Леонид Млечин - Юрий Андропов. Последняя надежда режима. Страница 59

При таком положении крайне необходимо принять срочные меры оперативного порядка, которые позволяли пи контролировать работу Н.С. Хрущева над воспоминаниями и предупредить вполне вероятную утечку партийных н государственных секретов за границу. В связи с ним полагали бы целесообразным установить оперативный негласный контроль над Н.С. Хрущевым и его сыном Сергеем Хрущевым...

Вместе с тем было бы желательно, по нашему мнению, еще раз вызвать Н.С. Хрущева в ЦК КПСС и предупредить об ответственности за разглашение и утечку партийных и государственных секретов и по­требовать от него сделать в связи с этим необходимые выводы...»

За Хрущевым и его сыном следили постоянно. Все разговоры Никиты Сергеевича записывались. Сотрудники КГБ взялись за Сергея Хрущева, требуя отдать им все экземпияры отцовских воспоминаний. В общении с чекистами ему пришлось пережить немало неприятных минут. А рукопись тем временем отправилась за океан. Луи сам подписал до­говор с американским издательством. Ему же причитался и гонорар.

Над переводом рукописи Хрущева на английский язык работал молодой советолог Строуб Тэлбот, друг Билла Клинтона и будущий первый заместитель Государственного секретаря Соединенных Штатов. После выхода мемуаров Хрущева чекисты опять взялись за Сергея. А от Никиты Сергеевича потребовали объяснений в ЦК. Разговор на по­вышенных тонах ускорил его кончину.

И только Луи наслаждался жизнью...

Громыко ничего этого не знал. Корниенко объяснил министру, что за человек Виктор Луи, и предположил, что кто-то в КГБ дей­ствительно пытается обзавестись собственным каналом связи с Белым домом — «в порядке конкуренции» с Министерством иностранных дел. Андрей Андреевич конкуренции на своем поле не терпел. Он позвонил Андропову и зачитал ему телеграмму посла Добрынина, раздраженного намерением КГБ прислать в Вашингтон какого-то «теневого посла».

Юрий Владимирович тут же устроил показательную разборку. Соединился с начальником разведки Крючковым. Тот поклялся, что первое главное управление не использует Виктора Луи.

Опытный Корниенко шепнул министру, что с Луи работает не разведка, а контрразведка. Громыко попросил Андропова задать тот же вопрос второму главку. Начальника управления не оказалось на месте. Его заместитель уне ренно доложил председателю КГБ, что контрразведчики к этому не причастны. При этом проявил детальное знание предмета, сообщив, что у Виктора Луи сломана нога и он во­обще никуда лететь не может.

На этом разговор закончился. Громыко распорядился отправить Добрынину телеграмму с просьбой информировать Киссинджера, что его ввели в заблуждение: никакого специального посланника в Вашингтон отправлять не станут. Тем временем дотошный Корниенко позвонил на­чальнику консульского управления МИД и поинтересовался, не запра­шивалась ли американская виза для Виктора Луи? Тот проверил и до­ложил, что паспорт Виктора Луи действительно был отправлен в по­сольство США с просьбой выдать визу. Распорядился об этом замести­тель начальника консульского управления, представлявший министер­стве интересы КГБ. А буквально пару минут назад он же приказал по­звонить в американское посольство с просьбой немедленно вернуть паспорт без визы. Иначе говоря, председателя КГБ просто обманули.

Мортин не принадлежал к числу любимцев Андропова. В ноябре 1974 года Федора Константиновича освободили от обязанностей руко­водителя первого главного управления «по состоянию здоровья и лич­ной просьбе». Начальником разведки стал его первый заместитель Владимир Александрович Крючков, ближайший помощник Андронова.

Начальником контрразведки тоже был человек, которого Андро­пов давно и хорошо знал, — это Григорий Федорович Григоренко. Когда Юрий Владимирович был послом в Будапеште, заместителем стар­шего советника КГБ в Венгрии служил полковник Григоренко.

Григоренко начал службу в НКВД еще до войны — оперуполномо­ченным особого отдела стрелковой дивизии. Во время войны — в глав­ном управлении контрразведки Смерша в Венгрии Григоренко был ранен — получил пулю и голову. В 1959 году его перевели в разведку — за­местителем начальника отдела «Д» (изготовление оперативных доку­ментов прикрытия). Затем он возглавил службу внешней контрразвед­ки.

— Главная задача управления «К», — говорил председатель КГБ, — это проникновение в спецслужбы противника с тем, чтобы обеспечить безопасность нашей разведки.

