Константин Романенко - Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего Страница 7

В ответ на эту демонстративную, но мелочную возню англичан Гитлер не замедлил воспользоваться случаем, чтобы показать миру свои зубы. Празднуя собственное пятидесятилетие, он провел грандиозный военный парад, на который пригласили всех военных атташе. 20 апреля в центре Берлина несколько часов маршировали 6 армейских дивизий – 40 000 человек и 600 танков. Германскую «юбилейную хронику крутили во всех кинотеатрах мира».

Воодушевленная примером Германии, Япония тоже решила продемонстрировать силу мускулов. Она давно лелеяла мечту о создании под своим патронажем «Великой Монголии», планируя включить в ее состав земли Внутренней Монголии, МНР и советской Бурятии, а также территории вокруг озера Байкал.

Предусматривая подобные намерения, Сталин еще 1 марта 1936 года на вопрос американского газетного магната Роя Говарда ответил: «В случае, если Япония решится напасть на Монгольскую Народную Республику, покушаясь на ее независимость, нам придется помочь… Мы поможем МНР, так же как мы помогли ей в 1921 году». Японцы не придали значения этому предупреждению, и 11 мая 1939 года самонадеянно начали акцию вторжения на территорию МНР в районе реки Халхин-Гол.

Хотя первые атаки агрессоров были отбиты, ситуация продолжала оставаться напряженной. Сталин обязал руководство армии и страны в предельно короткие сроки обеспечить переброску в район конфликта свежих боевых частей, вооружения и ресурсов. Вождь распорядился направить в район конфликта новые боевые части, командование которыми Ворошилов поручил никому не известному комкору Жукову. Успешно подготовленная и проведенная в пустынной местности операция завершилась к 31 августа окружением и полным разгромом 18-тысячной группировки императорских частей японской армии. Меры, предпринятые Сталиным, отрезвили практичных японцев до конца мировой войны.

Лавры завоевателя уже захватили воображение и итальянца Муссолини. Впрочем, стремясь доказать миру свою полноценность, он решил вторгнуться в Албанию еще до этих событий. Гитлера о своих планах он намеревался проинформировать только «постфактум». Знаменательно, что накануне 22 мая 1939 года в Берлине Германия и Италия подписали военный союз – «Стальной пакт». Это нападение не могло не насторожить Европу. Наконец-то в умах британских политиков стали проявляться первые проблески здравого смысла, и на игорный стол мировой дипломатии была выброшена «русская карта».

До этого переговоры с Москвой, которые англичане начали вести с весны 1939 года, осуществлялись лишь с помощью дипломатических нот. Несмотря на настойчивые приглашения, министр Великобритании не удосужился посетить Москву. Причем английский историк Тейлор отмечает, что в ходе этой переписки советские ответы Лондону приходили через 1—2 дня, а на подготовку ответов Москве требовалось от одной до трех недель. «Если эти даты, – пишет Тейлор, – что-нибудь значили, то только то, что англичане тянули, а русские хотели добиться результатов».

Нежелание Запада договориться о действенном отпоре Германии было почти демонстративным. 9 мая Великобритания отвергла предложение Советского Союза от 17 апреля о заключении пакта о взаимопомощи между СССР, Великобританией и Францией. В то же время, объявив о гарантиях в случае нападения немцев Польше и Румынии, Англия отказалась дать такие гарантии прибалтийским странам. « Это , – отмечает А. Тейлор, – оставляло лазейку для германского нападения на Советскую Россию, в то время как западные страны сохраняли свой нейтралитет ».

Однако Сталин упорно продолжал поиски вариантов сотрудничества. По его указанию 2 июня 1939 года лидерам стран Запада был представлен «советский проект англо-франко-советского соглашения». В нем, в частности, предполагалось определить, что «Франция, Великобритания и СССР обязываются оказывать друг другу всестороннюю и эффективную помощь, если одно из этих государств будет втянуто в военные действия с европейской державой в результате либо: 1) агрессии со стороны этой державы против любого из этих трех государств, либо 2) агрессии со стороны этой державы против Бельгии, Греции, Турции, Румынии, Польши, Латвии, Эстонии , Финляндии, относительно которых условлено между Англией, Францией и СССР, что они обязываются защищать эти страны против агрессии…».

