Сергей Кара-Мурза - Покушение на Россию Страница 6

Вот, историк С.А.Степанов пишет в академическом журнале (в 1993 г.): «Что касается методов, которые применяли к своим противникам черносотенцы, то они являлись зеркальным отражением «революционного» терроризма крайне левых. С той, однако, разницей, что «союзники» опирались на поддержку всей военно-полицейской машины империи… В составленном Главным советом «Союза» списке политических деятелей, подлежащих физическому устранению, фигурировали в основном кадеты. Черносотенные дружинники убили двух видных членов этой партии — М.Я.Герценштейна и Г.Б.Иоллоса».

Итак, «зеркальное отражение»… Конечно, черносотенцы, в том числе евреи, выступали против революционеров, в том числе против евреев. Но посмотрите, насколько искажено наше историческое сознание. На деле революционные организации, самой активной из которых была террористическая группа эсеров под руководством еврея Азефа, убили до 1917 г., по подсчетам американского историка А.Гейфман, 17 тысяч человек (возможно, это преувеличение, но это — данные явных ненавистников черносотенства). Черносотенцам же вменены в вину три убийства: кадета М.Я.Герценштейна в 1906 г. (авторство убийства точно не установлено), кадета Г.Б.Иоллоса (в 1907 г.) и трудовика А.Л.Караваева (в 1908 г.). Это — зеркальное отражение революционного террора? Бесполезно нам идти дальше по теме манипуляции сознанием, пока мы не покопаемся в себе и не поймем, как же мы в это могли верить.

Как С.А.Степанов, научный работник, может утверждать, что черносотенцы были такими же террористами, как революционеры, да к тому же вели террор при поддержке всей военно-полицейской машины империи (видимо, включая армию и военно-морской флот)! И где тот страшный «список политических деятелей, подлежащих физическому устранению»? Да еще составленный Главным советом Союза русского народа. Тут надо создавать комиссию под руководством А.Н.Яковлева — искать этот список, как «золото КПСС». Но не историку же такие вещи писать.

6. Общий тезис, в котором сходятся и ельцинисты, и некоторые идеологи оппозиции, гласит, что черносотенство — движение расистское, которое стало предшественником фашизма.

Читаем в книге «Русская идея и евреи» (М., Наука, 1994), что черносотенство — «расистский национализм протонацистского толка, вышедший на поверхность политической жизни России в самом начале XX века». И далее: «Не вызывает сомнения, что русское черносотенство удобрило почву, вскормившую гитлеризм». Надо же, не вызывает сомнения! Здесь такая связь времен: «В недра мира было брошено семя злодейства. Ненависть к евреям, нарастающая в предреволюционной России, подожгла Германию, а затем и Россию. Мир — единое целое. Россия заплатила за жажду расправы над евреями ГУЛАГом».

Нас убеждают, что между черносотенством и фашизмом есть генетическая связь. Это явный подлог. Черносотенство было течением монархистов-традиционалистов, которые выступали против готовящейся либеральной революции. Уже из этого вытекает, что ни расизмом, ни национализмом черносотенство быть не могло: расизм возник лишь в ходе Реформации, с разделением рода человеческого на расу избранных и расу отверженных (поэтому колонизаторы Америки из гражданского общества были расистами, а колонизаторы из традиционного общества Испании — нет). Национализм же возникает лишь с превращением народа в политическую нацию, а до такого превращения России начала века было далеко. Черносотенство исходило из понятия народ. Близости черносотенства к фашизму нет и быть не может, поскольку эти явления лежат на разных цивилизационных траекториях. Фашизм есть порождение Запада и только Запада, черносотенство — охранительный консерватизм, типичный продукт культуры России начала века.

Из всего приведенного выше никоим образом не следует, что всем должны нравиться черносотенцы, черта оседлости или Николай II, что я полагаю, будто в России не было антисемитизма, а среди евреев не было бедноты. Вопрос в том, что мифы, которые внедряют в сознание недобросовестные идеологи, нам очень затрудняют выход из нынешней смуты. Мы живем со спокойной совестью именно потому, что правда — за нас. А мы должны быть за правду. Хотя иногда хочется ее упростить или подправить с помощью мифа.

Июнь 1999 г.

От Льва Толстого — к Мальтусу?

Мы не выберемся из кризиса, пока не поймем, какого жизнеустройства хотим — не в мелочах, а в самых главных его чертах. Это гораздо важнее, чем политика — надо же знать, куда толкать политиков. Как же возникла у нас эта страшная разруха?

Чуть ли не главным принципом, который надо было сломать в человеке, чтобы устроить «реформу», была идея равенства людей. Она была представлена в виде уравниловки, из которой сделали такое пугало, что человек, услышав это слово, терял дар разума. Даже КПРФ поначалу не раз заявляла, что то общество, к которому она зовет, будет свободно от уравниловки. А недавно на Пленуме ЦК Аграрной партии, часть руководства которой порвала с оппозицией, заявили: «уравниловку крестьянин никогда душой не принимал». И дело тут не в политике, а в увлечении «общим мнением».

Почему же так важно трубить об отказе от уравниловки? О чем речь? Строго говоря, стремясь сломать уравнительный принцип, «демократы» представили его ложным понятием. Уравниловка — это, мол, когда хороший токарь получает столько же, сколько лентяй и неумеха. Тут идея равенства подменена дефектом мелким, совсем другого уровня. Это — вообще другая проблема. А в чем же суть?

Теперь уже никто не скрывает, что целью реформ было втиснуть Россию в капитализм и узаконить присвоение общей собственности. Как возник капитализм? Реформация в Европе отвергла идею коллективного спасения души, братство людей, разделила их на избранных и отверженных (было сказано: «Христос пошел на крест не за всех!»). Возник индивидуализм, изъято право на жизнь, на пищу. В общине всегда сильна уравниловка — право на получение некоторого минимума жизненных благ «по едокам». Капитализм это отверг (бедные есть отверженные). Человек теперь — товар на рынке и имеет цену, в зависимости от спроса и предложения. А значит, не имеет ценности, не есть носитель искры Божьей. Если это перевести в плоскость социальную, то человек сам по себе не имеет права на жизнь, его дает или не дает рынок.

А как же «равенство» буржуазных революций? Наше уходящее корнями в общину равенство — совсем иного рода, чем в западном обществе (чего часто не хотят видеть патриоты). Там — равенство перед законом людей-«атомов», ведущих конкуренцию. Философ Гоббс дал формулу: «Равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу одинаковый ущерб во взаимной борьбе». Наше же равенство идет от братства — мы равны, ибо за каждого из нас Христос пошел на крест.

Капитализм ищет обоснование неравенству. Так возник социал-дарвинизм — учение, переносящее животный принцип борьбы за существование в общество людей. Это придает неравенству видимость «естественного» закона. Г.Спенсер писал: «Бедность бездарных, несчастья, обрушивающиеся на неблагоразумных, голод, изнуряющий бездельников, и то, что сильные оттесняют слабых, оставляя многих «на мели и в нищете» — все это воля мудрого и всеблагого провидения». Ницше говорит еще более жестко: «Сострадание, позволяющее слабым и угнетенным выживать и иметь потомство, затрудняет действие природных законов эволюции. Оно ускоряет вырождение, разрушает вид, отрицает жизнь. Почему другие биологические виды животных остаются здоровыми? Потому что они не знают сострадания».

Это деление людей и есть расизм. Отцы политэкономии говорили о «расе рабочих», а первая задача рынка — через зарплату регулировать численность этой расы. Все теории рынка были предельно жестоки: рынок должен был убивать лишних, как бездушный механизм. Это ясно сказал заведующий первой в истории кафедрой политэкономии Мальтус: «Человек, пришедший в занятый уже мир, если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на земле. Природа повелевает ему удалиться, и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор».

Капитализм рос вместе с колонизацией «диких» народов. В первой трети XIX века характер деградации английских рабочих был тот же, что у африканцев: пьянство и проституция, расточительство, апатия, потеря самоуважения и способности к предвидению (даже в покупках). Социолог из США Ч.Томпсон, изучавший связь между расовыми и социальными отношениями, писал: «В Англии, где промышленная революция протекала быстрее, чем в остальной Европе, социальный хаос, порожденный драконовской перестройкой экономики, превратил обнищавших детей в пушечное мясо, которым позже стали африканские негры. Аргументы, которыми в тот момент оправдывали такое обращение с детьми, были абсолютно теми же, которыми впоследствии оправдывали обращение с рабами».