом здесь еще одна параллель. Вот я говорил о киберинтернете как о будущем. Но предположим, что это никакое не будущее, а самая что ни на есть реальность. Вот мы сейчас сидим здесь. На самом деле. Мы – жители какого-нибудь XXV века и мы просто решили поразвлечься и пожить в XX века. Выбрали программу. Твоя называется «Беляков», а моя – «Матвейчев», и сейчас в этом киберинтернете путешествуем уже 30 лет – проживаем жизнь. Надоест – сменим программу.

А.Б.: Это «переселение душ».

О.М.: Я и говорю, параллель с буддизмом. Можно вечно болтаться в истории – в мире иллюзии, но, в конце концов, — все надоест. И человек должен попасть в Нирвану. Там угасают желания, а значит, не нужна техника. Это другая «реальность».

А.Б.: Но ведь в буддизме основной постулат – наоборот – что мир есть «страдание».

О.М.: Ну, во-первых, он страдание по сравнению с блаженством нирваны. Во-вторых, у нас ведь не восточный буддизм (заря цивилизации), а западный (т.е. ее зенит), когда мы как бы вернулись к истоку, во дворец Сиддхартхи, где мир – блаженство и исполнение желаний. И, наконец, даже в таком мире страдания остаются. Миром, в принципе, правит «закон подлости», «закон Мерфи», differance, о котором говорит Деррида. Всегда есть какой-то зазор между желанием и исполнением. То отсрочка, то отклонение.

С одной стороны, это потому, что у мира есть своя инерция. У всех людей, например, есть какие-то идеи, планы. Они в соответствии с ними действуют и собираются действовать дальше. Вдруг у тебя возникла новая идея. Ее никто не ждет. Поневоле у тебя все будет не стыковаться. Хороший менеджер это знает, и готовиться к худшему, — если есть шанс случиться нестыковке, то она обязательно случится. Страдание не возникает и не чувствуется, если ты «плывешь по течению», если ты выбрал программу и работаешь в ней. Там все повороты и решительные моменты предугаданы. А вот если ты – человек творческий, если ты не «пользователь», а хакер или программист или даже «программист программиста», то ты столкнешься с «несовершенством мира» на полную катушку. Есть еще одна «теодицея». Страдание – часть программы и ради общего удовольствия на него соглашаешься в первоначальном выборе. Например, я выбираю программу «охота на медведя», и сразу же соглашаюсь с тем, что может так случиться, что медведь внезапно выскочит, испугает меня, загонит на дерево и многое другое.