Маша Гессен - Пропаганда гомосексуализма в России Страница 6

Оказалось, что мы идем в один и тот же подъезд, на одни и те же курсы. Это была парадная старого питерского дома с пышной лестницей. Помню, как она, поднимаясь по этой лестнице, оглянулась и посмотрела на меня. В тот момент я поняла, что уже ее не потеряю.

Позже, когда я возвращалась домой на электричке, я вдруг с ужасом осознала, что не взяла ее номера телефона. Несколько занятий она не приходила.

ОЛЬГА

Однажды я иду по Лиговскому проспекту и вижу — навстречу мне идет Ира. Я издали смотрю и начинаю улыбаться, думаю: заметит или не заметит. Поняла, что нет, и мне пришлось встать у нее на пути. И только когда она в меня уткнулась, она меня заметила.

ИРИНА

Я очень обрадовалась, когда она меня встретила, и первое, что я сказала, было: «Дай телефон».

ОЛЬГА

Потом мы встретились еще раз на занятиях и, когда вышли, я подумала, что надо как-то ее охмурять, и сказала: «Пойдем съедим мороженое». Я не ем мороженое, но я думала, что когда охмуряешь, надо всегда предлагать мороженое. И мы купили мороженое и пошли гулять по городу.

ИРИНА

У нее были такие выразительные глаза. Это было что-то сногсшибательное. Я была в нее так сильно влюблена. Но Ольга мне показалась женщиной, на которой надо обязательно жениться, которой нельзя делать больно. Я очень сильно переживала, что сделаю ей больно. Боялась сближаться.

ОЛЬГА

Ира была первой женщиной, в которую я влюбилась. Хотя в начале я и не думала, что это любовь. Просто чувствовала, что мне надо все время быть рядом с этим человеком. Мир менялся, когда я была вместе с Ирой.

Мы скрывали наши отношения от всех, кроме близких друзей. Наши родители догадывались, но пытались делать вид, что они ничего не замечают. С другой стороны, они очень сильно на нас давили, чтобы мы не общались. Мои родители говорили мне, что Ира плохая и ничему хорошему меня не научит.

ИРИНА

Все было очень непросто. Мои родители догадывались о моей жизни. Мама Ольгу ненавидела и откровенно заявляла об этом. Но, наверное, не стоит винить во всем родителей. Мы сами не справились.

ОЛЬГА

Мы не смогли идти своим путем. Нас так воспитывали, что мы всем были что-то должны, но больше всего — родителям. Мы не могли быть сами собой, а должны были соответствовать окружающему миру.

На втором курсе у Иры появился Даня. Ей был тогда 21 год. Мы были вместе, но никак не могли выяснить отношения. Ира уехала в отпуск и вернулась оттуда беременной. Наверное, это была ее попытка быть «нормальной», быть как все.

ИРИНА

Если бы не Ольга, Дани, наверное, вообще бы не было.

ОЛЬГА

Я из детского дома, удочеренная, и, видимо, дети для меня имеют какое-то особенное значение. Я все время была настроена на них. Мне пришлось бороться с Ириными родителями, которые выступали за аборт. Так что Ира родила, и мы прожили вместе еще год.

ИРИНА

Это было очень тяжело. Она очень хотела ребенка, и я не думала, что у нас это получится сделать совместно. Я боялась, что она будет несчастна, и в конечном итоге меня просто возненавидит. Я уехала, потому что боялась ответственности и решила, что ей надо понять себя, определиться.

Через полгода после того, как я уехала из Петербурга в Москву, я оказалась на подоконнике. В какой-то последний момент я оглянулась и увидела Даню, который тогда еще едва стоял на ногах, но ясно смотрел мне в лицо. В этот момент мне падать расхотелось, и я затащила себя обратно в комнату.

ОЛЬГА

Когда Ира уехала в Москву, я долго переживала. Но я очень хотела детей, а другого способа родить ребенка, кроме как выйти замуж, я не знала. Сейчас я уже понимаю, что есть масса вариантов это сделать иначе. Где-то через год, после того как она уехала, я вышла замуж за своего однокурсника и родила дочь. Но наш брак был довольно странным. Мы оба жили своей отдельной жизнью.

ИРИНА

Мне очень ее не хватало все то время, что мы жили порознь. К 32 годам я поняла, что она мне патологически снится: ее глаза и самые прекрасные руки на свете. Мои сны говорили мне о том, что я зашла в тупик, что я все сделала не так, что я ломаю свою жизнь.

В один прекрасный день, лет десять назад, я поняла, что должна увидеть ее. В Эрмитаже тогда проходила большая ретроспектива Рембрандта, и я приехала в Петербург.

Я позвонила ей рано утром и попросила ее выйти на улицу. Это было как будто возвращение в тот день, когда я впервые ее встретила.

Помню, потом мы шли где-то и поняли, что заблудились. Происходило что-то магическое, и я думаю, что мы обе понимали: это происходит с нами снова.

Вечером она проводила меня на поезд в Москву. Когда мы разговаривали у поезда, я поняла, что она, так же как я, жалеет, что все так вышло, что мы не жили вместе, а должны были. Но она была замужней женщиной и ничего от меня не ждала и не просила.

ОЛЬГА

К тому моменту, когда Ира позвонила, я уже и так понимала, что в моей супружеской жизни нет смысла. А когда мы встретились, мне стало окончательно ясно, что я не хочу жить этой странной жизнью. Но я не хотела говорить Ире о том, что развожусь. Мне казалось, что нужно сначала закончить т.е. отношения и только после этого пытаться налаживать новые.

После того как я окончательно развелась, я позвонила ей и рассказала об этом. Через пару месяцев мы встретились снова.

ИРИНА

Я боялась, что перестану рисовать, потому что она захватит меня целиком и я потеряю голову. Все оказалось наоборот. У меня случился прорыв. Как будто все пазлы сложились и все встало на свои места.

Но жить вместе мы не могли еще долго, потому что наши дети учились в разных городах. Каждые две-три недели мы были вынуждены мотаться между Москвой и Петербургом. Только после того, как Даня закончил школу в Москве и поступил учиться в Петербурге в 2010 году, мы смогли наконец-то начать жить вместе.

ОЛЬГА

Сейчас мы живем в Петербурге втроем с моей дочерью Кристиной. Даня живет в общежитии, но все время к нам приезжает. Наши дети очень хорошо ладят, считают себя братом и сестрой, все время друг друга защищают перед нами.

ИРИНА

Дети должны расти в любви. Очень жаль, что наши дети столько потеряли.

Мы так по-дурацки обошлись с нашими жизнями. Но все-таки очень счастливы, что смогли найти силы и рискнули это сделать со второй попытки.

ОЛЬГА

Ты не всегда готов к такому большому чувству. Это довольно серьезное испытание. Все мечтают о любви. Все мечтают встретить своего человека. Но когда такое большое чувство приходит, с ним бывает тяжело совладать.

ИРИНА

В этой стране давно произошло все необходимое, чтобы отсюда уехать. Страшно бывает ходить по улице. Агрессия зашкаливает. 29 июня мы были на согласованном гей-прайде на Марсовом поле и оказались в автозаке. В нас летели камни. Один попал мне в живот.

ОЛЬГА

Ира говорила мне: «Не смотри под ноги. Смотри в небо. Там видно, куда летят камни».

ИРИНА

В какой стране и в каком году мы живем, если священники благословляют полупьяных националистов, которые бросают в людей камнями, а полицейские тем временем на все это смотрят и грузят в автозак не их, а нас? О нас бьют стекла. Мы режем руки и закрываемся плакатами.

Мы как-то вышли из ОВД, сели в метро и у меня появилось четкое ощущение, что здесь мы инопланетяне.

ОЛЬГА

Надо выступать, бороться, но нет ощущения, что здесь когда-нибудь будет лучше. Иногда понимаешь, что жизнь одна, и хочется просто спокойно жить, ходить по улицам, радоваться, а не ожидать, что в тебя полетит камень.

ОЛЕГ ДУСАЕВ И ДМИТРИЙ СТЕПАНОВ

«У меня такое ощущение, что мы убили наших матерей»

Когда мы первый раз встретились, Олег показал мне роман журналиста Артура Соломонова, издание которого в России некоторое время назад, как он сказал, вызвало довольно много споров. Главный герой романа, актер, влюбляется в другого актера. Крупные издательства ни за что не соглашались публиковать книгу, в конце концов какое-то маленькое издательство решилось ее выпустить, разместив на задней обложке предупреждение: «Книга не содержит высказываний, пропагандирующих гомосексуализм и оскорбляющих чувства верующих». Олег говорит, что роман хорошо продается, несмотря на споры, а возможно, и благодаря им.

Олег Дусаев, 33 года, и Дмитрий Степанов, 30 лет, познакомились в Сети шесть лет назад и с тех пор вместе. Этой осенью они летали в Нью-Йорк, чтобы повидаться с друзьями и отдохнуть после тяжелого месяца в Москве, когда Олегу, руководителю группы итоговой информационно-аналитической программы на одном из главных телеканалов, отказались продлить договор после того как он написал в Фейсбуке, что он гей. Оказавшись в Нью-Йорке, они воспользовались и другой возможностью: взяли напрокат смокинги и завернули ненадолго в мэрию, чтобы расписаться. Поскольку и они сами, и их друзья выложили в Фейсбуке свадебные фотографии, новость разлетелась стремительно и, мягко говоря, потрясла их семьи в России.