Естественно, что под «европейской державой» подразумевалась Германия. Но и этот проект соглашения почти демонстративно был отвергнут. Сталин прекрасно понимал внутреннюю подоплеку поведения, намерений и эгоистических целей лидеров Англии и Франции. Поэтому дальнейшие его действия не только исторически оправданны, но являются блестящим образцом, примером ведения реальной дипломатии высочайшего государственного уровня.

Они чужды броской рисовки, в них нет ограниченной политической наивности, идеологического догматизма и закомплексованности. Но его дипломатические и на их основе практические действия, обусловленные жесткими рамками исторических реальностей того времени, стали залогом и основой будущей Победы. В то время как Запад продолжал провоцировать Гитлера на одностороннюю агрессию против СССР, Сталин сумел создать объективные предпосылки для неизбежности появления будущей антигитлеровской коалиции.

Была ли возможность создать такую коалицию накануне вторжения Гитлера в Польшу? Могли ли мировые державы остановить его поползновения в еще не завершенной стадии?

Пожалуй, была. Но единственным приемлемым решением являлся военный союз Англии и Франции с СССР. И в том, что он не сложился, не было вины Сталина!

Когда в начале августа 1939 года английское и французское правительства, желая «напугать» Гитлера, предложили провести переговоры с Москвой, они блефовали. Британцы и французы понимали, что Гитлер не допустит подписания такого договора, грозящего Рейху войной на два фронта. Но они заинтересованно рассчитывали на активизацию его действий в походе на Восток.

Общеизвестно, что направление в Советский Союз в августе 1939 года английской и французской военных миссий не имело целью заключение реального содружества. Об этом свидетельствуют уже сами факты подготовки, отправление и состав делегации. В состав военных миссий, направленных в Москву, ни англичане, ни французы не включили ни начальников генштабов, ни даже сколько-нибудь значащих военных, обладавших достаточными полномочиями для принятия серьезных обязательств.

Члены делегации приехали на переговоры «с пустыми папками». В них не было ни оперативных планов, ни информации о составе своих вооруженных сил, выставляемых в случае войны с Германией. По существу, сами члены миссии не понимали даже конечных целей этих переговоров.

Это непрерывное замалчивание своих намерений – недоговоренность и неопределенность в словах и провокаторская политика на деле – не могло продолжаться бесконечно. О двуличии ее позиции свидетельствовало и то, что главой военной делегации был назначен престарелый адмирал Дрейкс, являвшийся лишь комендантом Портсмута. Дрейкс не имел влияния в армии. Он вообще ничего собой не представлял.

Впрочем, о задачах делегации свидетельствует секретная инструкция, врученная ее главе накануне поездки. Она гласила: «Британское правительство не желает принимать на себя какие-либо обязательства, которые могли бы связать нам руки при тех или иных обстоятельствах. Поэтому следует стремиться свести военное соглашение к самым общим формулировкам. Что-нибудь вроде согласованного заявления о политике отвечало бы этой цели» .

Но и с этим фарсом Лондон явно не спешил. Все совершалось как в кадрах замедленной съемки. Лишь 5 августа – после десятидневных сборов – делегация на самом тихоходном товарно-пассажирском пароходе «Сити оф Эксетер» отправилась из Англии в Ленинград. Прошла неделя, прежде чем 12 августа военная миссия прибыла в Москву.

Действительные намерения англичан и цели переговоров не являлись секретом для немцев. Посол Германии в Лондоне Диркенс предупредительно докладывал Гитлеру, что задача английской делегации сводится к тому, чтобы «установить боевую ценность советских сил, а не подписывать соглашение об операциях… Все атташе Вермахта согласны, что в военных кругах Великобритании проявляют скептицизм по поводу переговоров с советскими вооруженными силами».

Сталин намеревался решить вопросы позитивно, и инструкции, данные им советской делегации, были конкретны. Они не позволяли лишь имитировать видимость переговоров. Поэтому на первом же заседании Ворошилов довольно жестко пресек попытки главы английской миссии завязать бессмысленную дискуссию об общих принципах сотрудничества.