Коллектив авторов - Нравственность капитализма. То, о чем вы не услышите от преподавателей Страница 7

Палмер: Спасибо, что уделили мне время.

Мэкки: Был рад с вами побеседовать, Том.

Свобода и достоинство – ключ к пониманию современного мира

Дейрдра Н. Макклоски

Промышленную революцию и наш современный мир породило изменение в оценке людьми рынка и инноваций. Однако в традиционных исторических концепциях для вопроса об отношении к торговле и инновациям, для либеральной мысли места не нашлось. Старая материалистическая версия гласит: причины Промышленной революции носят материальный характер. Это инвестиции и грабеж, рост накоплений и империализм. Все мы это слышали: «Европа разбогатела благодаря колониям», «Соединенные Штаты были построены на костях рабов», «Китай богатеет благодаря торговле».

Но что, если предпосылкой Промышленной революции стали изменения в образе мысли людей, и особенно в их отношении друг к другу? Представим, что паровозы и компьютеры появились не благодаря растущим корпусам заводских цехов или нещадной эксплуатации африканцев, а потому, что изобретатели стали пользоваться уважениеж.

Экономисты и историки начинают осознавать: чтобы привести в действие маховик Промышленной революции, требовалось нечто большее, чем грабеж покоренных народов и первоначальное накопление капитала, – необходимо было радикальное изменение в восприятии коммерции и инноваций на Западе. Люди обрели пристрастие к «созидательному разрушению» – замене старых идей новыми. Это как в музыке: новая рок-группа приносит с собой новую идею, и если достаточно людей добровольно примут ее, эта идея заменяет прежние. Если люди считают, что новая музыка лучше старой, последняя «разрушается» в ходе созидательного творческого процесса. Аналогичным образом электрические лампочки вытеснили керосиновые лампы, а компьютеры – пишущие машинки. И все это происходит нам во благо.

Подлинная история выглядит так: до того как голландцы в начале XVII века и англичане в начале XVIII изменили свой образ мысли, добиться почета можно было двумя способами – будучи воином или священником, в замке или в церкви. Людей, просто зарабатывавших на жизнь куплей-продажей или изобретавших что-то новое, презирали, считая их погрязшими в грехе мошенниками. В XIII веке тюремщик ответил на мольбы богача о пощаде такими словами: «Будет вам, мессир Арно Тессьер, вы купались в таком богатстве! Как же вы можете быть без греха?»

В 1800 году среднедушевой суточный доход во всех странах мира составлял, в пересчете на нынешние деньги, от 1 до 5 долларов. Примем за среднюю величину цифру 3 доллара. А теперь представьте, что в сегодняшних Рио, Афинах или Йоханнесбурге вам нужно прожить день на 3 доллара. (Некоторым, увы, и сейчас приходится делать это на практике.) Вам не хватит и на чашку капучино в Starbucks. Подобная нищета была ужасна тогда и ужасна сегодня.

Затем что-то изменилось – сначала в Голландии, потом в Англии. Период революций и Реформации в Европе – с 1517-го по 1789 год – наделил правом голоса простых людей, а не только епископов и баронов. Европейцы, а затем и жители других регионов мира начали восхищаться предпринимателями вроде Бена Франклина, Эндрю Карнеги и Билла Гейтса. Представителей среднего класса стали считать добропорядочными гражданами, дали им возможность творить добро и попутно богатеть. Люди «подписали контракт» со средним классом, который с тех пор действует в разбогатевших странах вроде Британии, Швеции или Гонконга. Его условия таковы: «Не мешайте нам придумывать что-то новое и зарабатывать на этих инновациях кучу денег – в конечном итоге мы обогатим и вас».

Таки произошло. Начиная с электрической дуги Франклина и паровой машины Уатта в XVIII веке процесс инноваций на Западе, много веков отстававшем от Китая и Индии, набирал обороты, достигнув в XIX и особенно XX столетии головокружительной скорости.

Достаточно было впервые в истории человечества наделить свободой и достоинством средний класс – и вот результат: паровой двигатель, ткацкий станок, конвейер, симфонические оркестры, железные дороги, аболиционизм, паровой штамповочный пресс, дешевая бумага, всеобщая грамотность, дешевая сталь, дешевое стекло, современная высшая школа, современные газеты, очистка воды, железобетон, женское движение, электрическое освещение, лифт, автомобиль, отпуска в Йеллоустоуне, пластмасса, полмиллиона новых книг, выходящих ежегодно только на английском, гибридные зерновые, пенициллин, самолет, чистый воздух в городах, гражданские права, операции на сердце и компьютер.

В итоге впервые в истории простые люди, и особенно бедняки, обрели невиданное благосостояние – вспомните условия «контракта» со средним классом. Сегодня самые бедные 5 % населения США имеют столько же кондиционеров и автомобилей, сколько самые богатые 5 % жителей Индии.

На наших глазах то же самое происходит в Китае и Индии – странах, где живет 40 % населения планеты. Главное событие современности в сфере экономики – не «великая рецессия» 2007–2009 годов, при всей ее болезненности, а то, что Китай (в 1978 году) и Индия (в 1991-м) взяли на вооружение либеральные экономические идеи и принцип «созидательного разрушения». Теперь в этих странах производство товаров и услуг на душу населения каждые 20 лет увеличивается в четыре раза.

Сегодня в тех многочисленных странах, где среднему классу обеспечиваются свобода и достоинство, люди в среднем зарабатывают и тратят по 100 долларов в день. Вспомним: 200 лет назад в пересчете на нынешние цены эта цифра составляла 3 доллара. При этом мы не учитываем громадное повышение качества многих товаров и услуг – от электрического освещения до антибиотиков. По самым осторожным оценкам, уровень материального благосостояния молодых людей в Японии, Норвегии и Италии сейчас примерно в 30 раз выше, чем у их прапрапрапрадедов. Все другие «прорывы» последних столетий – демократизация, освобождение женщин, повышение средней продолжительности жизни и уровня образования, духовное развитие, революция в искусстве – также прочно связаны с «основополагающим фактом» новой и новейшей истории: ростом на 2900 % в области обеспечения продовольствием, образования и путешествий.

Этот «основополагающий факт» настолько масштабен и беспрецедентен, что его нельзя связать с такими «будничными» причинами, как развитие торговли, эксплуатация, инвестиции и колониальные захваты. Именно подобные «рутинные» явления так хорошо умеют объяснять экономисты. Однако все они имели место – и в больших масштабах – и в Китае, Османской империи, Древнем Риме и Южной Азии. Рабство было распространено на Ближнем Востоке, торговля – в Индии, китайские императоры тратили огромные средства на строительство каналов, а римские цезари – на прокладку дорог. Но «основополагающий факт» в этих странах не стал реальностью. Значит, в традиционных объяснениях экономического порядка кроются серьезные изъяны.

Иными словами, попытки объяснить современный мир исключительно в рамках экономического материализма – будь то исторический материализм левых или экономические теории правых – ошибочны. Ключ к разгадке – идеи человеческого достоинства и свободы. Как выразился специалист по экономической истории Джоэл Макир, «экономические изменения в любую эпоху зависят от мышления людей куда больше, чем полагают большинство экономистов». Гигантские перемены материального плана были не причиной, а следствием. Причиной же того благосостояния и свободы, которыми мы пользуемся сейчас, стали идеи – «риторика».

Конкуренция и сотрудничество

Дэвид Боуз

Сторонники рынка часто подчеркивают преимущества, которые несет с собой конкуренция. Конкуренция позволяет постоянно пробовать разные подходы, экспериментировать и адаптироваться к меняющейся среде. Конкуренция заставляет бизнес постоянно делать все возможное, чтобы как можно лучше обслужить потребителей. Как на аналитическом, так и на эмпирическом уровне мы видим, что у систем, построенных на конкуренции, результаты лучше, чем у централизованных или монополистических структур. Поэтому в книгах, газетных статьях и телепередачах сторонники свободного рынка подчеркивают значение конкуренции и выступают против ее ограничения.

Но слишком многие, воспринимая аргументы в пользу конкуренции, слышат такие слова, как «враждебность», «беспощадность», «человек человеку волк». У них возникает вопрос: неужели сотрудничество не лучше, чем подобное антагонистическое отношение к окружающему миру? Так, инвестор-миллиардер Джордж Сорос отмечает на страницах Atlantic Monthly: «Слишком высокий уровень конкуренции при слишком низком уровне сотрудничества может обернуться неприемлемым неравенством и нестабильностью». Далее он поясняет: его «главный тезис… заключается в том, что лозунг „выживает сильнейший“ затушевывает этот факт».