Внешняя контрразведка присматривала за разведчиками, а в зарубежных представительствах — и за всей советской колонией. Один начинающий посол с удивлением обнаружил, что не он, а офицеры КГБ, прежде всего из внешней контрразведки, реальные хозяева посоль­ства:

— Посол ничего не может. Закончился срок командировки — уезжай. А пока срок не кончился, посол тебя домой не отправит. А офицер безопасности любого может досрочно вернуть домой. Вот их все и боялись.

При Андропове карьера Григория Федоровича круто пошла вверх, В 1970 году Юрий Владимирович сделал генерал майора Григо­ренко начальником второго главного управления (контрразведка), в 1978-м — заместителем председателя КГБ.

Григоренко и Крючков друг друга не любили, что Андропова впол­не устраивало.

Вспоминая свою жизнь, один генерал КГБ обмолвился

— Я принадлежал к другой группировке...

— А сколько же было группировок внутри комитета? ― поинтере­совался я.

— Основных три, остальные мелкие. Каждый из заместителей председателя КГБ продвигал своих, верных, близких ему людей. Все группы между собой враждовали.

— Андропов об этом знал?

— Конечно. Знал и позволял им сохраняться. Да он специаль­но оставлял внутри комитета враждующие группировки! Заставлял их конкурировать, что давало ему возможность лучше управлять ситуаци­ей...

Григоренко сманил к себе из разведки генерала Виталия Константиновича Боярова, сына погибшего в войну сотрудника НКВД и зятя министра сельского хозяйства СССР. Высокий, красивый, распо­лагающий к себе парень, Бояров начинал в украинском КГБ комсомоль­ским секретарем, потом возглавил отдел в управлении контрразведки. Он женился на дочери Владимира Владимировича Мацкевича, министра сельского хозяйства СССР. Боярова внезапно перевели в разведку. Очень молодым он поехал в Лондон заместителем резидента, но англи­чане его выслали. Оперативная работа за границей была для него за­крыта, и Боярова взяли во внешнюю контрразведку.

В ноябре 1969 года Григоренко перешел первым заместителем во второе главное управление. Во внешней контрразведке его сменил Бояров. Заместителем он взял себа Олега Даниловича Калугина. Ан­дропову Калугин тоже нравился, поэтому Олег Данилович стал самым молодым в КГБ генералом.

Когда Григоренко возглавил второй главк, он попросил Бояро­ва к себе первым замом. Бояров не ладил с Крючковым и в марте 1973 года охотно ушел в контрразведку. Как писал другой генерал КГБ Вя­чеслав Кеворков, Бояров радовался тому, что «вышел из сферы подчи­нения непрофессиональному руководителю, который управлял сложней­шей государственной машиной, о функционировании которой имел чисто визуальное или, позже стало можно говорить, виртуальное представ­ление». По словам генерала Кеворкова, Крючков — полководец, проигравши все сражения, в которые ввязывался. От своего шефа, Ан­дропова он не перенял ни одного положительного качества.

Бывший начальник разведки ГДР генерал Маркус Вольф считает, что назначение Крючкова начальником разведки было логичным, но не очень мудрым. С его точки зрения, Крючкову не хватало не столько профессионального опыта, сколько глубины понимания происходящего, да и по натуре он не был лидером. Без непосредственных указаний своего наставника Андропова он терялся.

Однажды за ужином, — вспоминал Вольф, — Крючков прочел наи­зусть несколько стихотворений Андропова. Я впервые узнал, что тот писал стихи... Это еще больше подняло Андропова в моих глазах, но тогда я поймал себя на иронической мысли, что сменивший его на по­сту руководителя КГБ Крючков находит время учить наизусть лириче­ские стихи Андропова...

Как и весь КГБ при Андропове, внешняя разведка при Крючкове достигла в определенном смысле расцвета, Резидентуры по всему миру, большие штаты, большие агентурные сети, солидный бюджет, но­вая оперативная техника и конечно же особое положение разведки внутри КГБ, разведчики ощущали особое расположение Андропова.

Потом, правда, Крючкова упрекали за то, что он увлекался большими цифрами. Разведка старалась собрать максимум информации по всем странам. Реальной пользы от этого было немного, но созда­валось приятное ощущение полного контроля над миром.

Однажды во время командировки в Кабул, поздно вечером Крючков спросил начальника нелегальной разведки генерала Юрия Ивановича Дроздова: